1. РАЦИОНАЛЬНОЕ И ИРРАЦИОНАЛЬНОЕ В ОБЩЕСТВЕ

Проблема разума в истории впервые была поставлена Гегелем, который утверждал, что развитие исторического процесса носит разумный, т.е. закономерный характер. История не есть иррациональный поток фактов, событий и процессов, а имеет свою имманентную логику.

Что разумно, то действительно;

И что действительно, то разумно240. Этот тезис вызвал бурную реакцию многих философов, которые подвергли его критике. Отвечая своим оппонентам, Гегель писал: «Эти простые положения многим показались странными и подверглись нападкам даже со стороны тех, кто считает бесспорной свою осведомленность в философии и, уж само собой разумеется, также в религии. Ссылаться в этом отношении на религию излишне, так как в ее учении о божественном миропорядке вполне определенно содержатся эти положения. Что же касается их философского смысла, то мы имеем право предполагать, что критики настолько образованны, чтобы знать не только то, что бог действителен, что он есть наидействительнейшее, что он один только истинно действителен, но в отношении формальной стороны этих положений также и то, что наличное бытие (Dasein) представляет собой частью явление и лишь частью действительность. В повседневной жизни называют действительностью всякую причуду, заблуждение, зло и тому подобное, равно как и всякое существование, как бы оно ни было превратно и преходяще. Но человек, обладающий хотя бы обыденным чувством языка, не согласится с тем, что случайное существование заслуживает громкого названия действительного; случайное есть существование, обладающее не большей ценностью, чем возможное, которое одинаково могло бы и быть и не быть»215. Действительность Гегель определяет как единство сущности и существования, причем существование выступает в форме явления.

Но. и после смерти Гегеля это знаменитое положение не переставало волновать философов, каждый из которых интерпретировал его по-своему.

Действительность, по Гегелю, со временем становится недействительностью, неразумной, иррациональной, хотя она еще существует. Таким образом, получается, что не все, что существует, разумно, а действительно только разумное существование. То, что неразумно, недействительно, хотя существует. Итак, Гегель поставил вопрос о рациональном (разумном) и иррациональном (неразумном). Иррациональное тоже действительно, но существует в превращенной форме.

Мысли Гегеля материалистически развил Маркс, когда в «Капитале» анализировал буржуазный способ производства. Маркс пишет, что предметы потребления ста- новятся товаром потому, что они являются продуктом частных работ. Но их производители вступают в контакт между собой лишь благодаря обмену продуктов своего труда. Поэтому специфический частный характер работ производителей проявляется только в рамках обмена. «Другими словами, отдельные частные работы фактически реализуются как звенья совокупного общественного труда, — лишь через те отношения, которые обмен устанавливает между продуктами труда, а при их посредстве и между самими производителями.

Но рациональное и иррациональное наличествуют не только в капиталистической системе, а во всех социальных организмах. В первобытном обществе, как мне кажется, иррациональное даже превалировало, когда люди не могли объяснить сколько-нибудь разумно свои действия, хотя они поступали сознательно.

Почему иррациональное есть имманентная черта истории? Ведь в ней действуют сознательные существа, homo sapiens? Дело в том, что общество действительно представляет собой продукт взаимодействия людей, поступающих разумно. Каждый индивид сознательно устраивается на работу, сознательно обзаводится семьей, квартирой, словом, всем тем, что необходимо для нормальной жизни. Но известно и другое: желаемое совершается в очень редких случаях. В основном получается так, что результат деятельности примерно совпадает с желаемым, а то и вовсе ему противоречит. Иными словами, разумные поступки как бы порождают неразумные результаты. Причина такого парадоксального положения состоит в том, что общество — сложный, многогранный процесс и как таковой оно постоянно меняется и развивается. Когда человек принимал одно решение, то были одни обстоятельства, а когда приступил к его реализации, то сложилась иная ситуация. Человеку все время приходится приспосабливаться к этой новой ситуации, состоящей из бесконечного множества разнообразных факторов, оказывающих доминирующее влияние на результат его деятельности.

Такое явление наблюдается не только в отношении индивидов, но и больших социальных групп, классов, сословий, каст, народов. Люди действуют совместно, планируют получить нечто общее, а в конце труда оказывается, что получили то, чего никто не хотел и не ожидал.

Данный тезис касается не только социума, но и каждого индивида. Мы не всегда поступаем разумно, т.е. обдуманно и целенаправленно. Многие наши движения и жесты носят автоматический характер. Если, например, на меня напали, то инстинкт самосохранения срабатывает, и я использую все средства, чтобы защитить свою жизнь, и если у меня окажется оружие, то я его непременно при возможности применю, хотя последствия могут для меня оказаться роковыми. А в нормальных условиях, прежде чем стрелять, я бы десять раз подумал, по- тому что мои действия носили бы рациональный характер, тогда как в экстремальных обстоятельствах они выступают в форме иррационализма.

Не следует бояться того, что в человеческом обществе рациональное и иррациональное находятся в неразрывном единстве. Кризис общества наступает тоща, когда иррационализм преобладает, когда общественное сознание оказывается в плену у мистики, испытывает сильнейшее давление всяких иррационалистических взглядов и воззрений, оккультизма и мракобесия.

Ретроспективный анализ истории показывает, что в нормальном и стабильно развивающемся обществе всегда доминирует рациональное, люди уверены в своем будущем, их не преследует страх за своих детей и близких, и они испытывают наслаждение от жизни. Но в обществе, находящемся в глубоком экономическом, политическом и духовном кризисе, иррационализм получает невиданный размах. Все как бы сходят с ума. Даже многие представители научной интеллигенции, казалось бы, зараженные духом рационализма, ибо наука базируется на рационалистических идеях, обращаются к иррациональным концепциям. Видимо, причина этого состоит в том, что каждый человек как таковой хочет в трудную минуту получить поддержку откуда-то, и ученый, прекрасно сознавая, что нет никаких сверхъестественных сил, тем не менее тайно или открыто призывает их на помощь.

История всегда имела драматический, а порою и трагический характер. Это касается и человека, хотя бы потому, что он сознает свою смерть и, следовательно, свой конец, и ему не хочется исчезнуть навсегда. Поэтому человек часто обращается к иррационалистическим воззрениям, дающим ему веру в бессмертие. История свидетельствует о войнах, об исчезновении целых Народов и цивилизаций. И поэтому кажется, что она сшита из иррациональной ткани, хаотична и бессмысленна. Но это ошибочный, поверхностный, созерцательный взгляд на исторический процесс. Его сущностный анализ показы- вает, что за иррационализмом скрывается логика развития общества, что «разум столь же хитер, сколь могущее ствен. Хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, позволив объектам-действовать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этом воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель»243.

И не нужно бояться того, что рационализм и иррационализм в истории находятся в диалектическом единстве.

Однако следует подчеркнуть, что современному обществу угрожает усиление иррационализма. На это обратил внимание еще К.Манхейм. Более шестидесяти лет назад в связи с анализом рациональных и иррациональных элементов в обществе он выдвинул три тезиса. Суть первого тезиса заключается в том, что «современное общественное устройство ждет крушение, если рациональное самообладание всех людей и отдельных индивидов не будет идти в ногу с техническим развитием»245. К.Ман- хейм пишет, что возникла диспропорциональность в развитии человеческих сил. С одной стороны, наблюдается развитие науки и техники, а с другой — моральное совершенствование общества не успевает за этим развити- ем. Отсюда следует второй тезис: «рост рациональности, формирование инстинктов и моральности являются в общественном развитии не чем-то случайным и отнюдь не в первую очередь делом отдельных индивидов и их способностей, а зависят от данной общественной структуры задач»246. Одни индивиды, социальные группы оказываются в более привилегированном положении, чем другие, что не может не сказываться негативно на всем развитии общества. Третий тезис сводится к тому, «что все предшествующие общества могли допускать диспропорциональность в распределении рациональности и моральных сил, так как они основывались именно на этой социальной диспропорциональности рациональных и моральных элементов... Новое в современном обществе состоит, по моему мнению, в том, что оно длительно не может выносить обе упомянутые формы диспропорциональности: ни общий недостаток рациональности и моральности в духовном господстве над общим процессом, ни их неравномерное социальное распределение»247. К.Манхейм выражал обеспокоенность таким положением вещей.

В наше время ситуация еще более ухудшилась. С одной стороны, мы являемся свидетелями огромных достижений человечества,в области науки и техники. Научно- техническая революция совершила коренной переворот в производительных силах, что в свою очередь привело к изменению всех общественных отношений. А научно- техническая революция, как известно, не могла совершиться без рационализма, поскольку наука и техника базируются на рационализме. С другой стороны, иррационализм начинает пронизывать все стороны общественной жизни. В формировании мировоззрения людей начинают доминировать иррациональные элементы. В философии возникает постмодернистское течение, которое все беды двадцатого века сваливает на рационализм. Постмодернисты проповедуют разочарование в разуме. Они отвергают рационализм, общественный прогресс и философию Просвещения. «Был совершен радикальный разрыв с Просвещением и с верой в бесконечный прогресс, который пропагандировал Кондорсе»248.

Если в эпоху К.Манхейма возможная победа иррационализма была опасна для общества, то в наше время триумф иррационалистических воззрений может привести к гибели самого человечества. Во-первых, мы живем в эпоху планетарного мышления, предполагающего всеобщую заинтересованность в совершенствовании и улучшении общественных отношений, в создании современному человеку соответствующих жизненных условий для реализации своих физических и духовных потенций. Во- вторых, как уже выше отмечалось, человечеству необходимо в XXI веке решить глобальные проблемы, а это возможно лишь на базе рациональных средств и методов. Иррационализм, связанный с эмоциями, чувствами и безрассудным поведением (например, терроризм), может обострять, а не разрешать социальные конфликты и межгосударственные противоречия. Разум и еще раз разум должен решать все эти проблемы. В-третьих, использование ядерной энергии немыслимо без рациональных действий. Если даже абстрагироваться от ядерного оружия, то не следует забывать мирное использование атомной энергии. Все сказанное свидетельствует о том, что рациональное всегда должно доминировать в обществе. Это было верно для прошлых эпох. Это еще вернее для современной эпохи.