История и теория международных отношений

Я выбрал историю дипломатии, или историю международных отношений в качестве примера, на котором можно изучать построение исторического мира. Этот выбор вызван несколькими причинами.

Вторая причина связана с наукой: действительно, именно в этой области рассказ чаще всего напрашивается, и рассказ в стиле Фукидида вполне оправдан. Наконец, третья, может быть, самая важная причина состоит в том, что отношения между государствами имеют особенный, так сказать, парадоксальный характер. С одной стороны, речь идет о глобальных макроскопических отношениях, так как, например, во время войны государства воюют друг с другом как целостные образования огромного размера. Но, с другой стороны, решения, обусловливающие события, часто принимаются личностями. Поэтому возникает внутреннее противоречие в мире межгосударственных отношений в той мере, в какой, по-видимому, часто, существует диспропорция между ролью, которую играют индивиды, и последствиями их действий. Самый простой и вместе с тем самый яркий пример — это роль, которую сыграл в нашу эпоху такой человек, как Гитлер.

В силу этого я возвращаюсь к главной проблематике этого курса, а именно к отношению между преднамеренными микрособытиями и нежелательными последствиями. Причина такого парадоксального отношения между индивидуальным действием и чрезмерными последствиями состоит в том, что политический мир, в который я собираюсь проникнуть, имеет иерархическую структуру: руководители государств или правительств отдают приказания командующим армиями, которые, в свою очередь, отдают приказания своим подчиненным. Поэтому существует иерархия управления, которая по своей природе, позволяет тому, кто находится на вершине управления, вести за собой и определять поведение миллионов и миллионов людей.

В какой-то степени можно сказать, что «Пелопоннесская война» Фукидида сохраняет, — по крайней мере, частично — свою притягательную силу в той мере, в какой речи, произнесенные перед Собраниями и воспроизведенные Фукидидом, подтверждают наглядно и красноречиво тип анализа, который историк может всегда воссоздать в меру своих возможностей. Конечно, мы не можем писать историю войн XX в. путем восстановления дискуссий, проходивших в советах министров перед принятием важных решений, даже если мы располагаем подробностями дискуссий в совете министров перед перемирием в 1940 г. и даже если мы более или менее знаем дискуссии, которые имели место в Совете Министров Великобритании. Точно так же относительно решения использовать атомную бомбу, о котором я вам буду говорить, мы примерно знаем, как все это происходило. Конечно, в случае с Пелопоннесской войной обсуждение носило драматический характер, потому что ораторы выдвигали причины, из-за которых они выступали за или против различных решений, — тем более что теоретически именно Народное собрание принимало решения. Но прием, который использовал Трумэн для принятия решения о применении атомной бомбы, имеет квазибюрократический характер, обескураживающий любую поэтику: разумеется, были обсуждения, аргументы за и против, но затем принять решение было поручено человеку, который принял решение в таких условиях, в которых его нельзя было не принять.

Цели анализа построения исторического мира, связанного с международными отношениями, следующие: 1)

Я постараюсь показать, как в действительности историки рассказывают или воссоздают межгосударственные отношения и строят мир, о котором происходит рассказ. 2)

Я поставлю вопрос о том, что значит в истории дипломатии требование объективности, и может ли оно быть удовлетворено. 3)

Я также поставлю вопрос о том, изменяют ли общественные науки, теория или наука о международных отношениях форму рассказа истории дипломатии, вводит ли нас наука о международных отношениях в новый мир по сравнению с традиционным дипломатическим и юридическим исследованием. 4)

В заключение я покажу, как соединяются микрособытия и система, поскольку это моя главная тема.

Традиционная история дипломатии связана, прежде всего, с отношениями между организованными целостными политическими образованиями как таковыми. История дипломатии — это история тех межгосударственных отношений, которыми управляют специалисты по этим отношениям: военные, дипломаты, правительства.

Сегодня мы попытаемся дополнить или, скорее, усложнить природу объекта нашего исследования, выделив три вида отношений, которые относятся к тому, что традиционно принято называть международными отношениями. Я выделю межгосударственные отношения, международные отношения в строгом смысле слова и транснациональные отношения.

Межгосударственные отношения — это отношения, которые устанавливаются между государствами. Они поддерживаются государствами, независимо от того, идет ли речь о переговорах по ограничению вооружений, о заключении торгового соглашения, о наступательном или оборонительном союзе.

На мой взгляд, следует различать межгосударственные отношения и международные отношения, которые являются отношениями между индивидами и группами, принадлежащими к разным нациям: между французами и немцами существует довольно сильный поток коммуникаций — письма, телефонная связь, торговый обмен. Некоторые американские исследователи изучили потоки коммуникаций, начиная от обмена письмами и кончая обменом товарами, книгами или студентами. Эти международные отношения в первую очередь отличаются по своей природе от межгосударственных отношений, поскольку в них не участвуют государства как таковые. Конечно, межгосударственные отношения определяют эти международные отношения: в той мере, в какой это отношения между индивидами, государства иногда сводят к минимуму такие отношения. Тем не менее, может случиться и обратное, когда отношения между людьми, принадлежащими к разным общностям, оказывают влияние в том или ином смысле на межгосударственные отношения. Можно спорить о том, насколько интенсивность таких международных отношений благоприятна или необходима для взаимопонимания или мирного интегрирования государств.

Третий тип отношений составляют транснациональные отношения. Это отношения, которые устанавливаются через границы и поддерживаются коллективами и организациями, не связанными слишком теснб с целостным политическим образованием. Я возьму три примера, которые показывают различные формы этих транснациональных отношений.

Католическая Церковь на протяжении веков была источником транснациональных отношений. Хотя папство в истории представляло собой, как правило, независимое государство и хотя Ватикан до сих пор является таким государством, отношения между церквами или приверженцами одной и той же Церкви — это не совсем межгосударственные или международные отношения: коллективы, определяющие эти отношения, не совпадают с целостными государственными образованиями.

Второй, ныне хорошо известный пример связан с многонациональными компаниями. Данное выражение неточно в том смысле, что многонациональные компании — это национальные компании, имеющие многочисленные филиалы во многих странах: JBM представляет собой организацию, штаб-квартира которой находится в США. У нее множество филиалов как во многих европейских странах, так и в других государствах мира. Таким образом, речь идет об организации, которая пересекает границы, но центр решений которой во многом остается в рамках национального целостного образования. Однако ее нельзя приравнивать ни к государству, ни к частному лицу. Мы здесь, следовательно, имеем дело с коллективом, само устройство которого игнорирует границы и зависимость от национальных образований. Каковы же отношения между национальными правительствами и филиалами этих многонациональных сообществ? Существует огромная литература, посвященная этой теме: речь идет в любом случае о типе отношений, который отличается от двух типов, указанных мною выше.

Третий пример этих транснациональных отношений связан с Коммунистическим Интернационалом или, скажем, с Политическим Интернационалом. Мы знаем, что в XX в. был II Интернационал, который считал себя транснациональной организацией. Он регулярно созывал конгрессы, на которых встречались представители различных национальных партий. Опыт показал, что во время кризиса 1914 г. это была слабая транснациональная организация и ее способность стать наднациональной организацией равнялась нулю. Она была скорее объединением национальных партий. Тем не менее, даже во II Интернационале идеи и лозунги передавались через границы. Само собой разумеется, что III Интернационал, которым руководила Коммунистическая партия Советского Союза, был более транснациональной организацией. Но ее центр был тесно с связан советской коммунистической партией, и степень самостоятельности национальных партий была объектом политических споров. Я не буду продолжать дальше свой анализ, который, впрочем, нисколько не нужен для того, что я хочу здесь доказать.

Экономические отношения включают в себя межгосударственные, международные и транснациональные отношения. Действительно, сущность экономических отношений состоит в том, что они имеют наднациональный характер. Эти отношения могут быть обусловлены торговыми соглашениями, подписанными государствами, и мы оказываемся в сфере межгосударственных отношений. При свободном обмене экономические субъекты по обеим сторонам границы определяют эти отношения, и тогда мы оказываемся в сфере международных отношений, а когда речь идет о IBM, перед нами транснациональные отношения.

Традиционная история дипломатии фактически пренебрегала международными и транснациональными отношениями. В своей книге об американской политике я попытался соединить изучение межгосударственных отношений с исследованием международных и транснациональных отношений. Если традиционная история дипломатии считает межгосударственные отношения главными, то только потому, что эти отношения по природе своей обладают самым причудливым характером среди социальных явлений. Действительно, межгосударственные отношения уникальны среди социальных явлений: применение силы было и остается здесь вполне законным и обоснованным. Целостность, состоящая из политически независимых образований, определяется отсутствием единого центра, способного навязать свой выбор. Или: в объединении, состоящем из независимых государств, нет монополии на легитимное насилие. Эта традиционно признанная характеристика, которую классики философии называли «естественным состоянием» между государствами и классическое и трагическое описание которой вы найдете в начале «Левиафана», верна по сей день. Я, по крайней мере, склонен считать, что это действительно так, хотя американские авторы ставят ее под сомнение. Речь идет не о самом факте, который трудно отрицать, а о важности этого факта. Американцы считают, что представительство межгосударственного объединения должно руководствоваться не этой традиционной характеристикой, а упорядоченной системой коммуникаций, функционирующей до тех пор, пока нет взрыва или аварии, которую принято называть войной. Эти авторы думают, что, делая акцент на законности или легитимности применения военной силы, склонят общественное мнение к восприятию межгосударственной политики как политики с позиции силы.

Оставим этот спор. Я вернусь к нему при изложении различных теорий межгосударственных отношений. Пока же достаточно из этого наскоро сделанного анализа извлечь следующую мысль: межгосударственные отношения должны быть включены в глобальный контекст международных и транснациональных отношений, особенно в нашу эпоху, но добавил бы mutatis mutandis во все эпохи. Конечно, в прошлые столетия не было эквивалента мультинациональных отношений, но межгосударственные отношения во все времена находились внутри более широкого объединения разных видов отношений, связывающих индивидов, группы и государства по разные стороны границ.

Исследование межгосударственных отношений со всей очевидностью предполагает решимость государств поддерживать эти отношения независимо от того, считаются ли эти государства участниками событий или политическими объединениями. Эта конструкция, так сказать, заранее заложена в самом объекте или, если хотите, в документах, с помощью которых мы можем восстановить участников событий. Я выделю только два этапа в построении межгосударственного мира: первый этап связан с анализом внутренней структуры участников межгосударственной деятельности, а второй предполагает анализ объединения или сферы — дипломатической сферы, — в которой находится участник.