4. Концепция роста научного знания К. Поппера •

В чем, по мнению К- Поппера, состоит значение теории истины А.

Назовите три соперницы теории истины как соответствия фактам •

В чем сущность идеи К. Поппера о приближении к истине и правдопо добности?

Основная литература

Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 325—378.

Дополнительная литература

Садовский В.Н. Логико-методологическая концепция КПоппера // Логика и рост научного знания /К. Поппер. М., 1983.

іЬязнов Б.С. Философия науки К.Поппера// Логика, рациональность, творчество / Ь.С. Грязнов. М., 1982.

Поппер К. Логика и рост научного знания. <М., 1983. С. 364—366>

5. j ои требования к росту знания

XVIII

Обратимся теперь вновь к понятию приближения к истине, то есть к проблеме поиска теориг, все лучше согласующихся с фактами (как было показано в списке из шести сравнительных случаев, приведенном в разд. X).

Какова общая проблемная ситуация, в которой находится ученый'- Перед ученым стоит научная проблема: он хочет найти новую теорию, способную объяснить определенные экспериментальные факты, а именно факты, успешно объясняемые прежними теориями, факты, которых эти теории не могли объяснить, и факты, с помощью которых они [Эти теории] были в действительности фальеифинированы. Новая теория должна также разрешить, если это возможно, некоторые теоретические трудности (как избавиться от некоторых гипотез ad hoc или как объединить две теории). Если ученому удается создать теорию, разрешающую все эти проблемы, его достижение будет весьма значительным.

Однако этого еще не достаточно. И если меня спросят: «Чего же вы хотите еще?» — я отвечу, что имеется еще очень много вещей, которых я хочу или которые, как мне представляется, требуются логикої общей проблемной ситуации, в которой находится ученый, и задачей приближения к истине.

Первое требование таково. Новая теория должна исходить из простои, новой, плодотворной и объединяющей идеи относительно некоторой связи или отношения (такого, как гравитационное притяжение), существующего между до сих пор не связанными вещами (такими, как планеты и яблоки), или фактами (такими, как инерционная и гравитационная массы), или новыми «теоретическими сущностями» (такими, как поля и частицы). Это требование простоты несколько неопределенно, и, по-видимому, его трудно сформулировать достаточно ясно. Кажется, однако, что оно тесно связано с мыслью о том. что наши теории должны описывать структурные сво"їства мира, то есть с мыслью, которую трудно развить, не впадая в регресс в бесконечность. (Это обусловлено тем, что любая идея об особой структуре мира, если речь не идет 0

чисто математической структуре, уже предполагает наличие некоторой универсально Ї теории; например, объяснение законов химии посредством интерпретации молекул как структур, состоящих из атомов или субатомных частиц, предполагает идею универсальных законов, управляющих свойствами и поведением атомов или частиц ) Однако одну важную составную часть идеи простоты можно анализировать логически. Это идея проверяемости1, которая приводит нас непосредственно к нашему второму требованию.

Второе требование состоит в том, чтобы новая теория была независимо проверяемой (о понятии независимой проверки см. мою статью [27]). Это означает, что независимо от объяснения всех фактов, которые была призвана объяснить новая теория, она должна иметь новые и проверяемые следствия (предпочтительно следствия нового рода), она должна вести к предсказанию явлений, которые до сих пор не наблюдались.

Это требование кажется мне необходимым, так как теория, не выполняющая его, могла быть теорией ad hoc, ибо всегда можно создать теорию, подогнанную к любому данному множеству фактов, Іаким образом, два первых наших требования нужны для того, чтобы ограничить наш выбор возможных решении (многие из которых неинтересны) стоящей перед нами проблемы.

Если наше второе требование выполнено, то новая теория будет представлять собой потенциальный шаг вперед независимо от исхода ее новых проверок.

Кроме того, второе требование служит также для обеспечения того, чтобы новая теория была до некоторой степени более плодотворной в качестве инструмента исследования. То есть она приводит нас к новым экспериментам, и даже если они сразу же опровергнут нашу теорию, то фактуальное знание будет возрастать благодаря неожиданным результатам новых экспериментов. К тому же они поставят перед нами новые проблемы, которые должны быть решены новыми теориями.

И все-таки я убежден в том, что хорошая теория должна удовлетворять еще и третьему требованию. Оно таково: теория должна выдерживать некоторые новые и строгие проверки. 1

См. мою работу [31, рязд. 31—46]. Позднее я подчеркивал необходимостьрелчтивизировать сравнение простоты по отношению лишь к тем гипотезам, которые конкурируют между собой как решения определенной проблемы и/їй множества проблем. Несмотря на то, что идея простоты интуитивно связана с идеей единства системы, возникающей из одного интуитивного представления о данных фактах, ее нельзя анализировать на основе малочисленности гипотез. Каждую (конечно, аксиоматизированную) теорию можно сформулировать в виде одного высказывания, и, по-видимому, для каждой теории и для любого числа п теорий существует некоторое множество п независимых аксиом (хотя не обязательно «органических» в том смысле, в каком использовали это понятие представители польской логической школы). Охарактеризуйте три требования к росту знания, которые выдвигает К. Поппер.

Почему новая теория должна вести к предсказанию явлений, которые до ее разработки не наблюдались?