Лекция III Критика исторического разума и критика диалектического разума

Неокантианские исследования в духе как Дильтея, так и Макса Вебера привели к результату, который, в сущности, оказался прямо противоположным предполагаемому результату. Кантовская критика как ответ на критику Юма обосновывала универсальную истинность наук о природе, даже если она исключала возможность познать вещь в себе с помощью разума.

Неокантианская критика исторического познания приводила к своего рода релятивизму (под этим термином мы понимаем связь между некоторой интерпретацией прошлого и позицией самого интерпретатора) двумя путями. Конечно, эта критика усматривала в опровержении исторического позитивизма пример переворота в духе Коперника: разум историка не порабощен объектом, но как раз разум представляет собой объект, поместив его в свои формы или свои категории. На самом деле сравнение поверхностное: все зависит от признака форм или категорий. Если эти категории только исторически, а не универсально пригодны, то воссоздание прошлого не достигает объективности (универсальной пригодности) в том смысле, в каком этого достигают науки о природе.

Кроме того, историческая реальность, которую хотели неокантианцы, Дильтей и Вебер, уловить, есть жизненный опыт, то есть не только духовные и социальные системы, отделенные от создавших их людей, но и сами люди, которые мыслили, действовали, мечтали, страдали. И чем больше историк стремится к изучению пережитого, тем больше рискует не тем, чтобы оказаться беспристрастным, а тем, чтобы не скатиться к пониманию, которое можно сравнить с единичной связью между художником и его моделью, даже между психоаналитиком и его пациентом.

Как мне кажется, именно такова попытка критики диалектического разума, предпринятая Ж.П, Сартром. Верно, что Сартр руководствовался намерениями, не имеющими ни чисто философский, ни строго научный характер. Он озабочен тем, чтобы показать возможное примирение марксизма и экзистенциализма. Но если мы будем абстрагироваться от этих побудительных причин, то остается философский «проект»: проект понимания пережитого опыта, которое вдвойне не будет частичным, иначе говоря, которое не будет пониманием историческим индивидом бесчисленных и рассеянных исторических опытов.

Такая попытка, очевидно, обречена с самого начала в силу своего внутреннего противоречия. Но эта попытка раскрывает современный этап философской проблематики исторического познания. Историческое познание представляют либо как познание объекта, совершенно чуждого для историка (но не ускользает ли в таком случае внутренний смысл, специфическая реальность человеческой истории?), либо как восстановление живыми опыта предшествующих поколений. Но избегает ли в этом случае историческое познание двойного релятивизма? Ведь с одной стороны, это признание многообразных проявлений человеческих сообществ, которые следовали друг за другом во времени, а с другой— связь между интерпретацией различных человеческих сообществ и положением исследователя.

В следующей лекции мы попытаемся преодолеть эту антиномию.