Первая часть (1965) Об историческом сознании в мышлении: понимание прошлого

Обычно различают философию истории— общую интерпретацию становления человечества — и логическую, эпистемологиче кую или критическую теорию познания прошлого. Философия истории относится к уже пройденной фазе мышления, тогда как скромная и осторожная логическая теория является современницей науки и аналитической рефлексии.

Не отрицая относительной правомерности такого различения, я не согласен с тем, чтобы резко отделять философию истории от теории исторического познания. Действительно, нетрудно признать, что каждая из исторических школ руководствуется тем или иным пониманием мира и человечества. Каждая из теорий исторического познания содержит такое количество серьезных последствий, что она, по крайней мере, для тех, кто не принимает ее выводы, является взаимосвязанной философией истории первого типа. Чтобы продемонстрировать эту взаимную связь между строгим анализом и конкретной интерпретацией, достаточно привести пример марксизма.

Мы хотели бы в двух частях наших лекций, озаглавленных «Историческое сознание в мышлении и действии», быть на стыке между философией истории и критикой исторического познания: понятие исторического сознания содержит меньше философии истории и больше критики исторического познания. Всякое общество, всякая цивилизация имеет представление о своем отношении ко времени. Это представление придает смысл изменениям, которые на него влияют, прошлому, которое оно объединяет или связывает с будущим, которое оно подготавливает или предвосхищает. Хаотические преобразования, циклы, прогресс— все эти термины предлагают вйдения или исторические системы или схемы, которые не обязательно включают в себя подробное знание развития человечества, но все же не сводятся к простой логике или эпистемологии.

Наше исследование, опирающееся на историческое сознание, постепенно возвысится до логики и достигнет уровня философии.

Все время цитируют фразу Поля Валери: «Мы, представители других цивилизаций, сегодня мы знаем, что мы смертны». Эту формулу, появившуюся в связи с опытом Первой мировой войны, я хотел бы заменить более расширенной формулой: «Мы, люди научных сообществ и атомного века, знаем, что мы вовлечены в историю». Что значит для нашей мысли и для нашего действия сознание быть вовлеченным в приключение, которое для нас одновременно есть нечто внутреннее и внешнее, причиной или сущностью которого является само человечество, но о котором никто не может сказать, что оно выражает его желание? Вико, может быть, был прав, когда говорил, что человек понимает историю иначе, чем природу, потому что он является творцом общества, а не природы. Но этому бесспорному утверждению соответствует как ироническое эхо известная фраза: «Люди делают свою историю, но не знают историю, которую они делают».