Если вы, гуляя с собакой, покажете ей на луну, собака будет следить за вашим пальцем, а потом, вероятно, посмотрит на вас. Если вы выведете на прогулку маленького ребенка и покажете ему на луну, ребенок будет смотреть на нее. Этот приобретенный навык называется совместным вниманием — способность человека соотносить слова с центром внимания. По мере развития мозга дети учатся понимать, что один предмет может представлять другой. Эта способность служит фундаментом для наиболее значительного достижения творческого ума — силы образной мысли. Самый яркий тому пример язык. При овладении языком ребенок усваивает сначала, что звуки могут иметь значение, и чуть позже, что буквы представляют звуки. Другие биологические существа обладают лишь ограниченной способностью к этому. Если вы говорите «Апорт!» обученному псу, он бросается вперед и приносит палку. Если вы, к ужасу своего пса, стали бы рассуждать о важности принесения палок или вдруг начали бы приводить примеры образцового служения других собак, ваш питомец просто сидел бы и ждал, когда же, наконец, хозяин швырнет палку. Покажите ему изображение любимой палки, и пес с удовольствием обнюхает фотографию. Возможности собаки не выходят далеко за пределы непосредственных связей между звуками, запахами и действиями. Эти ассоциации не расширяются в собачьем сознании, в отличие от сознания детей, у которых они довольно быстро развиваются до сложных способностей мышления и коммуникации. Сила человеческого представления породила сложные формы языка, математики и искусств; их образы проникают в человеческое сознание, оформляя наши идеи и чувства по отношению к окружающему миру. Мы смотрим на луну и при этом думаем о ней с точки зрения космологических теорий; мы испытываем к кому-то чувства и передаем их в музыке и поэзии. Мы не просто живем в обществе, но создаем сложные политические теории и государственные структуры. Выражаем свои мысли Согласно общепринятому представлению, язык прежде всего коммуникационная система — сначала появляется мысль, затем, чтобы выразить ее, мы подыскиваем слова. Исследования в лингвистике, психологии развития и когнитивной психологии уже давно приводят убедительные аргументы, что роль языка в том, что и как мы думаем, гораздо сложнее, чем просто коммуникативная2. Происхождение языка, которым мы пользуемся, влияет на то, что и как мы думаем. Ребенок быстро усваивает, что у вещей есть названия. Но он усваивает и нечто большее — способы мышления, которые становятся возможными благодаря словам. Их интерпретации широко варьируют в зависимости от языка. Например, понятие «верблюд» в арабском языке можно выразить по-разному: наряду со стандартным арабским словом джемалъ в разговорном языке могут использоваться несколько сотен других существительных в зависимости от местного диалекта. Обладание словами, описывающими различные нюансы, помогает ребенку понять различия между ними3. Но языки состоят не только из названий предметов. Каждый язык обладает своим грамматическим строем и видовременной, падежной и синтаксической системами. Например, в языках некоторых племен североамериканских индейцев простая мысль «Я вижу человека» не может быть выражена без конкретного указания, что этот человек делает: сидит, стоит или идет4. В греческом языке есть такие глагольные времена и модальные формы, которых нет в английском. Эти отличия служат примером «естественных» способов мышления в разных языковых сообществах. Англоязычному человеку сравнительно просто выучить французский или итальянский — и не только потому, что многие слова в них похожи. Все три языка принадлежат одной языковой семье, индоевропейской, и имеют много общего в грамматическом строе. Значительно сложнее выучить китайский язык с его совершенно чужими для европейца грамматическими правилами. Китайский язык односложный и тональный. Он потому и тональный, что односложный. Каждое слово ограничивается одним слогом и представлено единичным символом на письме. Количество одинаково звучащих слов может лишить язык смысла без специального средства смыслоразличения — в данном случае это тон голоса. Звуки обладают высотой, тоном и интонацией. Тон остается на одном уровне, повышается или понижается по мере того, как произносятся слова. На китайском языке почти в буквальном смысле поют. Стоит сфальшивить, и ваш собеседник уловит совершенно другой смысл51. Люди, начинающие учить китайский, обычно недопонимают важности этого принципа и часто допускают оплошности, хорошо если только курьезного характера. В отличие от английского, французского или итальянского в китайском языке не используют флексии, поэтому о согласовании и временных формах иностранцу приходится догадываться из контекста и порядка слов. У китайского языка нет алфавита, что тоже непонятно для носителей европейских языков. Каждое слово представлено отдельным символом, который необходимо заучивать целиком, не имея возможности воспроизвести звуковую форму по буквам и понять, как оно произносится. По этой причине в китайском языке за многие века сформировались различные диалекты, основанные на общем письменном языке. В результате китайцы из разных регионов страны, испытывая трудности при устной беседе, легко понимают друг друга с помощью письменности. Чтобы осознать этот принцип, достаточно взглянуть на клавиатуру компьютера: и англичанин, и француз, и итальянец — любой из них поймет буквы и цифры, даже если будет произносить их каждый на свой лад5. По мере освоения родной культуры дети впитывают способы мышления, интегрированные в языки, которые они усваивают. В этом смысле языки играют ключевую роль в развитии сознания. Однако не только слова, какими бы важными они ни были, формируют наше мышление. Слова помогают нам думать о некоторых формах жизненного опыта, но относительно бесполезны по отношению к другим его формам. Для выражения различных типов мыслей мы используем самые разные модели представления. О композиторе Густаве Малере рассказывают такую историю: он играл в своей студии, заканчивая работу над новым произведением для фортепьяно; один из его учеников тихо вошел в комнату и стал слушать; когда композитор прекратил играть, студент спросил: «Маэстро, какая дивная музыка. О чем она?». Ответ был краток: «Об этом», — и Малер сыграл произведение снова. Если бы музыкальные идеи можно было выражать словами, не возникло бы необходимости сочинять музыку. Некоторые идеи можно выразить только математически. Ричард Фейнман, лауреат Нобелевской премии по физике, сказал: «Если вас интересует истинная природа физического мира, сегодня для нас единственный способ понять его — использовать логическое мышление. Не думаю, что без понимания математики человек сможет оценить всю красоту этого мира, глубину и характер его универсальных законов, взаимоотношения частей. В некоторых проявлениях жизни математика не требуется, например в любви; можно восхищаться ею, удивляться и испытывать по отношению к ней трепет. Но если мы говорим о физике, то незнание математики — серьезное препятствие к пониманию этого мира»6. Математика — прекрасное средство для постижения одних форм, но мало подходит для других. Для описания движения электронов вам понадобится алгебра. Чтобы выразить любовь, лучше использовать поэзию. Если кто-то спросит вас: «Ты сильно меня любишь?», глупо в ответ давать калькулятор со словами: «Возьми и подсчитай».