2. НОВЫЕ ФУНКЦИИ БИОЛОГИИ В СИСТЕМЕ НАУК О ПРИРОДЕ
Сохраняя известное преимущество перед другими естественными науками в уровне разработки эволюционных идей, биология приобретает ныне дополнительные «каталитические» функции в едином процессе развития научного знания. Это обусловлено усилением ее связи с общественными науками, включением ее в разработку и решение ряда важных социальных проблем, имеющих комплексный характер. Каждая историческая эпоха так или иначе сталкивалась с необходимостью «наведения мостов» между науками о природе и науками об обществе. Ученых толкало к этому чувство социальной ответственности, растущие потребности практики в новых научных разработках, совместное обсуждение представителями различных отраслей знания способов общественно-практического применения достижений науки и т. д. В настоящее время стремительные темпы развития науки, непосредственное включение ее во все процессы, происходящие в обществе, способствуют значительному повышению интереса ученых-естество- испытателей к общественно-политическим и мировоззренческим проблемам. Постепенно концентрируя весь комплекс знания о жизни на проблеме человека, порождая новые этические и аксиологические аспекты науки, биология выступает теперь не как «чистое» естествознание, а как провозвестник небывалой ранее консолидации наук о природе и наук об обществе. Именно в этом смысле прежде всего мы можем говорить о лидирующей роли биологии. Проблема «лидера» естествознания обсуждается не только в научной, но и в популярной литературе настолько широко, что вызывает порой обратную реакцию, т. е. скептицизм в адрес любого «лидера», желание утвердить важность любой науки, их равнозначность. Думается, что такой скептицизм не способствует всестороннему анализу особенностей современного научного познания, а тем более перспектив его развития. Проблема «лидера» — не выдумка философов и публицистов, не пустая затея, и в нашей литературе достаточно аргументированно показано, почему физика заняла лидирующее положение в науке, каково се воздействие не только на методы других естественных наук, но и на способы теоретической деятельности ученых, на формирование новых стилей мышления25. На наш взгляд, все, что было сказано выше о биологии, приводит к «примирению конкурентов», к устранению противоречия между разными точками зрения, отстаивающими лидерство либо физики, либо биологии. До тех пор пока естествознание останется естествознанием, т. е. совокупностью наук о «естестве» природы,— до тех пор вряд ли возможна замена физики столь же фундаментальной наукой, построенной так же строго и в такой же мере существенной для любого раздела знания о природе, а также для практического использования этого знания (проблемы энергетики, космонавтики и т. д.). Лидирующая роль биологии находится как бы в другом измерении. Всем предшествующим изложением мы старались доказать, что современная биология открывает новый срез знания, который может быть назван «биосоциальным знанием»26, т. е. ставит задачи, непосильные не только для физики, но и для самой биологии при традиционном понимании ее в качестве науки обо всем живом, кроме человека. Порождая новую проблематику, биология, особенно такие ее разделы, как генетика человека, экология человека, нуждается в непосредственном использовании марксистско-ленинской концепции человека в качестве исходного методологического основания. Уже одно это обнаруживает неконкурентный характер от ношений между физикой и биологией. Поэтому современная лидирующая роль биологии состоит в «перетягивании» естественнонаучного знания в сферу комплексного человекознания и не касается непосредственно тех методологических и теоретических контактов с физикой, которые отрабатывались десятилетиями, принесли немалую пользу биологии и имеют еще массу нераскрытых потенций. По мере приобщения биологического знания к проблемам человека, среды его обитания, характера и условий его жизнедеятельности появляется потребность выявить внутренние методологические ресурсы биологии, произвести своего рода «инвентаризацию» наличных средств познания, с тем чтобы понять неразрывную связь «биологического» с «социальным». Это в свою очередь предполагает постановку вопроса о качественной специфике биологического познания, о суверенности биологии как науки в качестве исходного в решении целого круга задач методологического и мировоззренческого плана, ибо только целостное совокупное знание о сущности жизни, о законах ее развития способно адекватно отразить запросы биосоциального знания. Каждая из областей биологического знания, традиционная либо новая, возникшая на стыке наук, также будет по нашему убеждению, постепенно ориентироваться на посильное участие в разработке проблем человекознания, но это отнюдь не отменит ведущей роли широких общебиологических понятий, наиболее полно выражающих специфику биологии. Основные посылки биосоциального подхода требуют дальнейшего совершенствования методологических средств биологии, ибо сейчас становится все более очевидной их недостаточность. Налицо противоречивая ситуация: подготовив постановку новых проблем своими достижениями, современная биология пока не располагает необходимыми средствами для их решения. Поясним это на примере наиболее бурно развивающихся областей биологического знания — молекулярной биологии, генетики и эволюционной теории. Генетика ныне немыслима без молекулярной биологии на уровне как эмпирических исследований, так и теоретических обобщений, в которых используются молекулярно-биологические, т. е. в конечном счете физико-химические, способы построения теоретических концепций. Поиск инвариантных свойств живого, начатый в генетике Менделем, привел к формулировке принципов, аналогичных законам сохранения в физике, и в этом заключается существенный вклад молекулярной биологии в формирование точного характера генетического знания. Поистине блестящие эксперименты по переносу частей молекул ДНК из одного бактериального организма в другой, по созданию гибридных молекул нуклеиновых кислот породили разноречивую оценку перспектив «генной инженерии», начиная от неоправданно оптимистических надежд на быстрые темпы науки и близкую возможность изменения высших организмов и кончая резко пессимистическими суждениями о неконтролируемых последствиях вмешательства в процессы наследования, об опасностях «генного манипулирования» в условиях классово антагонистического общества. Но и та и другая позиция исходят из распространенного мнения о том, что методология общей генетики не только необходима, но и достаточна для развития генетики человека. Вопрос лишь во времени и соблюдении достойных человека этических норм использования данных науки. Этический аспект достижений генетики и перспектив ее развития несомненно чрезвычайно важен, и эта сторона проблемы широко и серьезно обсуждена в нашей литературе27. Но помимо указанного существует еще и гносеологический аспект оценки возможностей общей генетики при разработке генетики человека. В связи с этим проблема экстраполяции знания, на наш взгляд, становится одной из центральных в методологии науки о наследственности человека. Дело не только в том, что человек — самое высокоорганизованное живое существо, а знания закономерностей наследственности получены на простейших организмах. Открытие универсальности генетического кода является величайшим, сравнимым лишь с расщеплением атома открытием современной науки. Но оно фиксирует общность законов наследования на молекулярном уровне, в то время как реальное проявление этих законов на уровне организма зависит от характера организации биологической системы, способа ее жизнедеятельности, экологических отношений, направленности естественного отбора и т. д. При отсутствии удовлетворительной теории индивидуального развития п нерешенности многих проблем эволюционной теории трудно говорить о путях трансформации всеобщего (генетического кода) в особенное (специфическое для каждого вида и каждой особи проявление универсальных законов наследования). Несводимость структурных уровней живого друг к другу не позволяет удовлетвориться «инвариантом» и надеяться на «генное манипулирование» в пробирке как на единственно достоверный способ познания наследственности и путей управления ею. Дальнейшему исследованию человека, равно как и других биологических систем, препятствует тот факт, что до сих пор не раскрыты закономерности перехода от генотипа к фенотипу, а также не отработаны правила экстраполяции знания молекулярного уровня на другие, более сложные уровни организации живого. Качественная специфика проблем генетики человека обнаруживается особенно четко тогда, когда в качестве предпосылки исследования выступает признание биосоциальной природы человека. Включенность человека в общественные отношения, в предметную жизнедеятельность наложила столь существенный отпечаток на способы реализации законов наследования, что, вероятно, сформировался некий сплав социальной и биотической детерминации даже такого фундаментального свойства живого, как воспроизведение себе подобного. Поэтому прямая экстраполяция знания с любого дочеловеческого уровня живого на человеческий недопустима. Генетика человека как наука зарождается на наших глазах. Но на примере развития медицинской генетики уже можно видеть прообраз того целостного биосоциального подхода, от разработки которого зависит судьба генетики человека как науки. Ясно, что без учета роли социальных факторов практически невозможно решение важнейших проблем медицинской генетики: исследование мутационного процесса у человека, изучение генеалогии наследственных заболеваний и наследственной предрасположенности к ним, взаимодействия гормональной и генетической детерминации фенотипа человека и т. д.28 Выработка необходимого теоретического обоснования постоянно обновляющихся эмпирических данных предполагает учет всей сложности соединения социальных и биологических аспектов генетики человека. Трудности обнаруживаются прежде всего в изучении наиболее освоенного объекта медицинской генетики — наследственных заболеваний. Так, в книге известного американского генетика А. Милунского «Познайте свои гены» достаточно полно представлена картина современных знаний природы наследственных заболеваний, разработанных способов их диагностики и лечения. Гуманные цели предотвращения как физических, так и нравственных страданий человека, особенно связанных с опасностью рождения дефективных детей, пронизывают всю работу. Автор уверен, что наследственные заболевания не являются фатальными, их можно предотвратить при условии широкого распространения соответствующих сведений и современной медицинской помощи, организация которой в США, по его мнению, должна быть решительно усовершенствована. Ратуя за широкое проведение медико-генетических консультаций, Милунский подчеркивает всю деликатность возникающих при этом проблем и утверждает, что общество не должно диктовать людям, иметь или не иметь потомство, оно призвано уважать их религиозные и другие взгляды, даже если их решение приводит к рождению дефективных детей29. Обращение к социальным аспектам медицинской генетики и генетики человека в целом основано на убеждении ученого в том, что нельзя возлагать на гены всю ответственность за способ жизнедеятельности человека. Стремление учесть двойственную, биосоциальную природу факторов, воздействующих на человека, приводит автора к необходимости осветить широкий круг вопросов социально-этического плана (преступности, расовых и национальных различий, этических норм в медицинской генетике и т. д.). Но именно здесь и проявляется та недоговоренность, отсутствие конкретно-исторического подхода к социальной проблематике, которая столь характерна для многих западных естествоиспытателей. Апелляция к «обществу вообще», к «морали вообще» без указания конкретного социального пространства реализации генетической программы человека не может помочь в объяснении многофакторности обсуждаемых явлений. Для исследования социально-этических аспектов медицинской генетики необходимо привлекать совокупность философских представлений о природе человека, исходные принципы которых наиболее последовательно и глубоко разработаны в философии диалектического материализма. Поверхностное понимание А. Милунским существа биосоциальной проблемы объясняется не только тем, что он рассматривает сугубо конкретные вопросы, но и общей мировоззренческой позицией естественнонаучного материалиста, как правило, избегающего выходов в социальную проблематику. Такие выходы только намечаются. Критикуя неопределенность общефилософской позиции ученого, мы -все же не можем не учитывать того, что указанная книга по генетике человека издана в стране, где наряду с довольно популярной социобиологией широко распространена философия «натурализма», где бытуют различные варианты биологизирования природы человека. Поэтому любое противостояние попыткам абсолютизации биологических, генетических оснований человеческой жизнедеятельности, даже если оно имеет место в контексте позитивного исследования специальных научных проблем, должно использоваться нами в идейной борьбе с механицизмом и вульгаризацией проблем челове- кознания. Кроме того, анализ серьезных научных работ по генетике человека дает пищу для размышлений о том, какими путями должен осуществляться синтез биологического и гуманитарного знания, каковы проблемы этого синтеза и возможные способы их решения в конкретном исследовании. Результаты общей генетики, безусловно, выступают фундаментом, отправным пунктом изучения генетики человека, но экстраполяция знания, полученного на «чисто» биологических объектах, предполагает глубокую разработку правил экстраполяции, и.прежде всего гносеологических и мировоззренческих ее оснований. Именно в этом смысле можно говорить о том, что современная биология, создав возможности для развития генетики человека, пока не представила необходимого арсенала адекватных средств познания. Для их разработки требуется прежде всего осуществить диалектическое «снятие» общегенетических представлений, их переработку соответственно новому объекту, процесс жизнедеятельности которого, не исключая генетические предпосылки, детерминирован биосоциальными факторами. Сказанное в равной мере относится и к такому наиболее разработанному разделу теоретического знания, как современный дарвинизм. Непричастность эволюционной теории к изучению законов общественного развития общепризнанна. Социал-дарвинизм и другие формы прямой экстраполяции биологического знания на сферу общественной жизни давно стали анахронизмом, как бы ни активизировались подчас попытки их возрождения с помощью недобросовестной либо просто безграмотной интерпретации достижений генетики. Задачи идеологической борьбы безусловно требуют критического анализа любых проявлений вульгаризации социальной проблематики, и в советской литературе достаточно полно представлена критика тех псевдогуманистических концепций буржуазных и ревизионистских авторов, которые фактически спекулируют на достижениях генетики и эволюционной теории с очевидными классовыми, партийными целями30. Процесс «гуманизации» биологии требует решительного разделения вопроса о социал-дарвинистском, биологизаторском подходе к общественным явлениям и проблемы преемственности знания, использования эволюционных идей в изучении биотического субстрата человека. Сделать это тем более важно, что био- логизаторский подход в основе своей антиэволюцио- нен. В нем лишь чисто формально используются центральные понятия дарвинизма. В самом деле, о каком развитии может идти речь, если стабильность морфофизиологических характеристик человека как биологического вида рассматривается в социал-дар- винизме в качестве исходного начала всей совокупности свойств человека и определений его места в истории? Исторический подход явно игнорируется и в рассмотрении проблемы отношений между обществом и природой, поскольку это отношение уподобляется животнообразному типу взаимосвязи организма и среды. Сохранение организмоцентрического взгляда как неизбежного компонента биологизаторского подхода ведет к искажению самих посылок эволюционной теории и не обеспечивает возможности даже прямой экстраполяции биологического знания. В противоположность этому диалектически понятое «снятие» биотического социальным предполагает сохранение «души» дарвинизма — идеи развития. Интегративная функция, которую выполняет по отношению ко всему биологическому знанию эволюционная теория, способствует постепенной подготовке той необходимой основы для решения новых задач, которая заключена в мировоззренческих и методологических установках исследователей. Принципы дарвинизма, развиваясь по мере прогресса биологии, приобретают все более широкое мировоззренческое значение. Они играют важную роль в формировании диалектического способа мышления, в приобщении естествоиспытателей к философской теории развития. Уже исходя из этого, можно утверждать, что эволюционная теория существенно влияет на решение насущных задач биологии, связанных с расширением ее «кругозора», с приобщением к социальной проблематике. Однако недопустимость прямой экстраполяции принципов дарвиновской теории на исследование биосоциальной природы человека отнюдь не означает, что на этом основании можно «изъять» его биотическую природу из сферы всеобщего развития. Принцип историзма универсален, и потому логично предположить, что целостная жизнедеятельность человека, включая его биотический субстрат, тоже исторична, подвержена воздействию изменяющихся социальных и биотических факторов. Научное познание этой детерминации носит пока эпизодический, порой методологически не осознанный характер и нуждается прежде всего в постановке самой проблемы, в признании ее правомерности и актуальности. В этом отношении нельзя не согласиться с Д. К. Беляевым, считающим, что творческая и действительно плодотворная разработка проблемы человека «возможна лишь на основе подлинно научной, диалектико-материалистической, марксистской концепции о человеке как о существе биосоциальном, воплощающем в себе как законы органической эволюции, так и законы социальной жизни»31. Широко распространенное убеждение в том, что с возникновением цивилизации эволюция биотического субстрата человека закончилась, вступает в противоречие с фактами акселерации, роста наследственной предрасположенности к заболеваниям, с увеличением числа «болезней стресса», усложнением демографических процессов. Социальная обусловленность этих процессов очевидна, но еще далеко не ясен реальный механизм отражения в жизнедеятельности человека всестороннего воздействия на него факторов общественного развития, включая научно-техническую революцию. При исследовании этих явлений не имеет смысла настаивать на том, что Homo sapiens как биологический вид почти не изменился за всю историю человечества. Это «почти» на деле означает развитие подчас очень тревожных тенденций в изменении фундаментальных характеристик человеческого здоровья и среды его обитания. Критерии эволюционной теории как теории видообразования здесь решительно не годятся, хотя и в условиях общества продолжают действовать, правда в трансформированном виде, отдельные закономерности эволюции (отбор, популяционно-генетические процессы и т. д.)32. Утверждая положение о биосоциальной природе человека, мы настаиваем также на том, что и к процессам ее изменения следует применять не биологические критерии, отработанные эволюционной теорией, а специфические, отражающие диалектику социальной и биологической детерминации жизнедеятельности человека. Одним из первых в советской литературе эту мысль высказал Б. Г. Ананьев, называя продолжающуюся изменчивость природы человека «органическим развитием или историческим филогенезом». «При этом следует учесть, — писал он, — что речь идет не о влиянии биологических законов на общественное развитие, которое осуществляется, как известно, по собственным внутренним законам, а, напротив, о влиянии истории человечества, цивилизации и созданной ею искусственной среды обитания на органическое развитие человека»33. Полностью разделяя идеи Б. Г. Ананьева по этому вопросу, мы предложили термин «биосоциальная эволюция человека»34 и с удовлетворением отмечаем, что он принят, например, в работе Т. В. Карсаевской, не только подробно исследующей биосоциальный аспект этапов жизненного цикла человека, но и намечающей весьма плодотворные подходы к проблеме исторических изменений природы человека35. Таким образом, перед эволюционной теорией, как и перед генетикой, стоит задача определения новых подходов, выработки новых понятий и средств познания для изучения природы человека. Обращение к этой проблематике неизбежно, оно диктуется общественно-экономическими и политическими факторами, а также внутренней логикой развития биологии. По мере разработки мировоззренческих и методологических основ начавшегося синтеза знания в комплексной проблеме человека становится возможным разрешение тех трудностей в биологическом познании, которые возникли вследствие новых прорывов в непознанное. Биология должна усовершенствовать орудия своего познания, «дотянуться» до уровня тех задач, которые перед ней стоят, что предполагает в качестве непременного условия углубление контактов с диалектико-материалистической философией, раскрывающей сущность и способы функционирования научного мировоззрения. Новые тенденции в развитии биологического знания способствуют уточнению предмета биологии, но тем не менее таковым остается мир живого в целом. Как часть природоведения, биология сохраняет тесную связь с фундаментальными отраслями естествознания, продолжает успешно развивать промежуточные области знания (биофизика, биохимия, биокибернетика), использует отработанные в точных науках концепции и способы решения мировоззренческих проблем. В следующей главе мы подробно рассмотрим особенности мировоззренческих обобщений в различных разделах биологического знания, обусловленные, с одной стороны, его сближением с точными науками, а с другой — подключением к решению глобальных проблем современности.