В результате технического прогресса для всего комплекса наук о природе создается новая материальная база экспериментальной деятельности, без которой невозможно проникновение «в глубь материи». Биология наряду с физикой и химией, с которыми она вступает во все более тесные контакты, берет на вооружение громадное количество тех приборов и вычислительной техники, которые апробированы в точных науках. Комплексный характер современного биологического исследования ставит его успехи в прямую зависимость от развития техники эксперимента, а учитывая возросшее значение научно-технической революции для биологии, естественно ожидать все более активного воздействия НТР на техническую оснащенность биологического исследования. Существенно важные социальные последствия научно-технической революции, связанные прежде всего с изменением роли субъективного фактора, человека в системе производства, оказывают многогранное, хотя и опосредованное, воздействие на характер био- логического исследования, на его проблематику. Это диктует необходимость выделения из общих для всего естествознания линий взаимосвязи с научно-техническим прогрессом той специфической ситуации, которая характерна для биологии. Она состоит главным образом в том, что процесс «гуманизации» биологии (се всевозрастающая причастность к проблемам че- ловекознания) имеет своим фундаментальным основанием социально-экономические преобразования, обусловливающие изменение места человека в производстве. Одним из самых значительных социальных последствий НТР является изменение взаимоотношения между человеком и машиной, превращение субъекта производства в относительно самостоятельную и активную творческую силу непосредственного трудового процесса. Постепенно происходит отстранение человека от машины; он перестает быть включенным в ее работу в качестве «винтика», составной части. В ходе автоматизации, как отмечает Г. Н. Волков, человек, «освобождаясь от необходимости компенсировать машину до уровня автоматически действующего устройства своими руками, энергией, мыслью», переворачивает свои отношения с машиной. «Не человек приспосабливается, притирается к технике, а техника конструируется таким образом, чтобы облегчить труд человека, стимулировать его совершенствование» К Очевидно, что этот процесс высвобождения физических и духовных сил, времени человека займет достаточно большой исторический отрезок времени и будет длиться до тех пор, пока полностью автоматизированное производство не ликвидирует окончательно «перетягивание» человека на животный уровень, 1 Волков Г. И. Истоки и горизонты прогресса. Социологические проблемы развития пауки и техники. М, 1976, с. 55. неизбежное при механическом характере его работы. «Человек,— писал Энгельс,— единственное животное, которое способно выбраться благодаря труду из чисто животного состояния; его нормальным состоянием является то, которое соответствует его сознанию и долото быть создано им самим»4. В условиях социализма постепенно ликвидируется противоречие между односторонней, узкой специализацией человека и необходимостью его всестороннего и гармонического развития как важнейшей предпосылки и одновременно цели научно-технической революции. Постепенный процесс разрешения данного противоречия создает не только необходимость, но и определенную направленность познания биотического субстрата человека5, поскольку даже в условиях продолжающейся специализации у человека можно найти внутренние ресурсы для его последующего гармонического развития. Без конкретного знания реальных возможностей и потенций, которыми объективно обладает человек, без учета системы «запретов» и «разрешений» в реализации индивидуального характера тех или иных форм деятельности трудно осуществлять сознательно направляемый процесс формирования целостной личности, обладающей физическим и духовным здоровьем, не обремененной профессиональной ограниченностью, профессиональными заболеваниями и другими пороками «частичного» человека. Именно такую задачу ставит перед собой общество развитого социализма, имеющее основной целью обеспечение достойных человека условий раскрытия и реализации его истинно человеческой сущности. Поэтому возможности человека как биосоциального существа широко обсуждаются в ходе решения вопросов, связанных с профориентацией, ликвидацией профзаболеваний; они непременно учитываются при разработке законодательных установлений Советского государства, касающихся работы на вредных производствах и т. д. Таким образом, при определении роли человека в производстве приходится считаться не только с особенностями самого производства, обусловленными развертыванием научно-технической революции, но и с особенностями внутренней природы человека, к изучению которой, как показывает продолжающаяся дискуссия по проблеме единства биологического и социального в человеке6, непосредственно причастна и биология. Важно подчеркнуть при этом, что в ходе дискуссии с наибольшей очевидностью обнаружилось мировоззренческое содержание позиций ученых разных стран. В заключительной главе данной работы будет показано, каким образом идейное противостояние марксистских и немарксистских принципов мировоззрения обусловливает противоположную направленность исследований природы человека. Здесь же мы остановимся на незаслуженно мало употребляемом в дискуссиях о природе человека понятии «человеческая жизнедеятельность». Лишь в некоторых работах по психологии, и в частности в трудах С. Л. Рубинштейна и позднее К. А. Абульхановой- Славской7, ему уделяется большее внимание, хотя и в этом случае, в силу профессионального интереса авторов, специально не рассматривается проблема участия биологии в формировании содержания данного понятия8. Между тем теоретическая биология издавна пользуется понятием «жизнедеятельность» применительно ко всем живым существам, и едва ли правильно, говоря о человеке, полностью отбрасывать накопленный биологией опыт, тем более что уже в рамках теоретической биологии намечаются те его характеристики, которые на уровне изучения человека способны предостеречь от крайностей биологизации либо со- циологизации природы человека. Так, для самих биологов является существенным различение понятий «поведение» и «жизнедеятельность». Очевидно, что второе включает в себя первое, это неоднократно подчеркивал, например, И. И. Шмальгаузен. Как известно, Шмальгаузен придавал большое значение генетическим и кибернетическим подходам к изучению эволюции, но тем не менее он считал целостное функционирование организма, его жизнедеятельность, наиболее существенным моментом для понимания качественной специфики живого9. Поведение организма, ставшее предметом особой биологической дисциплины — этологии, включается в жизнедеятельность, выявляет ее внешнее бытие, изучаемое в настоящее время по самым глубинным основаниям, в том числе и генетическим. Но ни этология, ни генетика, а лишь совокупное теоретическое знание биологии способно раскрыть содержание понятия жизнедеятельности. Как будет показано далее10, абсолютизация поведенческих характеристик организмов чревата серьезными искажениями содержания эволюционной теории и теоретической биологии в целом. В отношении к человеку также применимо понятие «жизнедеятельности», однако в этом случае оно оказывается несравненно более сложным по содержанию, о чем свидетельствуют и его разночтения в литературе. Под жизнедеятельностью человека иногда понимается некое мифическое «биологическое» существование, будто бы не связанное с его социальной практикой. При этом утверждается тождественность материального субстрата человека и животного. «Тело человека, наши телесные функции,— пишет, например, Н. М. Амосов,— животные, и никакие другие»11. Эта мысль неоднократно подчеркивается в его книге «Раздумья о здоровье», весь пафос которой основан на глубоком убеждении в том, что здоровье человека находится в его собственных руках, что с помощью сознания, воли, характера человек способен преодолеть последствия детренированности, жадности (к пище) и лени, порождаемых ципилизацией и обусловливающих болезни. Но это убеждение противоречит посылке об исключительно «животной» природе биотического субстрата человека. Без сознания, психики, постоянно детерминируемых социальными условиями жизни, не обходится ни один акт функционирования целостного организма человека, и не случайно сам ученый придает такое большое значение одной из четырех регулирующих систем организма — системе напряжения как генератору активности головного мозга. Не будем здесь обсуждать естественнонаучный аспект представленной схемы и самой проблемы «психика — здоровье». Отметим другой момент. В книге Н. М. Амосова есть немало интересных наблюдений и выводов практического характера, но общий теоретический подход, на наш взгляд, в известной мере противоречив. С одной стороны, автор, и в этом с ним вполне можно согласиться, ратует за создание «теории здоровья», упрекает современную медицину за пренебрежение к естественным силам и потенциям человека. С другой стороны, в его рассуждениях человек предстает то животным, то социальным существом, в одних случаях «загубленным» цивилизацией, в других — вооруженным ею. Вот что Н. М. Амосов пишет, например, об уникальности человека по сравнению с животным: «Главный вопрос: сколько в человеке животного? Еще религия внушала людям, что человек нечто высшее и отличное от других живых существ. Бог его создал по образу и подобию своему, особый день для этого выделил, не как для всех прочих тварей. Эта идея потом проникла в науку и осталась в ней по сию пору. Теперь это выдается как «социальная сущность человека», которая противопоставляется биологической природе, единственно присущей всем другим организмам. Даже медики поддаются этой идее. Думаю, это недоразумение. При самом тщательном рассмотрении невозможно найти в физиологии и биохимии человека таких отличий, которые превышали бы различия, существующие между биологическими видами. Все его тело функционирует так же, как и у всех высших млекопитающих. И даже законы мышления общие. Просто над «животной» корой надстроен еще «этаж» с большой памятью, обеспечивающий более сложное поведение. Конечно, он оказывает влияние на «тело», но меняет его физиологию и биохимию только количественно, а не качественно» 12. Можно ли согласиться с утверждением о якобы «религиозном» происхождении проблемы социальной сущности человека и зачислением ее в разряд псевдопроблем? Трудно принять и мысль о том, что природа человека может быть выражена в количественных показателях физиологических и биохимических процессов. Идеи о «количестве здоровья» и о кибернетизации медицины как важнейшей перспективе ее развития13 также не могут, на наш взгляд, способствовать успешному решению проблем здоровья человека, ибо не устраняют необходимости более четкого определения философских позиций по проблеме человека в целом. Апелляция к сильному характеру, способному противостоять напряженности социальной жизни благодаря своему режиму, тренировкам, сумме различных ограничений, крайне затрудняет, если не сказать — делает невозможным теоретическое воспроизведение уникальных и универсальных характеристик человека. «Раздумья о здоровье» человека, отданном «на откуп» ему самому, его волевым усилиям, оказываются сугубо локальными, практически изолированными от всей системы «природа — общество», в которой реально существует человек. Уникальность человека заключена не только в его разуме, но и в принципиально новых отношениях между его материальным субстратом и психикой, обусловленных тем, что человек «вписан» в структуру всего живого и вместе с тем — в структуру цивилизации, движимой сознательной деятельностью сменяющих друг друга поколений. Поскольку природные и социальные начала в человеке находятся в отношении взаимопроникновения, постоянного воздействия друг на друга, постольку ориентацию лишь на гены и тренировку в проблеме улучшения человеческого здоровья, а также оценку его организма как «животного» по своей сути нельзя признать правильными. Но отсюда следует и другой вывод, а именно что биология, естественно, не может представить все необходимые средства познания биотического субстрата человека. Нельзя, например, не видеть всей условности употребляемого иногда в литературе понятия «биология человека». Дело в том, что, применяя его как в отношении объективных процессов, так и в области исследования, мы допускаем грубое упрощение. Сознательно или неосознанно, но при этом предполагается тождественность протекания биологических процессов у человека и у животного и человек оказывается вырванным из системы общественных отношений, которые пронизывают каждый момент его жизнедеятельности и находятся в непосредственной либо опосредованной взаимосвязи с биотическим субстратом. Точнее было бы говорить о наличии у человека биологических по своей природе характеристик и процессов, постоянно подверженных социальному воздействию. Общество не выступает внешней по отношению к человеку средой, поскольку он сам является носителем общественных отношений, субстратом общественной жизни в целом. Человек как объект и субъект истории (К. Маркс) представляет собой целостное биосоциальное существо, требующее комплексного познания. Именно поэтому не может существовать, по нашему убеждению, отдельная отрасль науки, именуемая «биологией человека». Обозначить так те направления исследования, которые делают акцент на закономерностях развития его материального субстрата,— значит стереть качественную специфику объекта исследования, сделать его частью общей биологии. Даже относительно живых существ с более простой организацией мы не говорим о «биологии позвоночных», «биологии микроорганизмов», «биологии растений» и т. д. Для каждого раздела биологической науки исторически сформировались свои наименования— зоология позвоночных, микробиология, ботаника и т. д. Почему же в отношении самой сложной живой системы, подверженной двусторонней — биологической и социальной — детерминации, нужно пользоваться таким неточным, двусмысленным понятием, как «биология человека»? Очевидно, что в природе человека невозможно разобраться, если рассматривать его только как часть органического мира и механически переносить на него все знания об этом мире. Необходима трансформация биологического знания, разработка устойчивых методологических оснований, учитывающих биосоциальную природу человека, на основе которых возможно создание правил экстраполяции, позволяющих и осуществлять преемственность с традиционно понимаемой биологией, и вместе с тем утверждать принципиальную новизну того биосоциального знания, в рамках которого только и может быть освоен биотический субстрат человека. Подчеркивая условность понятия «биология человека», мы оставляем открытым вопрос о конкретном наименовании биосоциального по своему характеру знания о биотическом субстрате человека. Философия не может и не должна навязывать естествознанию опережающих его развитие терминов. Вполне возможно, что в процессе развития знания с большей полнотой будет реализован биосоциальный подход к человеку в таких специальных науках, как генетика человека, медицина, психология, педагогика и т. д. Интегративная функция осуществляется всем комплексным человекознанием, и в нем не обязательно будет локализована отдельная отрасль, посвященная биотическому субстрату человека. Гораздо важнее, на наш взгляд, разработка философского обоснования биосоциального подхода к человеку, определение методологических контуров изучения его биосоциальной природы. В таком случае точнее говорить об интегративной функции марксистско-ленинской философии, об ее активной роли в определении принципиальных мировоззренческих позиций исследования, чем обсуждать, быть ли ему относительно самостоятельным или развиваться внутри знания, в целом относящегося к человеку. Из сказанного следует, что жизнедеятельность человека, основанная на функционировании его биотического субстрата, не может быть теоретически освоена только в рамках биологического знания. Однако жизнедеятельность человека вряд ли можно рассматривать и лишь как совокупность социальных форм его поведения, превращать в объект исключительно социологического знания. Социология и социальная психология безусловно вправе исследовать «жизнедеятельность» со своих позиций и своими ме* тодами, но при условии сохранения избранной «системы координат», т. е. четкого определения той сферы знания, на уровне которой и средствами которой проводится исследование. Эта мысль обоснована в ряде работ, раскрывающих структуру «образа жизни» и направления исследования данной проблемы 14. Так, нельзя не согласиться с Б. А. Грушиным в том, что важной предпосылкой плодотворного анализа «образа жизни» является устранение многозначности основных понятий и установление, в частности, того факта, что «жизнедеятельность» не сводится к «поведению». Рассматривая понятия деятельности, жизнедеятельности и образа жизни как синонимы, Б. А. Грушин включает в предлагаемую им типологию образов жизни и такие характеристики деятельности, в которых «просвечивает» биотический субстрат человека, его природные силы и потенции. Говоря о «типах», или «классах», деятельности и отмечая множество оснований для расчленения этого понятия, он пишет прежде всего о характере затрачиваемой энергии, в соответствии с которым «человеческая деятельность может подразделяться на связанную с затратами преимущественно мускульных, умственных или психических сил, а также с разного рода комбинациями данных видов энергии» 15. Раскрывая далее понятие общего характера деятельности (производство, потребление, человеческое общение), Б. А. Грушин приводит слова Маркса и Энгельса: «...производство жизни — как собственной, посредством труда, так и чужой, посредством рождения — появляется сразу в качестве двоякого отношения: с одной стороны, в качестве естественного, а с другой — в качестве общественного отношения, общественного в том смысле, что имеется в виду сотрудничество многих индивидов, безразлично при каких условиях, каким образом и для какой цели» 16. Двойственная природа производства, жизни, постоянно подчеркиваемая классиками марксизма, не может быть раскрыта средствами только социологического знания. Включая в свой предмет человеческую жизнедеятельность, социологи более глубоко рассматривают тот ее аспект, который непосредственно связан с социальной функцией человека. Следует подчеркнуть, что если понятие личности развертывается преимущественно в системе «личность — общество», то понятие человека предполагает более сложную систему отношений: «человек — общество — приро да» (как внешняя, так и внутренняя). Поэтому приложение не только ко всему живому, но и к человеку понятия жизнедеятельности во всех его «человеческих» определениях способно, на наш взгляд, продвинуть вперед проблему биологического и социального в человеке, снять противостояние того и другого, сохраняющееся даже в специальных работах на эту тему. Именно в процессе жизнедеятельности, а не только социально значимой деятельности обнаруживается динамика взаимосвязи биологического и социального в человеке, определенные тенденции развития данной взаимосвязи, которые невозможно выразить ни с помощью биологического понятия «онтогенез», ни путем сведения их лишь к характеристикам становления личности. Что касается жизнедеятельности человека как предмета научного познания, то следует признать, что поиск «теоретического пространства» проблемы еще только начинается. Причастность к этому поиску социологии, биологии, психологии и других наук предполагает выдвижение не только частных задач, диктуемых спецификой каждой области знания, но и более общих проблем, рассматриваемых в рамках философии. Именно широкий философский подход к изучению человеческой жизнедеятельности позволит наметить границы возможностей отдельных наук, определить место и роль конкретной методологии в создании общих методологических оснований исследования. Принципиальная направленность этого исследования обеспечивается уже имеющимися знаниями о деятельности человека как социального существа, которые получены на базе марксистско-ленинской методологии, марксистской философии истории. Когда мы говорим о человеке как совокупности общественных отношений, то непременно имеем в виду, что любые, даже самые «естественные», «природные», человеческие отношения так или иначе отражают принадлежность человека к обществу. Проблемы семьи, охраны здоровья, материнства, развития физического воспитания и спорта и т. п. решаются в зависимости от природы общественно-экономического строя, конкретных условий социальной жизни. В равной мере «чисто» социальные формы человеческой деятельности и человеческого общения непременно включают в себя те определения, которые обусловлены характеристиками человека как биосоциального существа. П. Н. Федосеев отмечает, что «наличие биологических структур и процессов жизнеотправлення человеческого организма есть предпосылка существования надбиологических социокультурных форм человеческой жизнедеятельности» 17. Эта предпосылка не канула в Лету, она относится не только к протекшему процессу антропосоциогенеза, но существует повседневно, в каждой реальной человеческой жизни, давая знать о себе массой благоприятных либо неблагоприятных воздействий. «Мышечная радость» (И. П. Павлов) так же органически свойственна нормальному протеканию жизнедеятельности человека, как и чисто физиологическое чувство удовлетворения, которое получает человек от удачно найденного слова, от интересной новой мысли, от соприкосновения с миром прекрасного. Успешное развитие социальной психологии, являющейся междисциплинарной наукой, со всей очевидностью показывает, что познание человека как целостной системы во всех его внутренних и внешних определениях возможно при непременном условии ликвидации традиционных барьеров между естественнонаучным и гуманитарным знанием. «Нельзя игнорировать,— пишет Л. П. Буева,— специфику природных данных человека, его задатков, склонностей, которые создают более или менее благоприятные возможности для овладения различными видами деятельности. С позиций такого примитивно-уравнительного подхода генотип и наследственность не имеют никакого значения, что не соответствует данным науки и воспитательной практики»18. Это связано не только с проблемами воспитания подрастающего поколения, с профессиональной ориентацией. Результаты социально-психологических исследований вносят известные коррективы в такой способ социологического мышления, когда общественные отношения оказываются «безликими», а человек — засхематизиро- ванным носителем социально значимой деятельности. Точнее определить пути теоретического изучения человеческой жизнедеятельности помогают те социально-психологические исследования, которые ориентируются на более глубокое, чем подчас имеет место в социологических работах, освещение всей сложной диалектики взаимосвязей общества и индивида. В этом отношении хотелось бы еще раз солидаризироваться с размышлениями Л. П. Буевой о том, что, «как ни важна для понимания сущности человека его деятельность, вряд ли правильно сводить анализ его сущности только к анализу деятельности. Сущность человека значительно богаче, разностороннее и сложнее, чем только система его деятельности. Вне деятельности нет человека, но его сущность не исчерпывается ею, не может быть к ней сведена и отождествлена» 19. Действительно, признавая специфику предмета социологии, а также учитывая особенности исследования проблемы человека в рамках социальной психологии, нельзя не видеть, что к проблеме сущности человека еще недостаточно подключены те разделы научного знания, которые нацелены не только на деятельность человека, но и на весь процесс его жизнедеятельности. В настоящее время становится недостаточной простая констатация того, что человек тоже живое существо, что нельзя не признать природные основания его сущностных определений. Перед учеными многих специальностей, и прежде всего перед философами, стоит задача обстоятельного анализа содержания и возможностей биосоциального подхода, выступающего одним из методологических средств познания сущности человека. Не только «деятельность», «общение», «образ жизни», но и «жизнедеятельность», фиксирующая биосоциальный способ существования человека, составляет понятийный аппарат человекознания, на основе которого возможна дальнейшая его дифференциация, определение «системы координат» каждого из подходов (социологического, психологического, биосоциального и т. д.), а главное — успешное налаживание тесных взаимосвязей между ними. Потребность в интеграции вызвана уже тем, что ни одна конкретная наука не может сколько-нибудь полно отразить содержание понятия человеческой жизнедеятельности. Для обоснования и применения этого понятия необходимо использовать материал многих наук на основе крепнущих контактов между естественнонаучным и гуманитарным знанием. Поставленная XXV съездом КПСС задача синтеза естественных, общественных и технических наук поистине отражает самые актуальные проблемы познания. Ее решение возможно лишь при условии определенной методологической переориентации, расширения того арсенала теоретико-познавательных средств, которые способны отразить целевые установки совершающегося синтеза знания и содействовать его развитию. Методологическое значение биосоциального подхода к жизнедеятельности человека состоит в том, что этот подход создает основы для научного, лишенного каких бы то ни было односторонностей использования теоретического багажа биологии в исследовании проблем человека. В таком случае категория «снятия», понимаемая в проблеме человека иногда в духе фактического поглощения биотического социальным, приобретает возможности диалектического применения, позволяя учесть и преемственность и творческую новизну в способе существования человека как высшего уровня эволюционного развития живого на Земле. Трансформации структуры жизнедеятельности, возникающие с появлением «общественного животного», наделенного разумом и осуществляющего свою жизнедеятельность в условиях общества, становятся понятнее, если жизнедеятельность человека не сводить, с одной стороны, только к «образу жизни», «деятельности», «социальному поведению» и т. д., а с другой — к реализации генетической программы либо морфофизиологическим особенностям индивида. Правильнее рассматривать ее как отличную от жизнедеятельности животного и вместе с тем сохраняющую с ней эволюционную связь. Чтобы кратко обозначить качественную специфику процесса жизнедеятельности человека, представляется целесообразным говорить о его предметной жизнедеятельности. Известно, что буквально с рождения человек формирует не только сознание, но и весь процесс своего бытия в соответствии с развитием предметной деятельности. По мере усиления активного и всестороннего взаимодействия с предметным социальным миром человек все полнее раскрывает свои духовные и физические потенции. Непосредственная зависимость генезиса индивидуального сознания от предметной деятельности была глубоко раскрыта в теоретическом обобщении уникального эксперимента с обучением слепо-глухо-немых детей, впервые в мировой истории получивших высшее образование на психологическом факультете МГУ20. Что касается целостного развития индивида, то принцип предметной деятельности широко используется в работах советских психологов и философов, исследующих развитие психики, этапы жизненного цикла человека, возрастные особенности взаимодействия биологического и социального в индивиде (А. Н. Леонтьев, Б. Г. Ананьев, Т. В. Карсаевская, А. В. Брушлинский и др.). Несовпадение некоторых важных теоретических выводов в этих исследованиях еще раз подчеркивает актуальность разработки понятия жизнедеятельности как комплексного, способствующего теоретическому осмыслению целостного процесса человеческой жизни. Следует, однако, заметить, что понятие жизнедеятельности относится к индивиду и уже поэтому не может претендовать на отражение всех аспектов биосоциальной проблематики. В работе Т. В. Карсаев- ской21 подробно и убедительно раскрывается тезис о существовании ряда уровней как биологического, так и социального, и этот момент существенно важен для сохранения избранной в том или ином случае плоскости обсуждения биосоциальной проблемы, для корректного использования самих понятий «биологическое» и «социальное». Так, в контексте нашего исследования выражения типа «жизнедеятельность коллектива, социальной группы, класса, нации» и т. д. прозвучали бы метафорично, что, однако, не исключает использования подобных понятий в исследованиях социологических или социально-психологических, в которых понятие жизнедеятельности фактически имеет иное содержание, чем при биосоциальном подходе к человеку. Для разработки указанного подхода чрезвычайно важно сохранение преемственности с биологическим знанием, творческое переосмысление применительно к человеку традиционных для биологии проблем жизнедеятельности, активности, индивидуальности. Не «биологизированное», а истинно гуманное отношение к человеку отражено в крепнущем интересе к его биотическому субстрату, к биосоциальным характеристикам его развития, в исследованиях биосоциальных основ его психики, поведения, воспитания и образования, профессиональной ориентации. Столь же гуманны конечные цели биологии в познании экологических взаимосвязей живых систем, так как это знание все больше используется для установления гармонических отношений между обществом и природой во имя создания наиболее благоприятных условий социального прогресса. Экология становится комплексной наукой не только по методам, но и по объекту исследования, концентрируя свое внимание вокруг центрального объекта — экологии человека 22. Участие биологии в решении глобальных проблем современности подтверждает тот факт, что происходит процесс «гуманизации» биологии, приобщение ее к решению важных социальных задач. Это способствует возрастанию роли мировоззренческих аспектов теоретического биологического знания. Все активнее подключаясь к изучению человека, среды его обитания, биология неизбежно расширяет круг мировоззренческих проблем, органически слитых с ее теоретическими изысканиями. Сущность человека, его место в мире, взаимосвязи с окружающей действительностью — эти традиционно-философские вопросы все чаще встают перед биологами, заинтересованными в понимании тенденций развития своей науки, ее социальной роли. Нормой научного изложения теоретических проблем биологии становится непременное обсуждение сущности человека и перспектив его развития, соотношения органической и «культурной эволюции», взаимосвязи научного, этического и аксеоло- гического аспектов биологического познания23. Вокруг перечисленных проблем, как будет подробно показано далее, концентрируется и современная борьба философских, мировоззренческих идей. Все это свидетельствует о небывалом в истории биологии подъеме теоретического мышления до уровня широкого обсуждения мировоззренческих проблем и отражает важные революционные изменения в характере биологического познания. Постепенное создание нового типа науки о живом 24 воздействует на изменение статуса биологии в современном мире, и прежде всего на изменение места биологии в системе естественных наук.