1. СУЩНОСТЬ НАУЧНОЙ ТЕОРИИ И ЛОГИКА ЕЕ ФОРМИРОВАНИЯ

В отличие от формальной логики, которая считает своей главной задачей исследование законов и форм выведения одних мыслей из других, формулирование правил соединения мыслей в рассуждении, логика диалектическая идет значительно дальше.

Научная теория занимает очень важное место в системе научного знания. Чем глубже проникает человек своим умственным взором в сущность материальной и духовной действительности, тем сложнее и многограннее становится процесс научного исследования и тем большее значение приобретает подлинно научная теория. Ее значение состоит в том, что она концентрирует в себе, аккумулирует все знания, накопленные человечеством в каждый данный момент развития науки, описывает и объясняет явления охватываемой ею области действительности, содержит в себе основные закономерности функционирования и развития этой предметной области, а также относящийся к ней понятийно-категориальный аппарат, позволяющий не только осуществить теоретический анализ настоящего, дать ему научное объяснение, но и предвидеть будущее, предсказать наступление nof вых явлений или существование фактов, еще не изучен-

ных наукой. Объединяя в себе всю совокупность полученных человеком знаний об изучаемом ею объекте, теория в то же время дает указания об использовании их в практической деятельности людей. «Теоретическое познание,— писал В. И. Ленин,— должно дать объект в его необходимости, в его всесторонних отношениях, в его противоречивом движении an und fur sich (в себе и для себя.— Ред.).

В ходе дальнейшего развития науки и практики научная теория не остается застывшей, неизменной. Она, как мы увидим ниже, весьма чутко реагирует на изменения наших знаний, на развитие и совершенствование наших понятий и представлений о действительности. Каждое научное открытие, каждый этап в прогрессивном развитии науки оказывает свое влияние на содержание соответствующей теории, развивает и совершенствует ее. Более же крупные, фундаментальные научные открытия, затрагивающие основы той или иной теории, нередко приводят к коренным преобразованиям в структуре и содержании этой теории и даже к диалектическому отрицанию и формированию новой теории, более адекватно и точно отражающей соответствующую область материальной или духовной действительности. Крупные скачки в развитии науки связаны именно с переходом от одной фундаментальной теории к другой, когда происходит крутая ломка установившихся понятий и представлений, приводящих к созданию принципиально новых фундаментальных теорий, а порой и к революционному перевороту в определенных областях научного знания. Такие перевороты были вызваны, например, созданием неевклидовой геометрии, теории относительности, кибернетики, квантово-механической теории, теории элементарных частиц и т. п.

Революционные перевороты в развитии науки и научных теорий, кроме того, знаменуют собой не только резкие скачки в накоплении и совершенствовании научных знаний, они оказывают огромное влияние и на развитие приемов, методов и форм познания, на открытие новых закономерностей функционирования познавательного процесса и даже на изменение стиля мышления. На это недвусмысленно указывал Ф. Энгельс в труде «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», где он, оценивая огромное значение в развитии науки трех великих естественно-научных открытий XIX века — открытие клетки, закона сохранения и превращения энергии и теории происхождения видов Дарвина,— в то же время показал их решающее влияние на изменение стиля мышления ученых-естествоиспытателей, на переход естественников от метафизического к диалектическому стилю мышления.

Такая ситуация в науке сложилась на рубеже XIX и XX столетий, когда создание ряда принципиально новых фундаментальных теорий, возникших в результате крупнейших научных открытий и приведших к крутой ломке и диалектическому отрицанию старых теорий и установившихся в науке понятий, привело к кризису в естествознании, особенно в физике.

Отсюда становится понятно, насколько важным является раскрытие важнейших функций научной теории, закономерностей ее формирования и развития, выяснение логико-методологических аспектов научной теории. Все эти проблемы успешно решаются средствами диалектической логики.

Под теорией обычно понимают обширную область знаний, раскрывающую закономерности функционирования и развития определенной совокупности явлений материального или духовного мира, описывающую и объясняющую эти явления и направленную на прогрессивное преобразование природы, общественных отношений и самого человека. Научная теория — это широкая и всеобъемлющая форма человеческих знаний, это система логически связных знаний о соответствующей совокупности явлений, определяемая системной организацией самого материального мира. Ведь вся объективная действительность представляет собой сложноорганизованную систему, вернее — систему систем, ибо каждая отдельная область действительности есть определенная система. Но если отдельные области действительности суть системы различных уровней, то и теории, отражающие сущность этих явлений, связи между различными системами и внутри этих систем, также суть системы.

Элементы различных систем действительности и связи, существующие внутри этих систем и между системами, существенно отличаются от элементов систем теории и логических связей, которые они выражают.

Логически системная организация теории выражается в том, что она должна быть внутренне непротиворечива в смысле ее логической стройности. Если это требование выполняется, то в научной теории нельзя существенно изменить ни одного его элемента, не нарушая при этом всей системы элементов этой теории. Такой логической стройности теоретической системы можно достичь при условии выполнения еще одного весьма важного требования к научной теории, которое обычно называют минимизацией теории.

Чтобы добиться логической стройности, непротиворечивости, замкнутости формируемой теории, исследователь стремится к тому, чтобы в ее фундаменте было наименьшее количество исходных понятий, идей и соотношений между ними, из которых все остальные ее элементы получаются в виде следствий из них. Каждое из основополагающих, исходных идей и фундаментальных понятий должно быть независимым, не выводимым из других, не являющимся производным от них. Другими словами, научная теория в своей основе должна иметь минимальное количество таких исходных идей, понятий.

Если же это условие не выполняется, то создается не теория в собственном смысле слова, а более или менее случайная совокупность различных идей, понятий, принципов, не составляющих единой непротиворечивой замкнутой теоретической системы.

Особенно большое значение минимизация имеет в так называемых дедуктивных, в особенности аксиоматических, теориях, которые подвергаются формализации, заключаются в математические символы и формулы. Но и другие теории крайне нуждаются в минимизации, хотя полностью она не всегда осуществляется сразу, а продолжается и после сформирования теории, если в момент формирования этого не позволяет осуществить достигнутый уровень знаний в данной области.

Диалектическая логика в решении этой проблемы исходит из того, что всякая минимизированная теоретическая понятийная система, являясь отражением объективной действительности, как бы преобразует необходимость, существующую в самой объективной реальности, в логическую необходимость, которая, таким образом, сама является производной от объективной материальной необходимости, зависит от нее и порождается ею, ибо все логические связи, т. е. связи между мыслями человека, как мы знаем, есть не что иное, как выражение объективно существующих связей между материальными предметами, явлениями, отраженными в этих мыслях. Об этом приходится напоминать потому, что многие буржуазные философы рассматривают научную теорию только как логическую систему, определенное математическое построение, осуществленное по априорным логическим правилам и независимое от объективной действительности.

Чтобы показать ложность этих позиций и раскрыть действительную сущность научной теории, рассмотрим основные принципы ее построения.

Формирование теории — это весьма длительный, сложный и противоречивый процесс. Теорию нельзя сформировать сразу в готовом виде. Теория — это высший результат научного познания, и для того, чтобы достичь ее относительно завершенного состояния, требуются огромные усилия порой многих поколений ученых. В процессе формирования теории ученые иногда идут по ошибочному пути, некоторые ранее принятые ими положения впоследствии отвергаются и заменяются другими.

Важным начальным этапом формирования теории является определение предметной области, охватываемой формирующейся теорией, которая первоначально предстает перед исследователем, по определению К.

В определении предметной области теоретического исследования важное место занимает выбор аспекта исследования того или иного фрагмента действительности. Известно, что любой объект исследования нельзя изучать абстрактно, вне времени и пространства, вне его связей с другими явлениями. Этот диалектико-логический принцип является всеобщим, но особенно большую роль он играет в процессе познания явлений общественной жизни. Здесь особенно важно не только определить область исследования или круг явлений, подлежащих изучению, но и установить, на каком историческом этапе развития они будут исследоваться, в каких исторических условиях и в каких связях с другими общественными явлениями.

Это хорошо можно показать при исследовании, например, классовой структуры общества. Известно, что буржуазные социологи при классификации различных социальных слоев общества берут за основу различные роды занятий, статус, образование, получаемую зарплату и т. п. независимо от исторических условий и существующего общественного строя. Такой чисто абстрактный подход не дает возможности действительно научно раскрыть классовую структуру общества, место и роль каждого класса или другой социальной группы в социальном организме, ибо даже один и тот же класс (например, крестьянство) в различных общественно-экономических формациях (например, при феодализме, при капитализме и при социализме) играет различную социальную роль и занимает не одно и то же место в системе общественной организации. Это можно сделать только на основе конкретно-исторического подхода к данному вопросу. Вот почему в определении понятия «класс» В. И. Ленин считает необходимым раскрыть место данного класса в исторически определенной системе общественного производства.

Диалектико-логический принцип познания — начинать исследование с определения не только предметной области познания, но и его аспекта — имеет большое значение также и в процессе изучения природы. Например, теория относительности показала, что нельзя абстрактно рассматривать такие явления, как движение, пространство и время, безотносительно к определенной инерци- альной системе, что понятие одновременности событий имеет смысл только по отношению к определенной инер- циальной системе.

Предметная область теоретического исследования и аспект ее изучения во многом определяются объемом и глубиной знаний в данной области, которыми уже располагает наука. Совершенно ясно, что ставить, например, задачу исследования космического пространства было невозможно до тех пор, пока не получили соответствующего развития физические, технические и другие науки, а исследование путей и закономерностей социалистического и коммунистического строительства стало возможным только после открытия классиками марксизма материалистического понимания истории и на этой базе — основных законов развития общественной жизни, и тем более пока для этого не были созданы материальные условия, т. е. не был накоплен известный практический опыт в этой области. «...Человечество,—писал К. Маркс,— ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления» *.

Определив предметную область теоретического исследования и аспект ее изучения, исследователь должен решить вопрос о том, с чего начать исследование. Ведь предметная область, охватываемая теорией, как правило, весьма велика, практически бесконечна, и потому в этой области надо отыскать то главное, основное, что выражает область исследования и может служить началом, исходным пунктом построения теории. Эта задача сложная, и правильное ее решение во многом определяет успех дальнейшего формирования теории. В качестве яркого примера правильного определения начала формирования научной теории можно привести исследование К. Марксом капиталистической экономики. В качестве исходного начала формирования теории экономических отношений при капитализме К. Маркс определил товар, так как при капитализме все основные экономические связи осуществляются именно через товар. Само капиталистическое производство есть не что иное, как производство товарное, когда, по определению В. И. Ленина, и рабочая сила становится товаром.

Однако нельзя считать, что если исходное начало, представляющее собой конкретный элемент предметной области исследования, не определено, то исследование начинать нельзя. Часто такое конкретно-всеобщее начало обнаруживается в результате довольно длительного исследования предметной области так же, как основная идея научной теории может быть сформулирована не до формирования теории, а в ходе этого формирования.

Отметим также, что исходное начало, «клеточка» теории имеет много общего с ее основной идеей. Однако их отождествление вряд ли правомерно. Основная идея теории— это основополагающее теоретическое положение, вокруг которого синтезируются все другие элементы теории, тогда как исходная «клеточка» теории — это элемент предметной области теоретического исследования, исходная конкретность, с которой начинается исследование. И то, и другое можно назвать началом, исходным пунктом теоретического исследования, и в этом их большое сходство. Но если исходная «клеточка» есть фрагмент действительности, с которого, как правило, начинается эмпирическое исследование и делаются первые попытки теоретического воспроизведения объекта познания, то основная идея теории — это теоретическое положение, которое может быть сформулировано не в самом начале исторического процесса изучения данной предметной области, а лишь после того, как раскрыты более глубокие связи, закономерности объекта познания.

Однако определение предметной области теоретического исследования, выбор аспекта этого исследования и поиски исходного пункта объективно-конкретного представляют собой в значительной мере подготовительный процесс теоретического исследования. Само же исследование и тем самым формирование теории начинается с накапливания эмпирических знаний путем изучения, обобщения и предварительного теоретического анализа реальных фактов.

Отражение и осмысление реальных фактов может тоже осуществляться на различных уровнях. Каждый факт, включенный в систему эмпирических знаний, является результатом логического осмысления чувственных данных, закрепленных в суждении или в системе так называемых фактуальных суждений. Но отражение и мысленная переработка реальных фактов может осуществляться на уровне обыденного сознания и на уровне научно-теоретического мышления. Реальные факты, получившие логическую обработку на уровне научно-теоретического мышления, т. е. средствами диалектической логики, обычно называют научными фактами, которые прежде всего и составляют эмпирическую основу формирования научной теории.

Однако в процессе формирования научной теории исследователь имеет дело не только и даже не столько с фактами науки, объясненными и осмысленными ею, но и с фактами, которые получили лишь первичную мыслительную обработку, с эмпирическими фактами. Этот диалектико-логический принцип эмпирического познания является конкретизацией одного из коренных требований диалектической логики, сформулированных В. И. Лениным. «Чтобы действительно знать предмет,— писал он,— надо охватить, изучить все его стороны, все связи и «опосредствования». Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережет нас от ошибок и от омертвения» !.

Диалектическая логика исходит из того, что так называемое чистое эмпирическое познание вообще невозможно, ибо, отыскивая, собирая, классифицируя конкретные факты, явления, человек неизбежно, почти автоматически обрабатывает их мысленно. Чувственное и логическое в реальном человеческом познании неотделимы друг от друга. В человеческом познании на любой стадии его развития невозможно осуществлять в чистом виде какую бы то ни было ступень, этап познания. Уже подготовительный этап эмпирической стадии формирования научной теории (выбор методологических и методических приемов исследования, принцип группировки фактов и т. п.), а также весь процесс накопления фактов и других эмпирических данных осуществляется не вслепую, не стихийно, а на основе соответствующего понятийного, категориального аппарата, на базе ранее достигнутых теоретических знаний в этой области, имея в виду расширение, углубление, совершенствование этих знаний, группировку их на основе определенной идеи, лежащей в основе формируемой теории.

В современном научном познании нет таких эмпирических данных, которые бы не были связаны с теорией, представляли бы собой «чистую» эмпирию, как и нет научной теории в отрыве от эмпирических данных. Они взаимно предполагают и пронизывают друг друга. Короче говоря, единство теории и эмпирии есть не что иное, как проявление материалистического решения основного вопроса философии в познании вообще и в формировании и развитии научной теории в частности.

Но с этим не согласны некоторые представители современной буржуазной философии, разделяющие точку зрения, согласно которой теория есть не что иное, как дедуктивная система, формирующаяся путем чисто дедуктивного выведения всех ее элементов из некоторых исходных положений, представляющих собой либо аксиомы, принимающиеся без доказательства, либо определенные теоретические положения. Так, известный буржуазный социолог К. Поппер, отмечая это обстоятельство, писал: «Я не верю в «метод генерализации», то есть в утверждение, что наука начинается с наблюдений, из которых она извлекает свои теории путем некоторого процесса обобщения или индукции» 1.

Никто не отрицает того, что раскрытие логической дедуктивной связи между элементами теоретической системы занимает весьма важное место в формировании научной теории. Однако все многообразие связей между различными элементами теории нельзя свести только к дедуктивным. Формально-логическими дедуктивными связями не ограничиваются также и отношения между исходными принципами, идеями, лежащими в основе теории, и эмпирическим материалом. Если бы связи, существующие в теории, носили только формально-логический, дедуктивный характер, то любая теория могла бы быть формализована, между тем полностью невозможно формализовать ни одну содержательную теорию. «Выведение из идеи понятий выходит за пределы дедуктивного выведения. Как теоретическое знание не может быть формально-логически выведено из имеющегося эмпирического знания, так и из знания о сущности нельзя формально-логически вывести знания о явлении»1.

В противном случае формирование теории действительно можно было бы свести к дедуктивному выведению и в этом процессе можно было бы вполне обойтись средствами формальной логики. Диалектической же логике с ее конкретным анализом конкретной материальной действительности не оставалось бы места в этом процессе.

Об органическом единстве эмпирического и теоретического в формировании научной теории свидетельствует и тот факт, что первоначально теория возникает именно на эмпирическом уровне познания изучаемого ею объекта. Правда, такие теории еще не раскрывают сущности объекта исследования, не анализируют его природу, а ограничиваются описанием наблюдаемого и, по существу, остаются на уровне явлений, почему их иногда и называют феноменологическими теориями.

Они чаще всего возникают в начальной стадии формирования науки, а также входят в состав таких наук, которые по своему содержанию носят преимущественно эмпирический характер (например, агрономические, технические и другие науки). В процессе же дальнейшего развития научных знаний в данной области, когда ученые получают возможность не только описывать явления, их свойства и отношения, но и раскрывать сущность изучаемого объекта, присущие ему внутренние закономерности и причинные связи, научная теория перестает быть только феноменологической и приобретает более совершенный вид. Но и после своего дальнейшего развития, когда она достигает высоких научных вершин, приобретает глубокие научные выводы и обобщения, т. е. когда она превращается в содержательную теорию, она продолжает сохранять некоторые черты, особенности феноменологической теории, из которой она генетически вышла.

Этим вовсе не стирается грань между эмпирическим и теоретическим этапами формирования научной теории. Хотя на первом этапе и производится интеллектуальная обработка полученного эмпирического материала, она все же носит предварительный характер. Теоретический материал служит здесь прежде всего в качестве орудия, инструмента осмысливания, упорядочения, организации материала чувственных данных. На втором же этапе идет более сложный процесс логической обработки материала, полученного в ходе первого этапа с привлечением новейших знаний в данной области, мировоззренческих установок, методологических принципов и всего категориально-понятийного аппарата. На этом этапе и формируются все основные научные выводы, теоретические знания, составляющие элементы структуры формирующейся научной теории.

Хотя первый этап становления теории осуществляется на основе полученных эмпирических данных и является необходимой ступенью в получении истинных знаний, он не дает нам вполне надежных выводов. Это объясняется отмеченными выше особенностями, определенными ограниченностями эмпирического этапа (субъективная оценка чувственных данных, искажение прибором действительного состояния объекта и т. п.). На втором же этапе, когда осуществляется более глубокая теоретическая обработка полученных ранее выводов и создание самой теории, отмеченные ограниченности первого этапа в определенных пределах нивелируются, устраняются.

Такова диалектика эмпирического и теоретического в процессе формирования научной теории.

Важное место в процессе формирования научной теории занимает гипотеза, которая представляет собой обоснованное, не противоречащее научно установленным данным, предположение о причинах, вызывающих определенные факты, явления, о формах связи между явлениями. Гипотеза является формой перехода от незнания к знанию, от познания фактов к познанию необходимых связей, закономерностей, к формированию научной теории, перехода от одной теории, выражающей определенный уровень наших знаний в соответствующей области действительности, к другой теории, знаменующей более высокий уровень этих знаний.

Гипотеза —это не начальный этап формирования теории. Прежде чем сформулировать научно обоснованное предположение, требуется предварительно накопить необходимые для этого эмпирические и теоретические данные. Ведь не всякое произвольное предположение является гипотезой, а лишь такое, которое, во-первых, согласуется с положениями, научно установленными в данной области знания, и, во-вторых, вероятность истинности этого положения должна быть обоснована. Прежде чем высказать то или иное предположение о сущности явлений, о характере их связей и закономерностей, нужно тщательно изучить их, познать их характерные черты, изучить обстоятельства их возникновения, связь с другими явлениями и т. п. Только после такого тщательного изучения данных явлений исследователь может составить более или менее обоснованное предположение, построить гипотезу.

В науке встречаются и такие предположения, которые не могли быть научно обоснованы на том уровне развития науки и общественной практики, который существовал в момент их выдвижения, и потому они выступали лишь в форме догадки. И только позже, по мере накопления соответствующего эмпирического и теоретического материала, они превращались в научно обоснованные гипотезы, а еще позже—и в научные теории, если их истинность получала всестороннее теоретическое и практическое подтверждение. Ярким примером такой гениальной догадки является предположение древнегреческих мыслителей Левкиппа и Демокрита об атомическом строении вещества.

В своем первоначальном виде гипотеза может находиться далеко от достоверности, но по мере дальнейшего ее развития в ходе научных исследований она все ближе подходит к истине, превращаясь в конечном счете в теорию. Если бы гипотеза даже в первоначальном своем виде не содержала в себе объективных знаний, была только произвольной фикцией, как уверяют буржуазные философы, то она бы действительно никогда не стала теорией. Однако история развития науки свидетельствует о том, что всякая достоверная, научная теория вырастает из гипотез нередко путем перехода от одной, менее достоверной гипотезы к другой, более достоверной. Это целиком соответствует действительной логике развития научного знания, перехода в ходе научного исследования от одной относительной истины к другой, от менее точного знания к знанию более точному, более полному.

Гипотезы нередко приводят нас к новым исследованиям и новым открытиям. Это чаще всего бывает при проверке гипотезы, когда из нее выводятся все возможные следствия и сравниваются с фактами объективной действительности и проверенными научными данными. При этом исследователь может обнаружить такие следствия, которые открывают новые явления реального мира, новые, ранее неизвестные связи и закономерности.

Ярким подтверждением этого является, например, открытие космических лучей. Как известно, космические лучи были открыты в процессе проверки истинности гипотезы о том, что воздух является проводником электричества, ибо он ионизируется излучением радиоактивных веществ. Когда стали проверять истинность этой гипотезы, практически определяя степень ионизации воздуха на разных высотах, то оказалось, что на большой высоте воздух ионизирован значительно больше, чем у поверхности Земли. Было ясно, что воздух ионизируется не только излучением земных радиоактивных веществ, но и чем-то другим. Позже была выдвинута новая гипотеза о том, что ионизируется воздух космическими лучами, пронизывающими атмосферу, что и было подтверждено.

Все это свидетельствует о том, что гипотеза как особый прием научного исследования занимает важное место в познании явлений действительности, особенно в формировании научной теории.

стей. Развитие научной теории также осуществляется под определяющим влиянием противоречий, объективно возникающих в процессе углубления, совершенствования наших знаний и преодоления этих противоречий. В этом легко убедиться на рассмотренном выше примере из истории развития геометрии, который показывает, что диалектическое противоречие между старой теорией и вновь обнаруженными фактами и разрешение этого противоречия привели к крупнейшему научному открытию, к созданию принципиально новой геометрической теории.

Отсюда видно, какое огромное значение для развития научной теории имеют поиски фактов, противоречащих данной теории. Отмечая это обстоятельство, крупнейший русский химик А. М. Бутлеров писал, что факты, не объясняемые существующими теориями, наиболее ценны для науки, от их разработки следует по преимуществу ожидать ее развития *. Развитие теории начинается с возникновения противоречий между созданной теорией или ее отдельными положениями и вновь обнаруженными реальными фактами, которые не только не подтверждают выводы данной теории, но и утверждают нечто такое, что несовместимо с этими выводами, противоречит им. Возникающее з такой ситуации противоречие и является одной из форм проявления основного противоречия процесса познания между субъектом и объектом, которое, как правило, разрешается путем уточнения, перестройки теории и приведения ее в соответствие с вновь обнаруженными фактами в процессе дальнейшего исследования.

Но вновь обнаруженные факты, противоречащие существующей теории, могут получить ложное истолкование, которое может возникнуть в основном по двум причинам: во-первых, вследствие неправильной, предвзятой теоретической установки исследователя, его ошибочного мнения, от которого можно освободиться опять же под влиянием реальных фактов, полученных в ходе дальнейшего эмпирического исследования, а во-вторых, вследствие воздействия на исследуемый факт со стороны других природных явлений, искажающих его сущность. Для устранения этого искажения необходимо избавиться от отмеченных посторонних влияний и постараться воспроизвести исследуемый факт, по возможности, в чистом виде, что обычно достигается с помощью реального или идеального эксперимента.

Когда же истинность вновь обнаруженных фактов установлена и доказано, что их нельзя объяснить с помощью существующей в этой области теории, исследователь ставит перед собой задачу найти новое объяснение как вновь обнаруженных, так и ранее известных фактов или же (если это возможно) внести такие изменения в существующую теорию, которые позволили бы разрешить противоречие между этой теорией и новыми фактами. Если же этого сделать не удается, то в ходе дальнейшего эмпирического и теоретического исследования указанное противоречие все более углубляется, что в конечном счете приводит к крушению старой теории и созданию новой, объясняющей все наличные факты и находящейся в соответствии с ними.

Так под влиянием реальных фактов теория совершенствуется, углубляется, развивается или же отвергается, если она перестает соответствовать новым фактам, явлениям в данной области действительности, и заменяется другой теорией, которая охватывает и объясняет все реальные факты, известные науке в данной области действительности.

Когда же противоречие между теорией и фактами преодолено и установилось соответствие между ними, дальнейшее развитие теории происходит в плане ее дальнейшего уточнения, конкретизации, систематизации всех элементов теории, с тем чтобы придать ей большую логическую стройность и относительную завершенность.

Однако такое относительно спокойное развитие теории продолжается до поры до времени. Процесс научного исследования в области, охватываемой данной теорией, не может прекратиться, и в конечном счете вновь будут обнаружены факты, которые невозможно охватить и объяснить наличной теорией. Между ними опять возникает противоречие, которое требует разрешения, а последнее ведет к дальнейшему развитию теории. Этот процесс практически продолжается бесконечно.

Как правило, частичное или коренное изменение теории осуществляется вследствие накопления ряда фактов, находящихся в противоречии с теорией. Но история развития науки знает немало случаев, когда только один вновь обнаруженный факт может привести к коренному изменению теории. Возьмем, например, атомистическую теорию. В течение тысячелетий, от Демокрита до конца XIX столетия, эта теория утверждала, что все многообразные материальные предметы состоят из атомов, что атомы — это последние неделимые частицы материи. Но вот на рубеже XIX и XX вв. был открыт электрон, и прежние представления об атоме, зафиксированные в прежней атомистической теории, были опрокинуты. Один только факт открытия электрона в конечном счете привел к коренному изменению атомистической теории и замене ее, по существу, новой теорией — квантовой теорией.

Но и эта теория, во-первых, не остается неизменной, а непрерывно развивается, совершенствуется, проникая все глубже в недра атома, а во-вторых, новая теория, сформировавшись и утвердившись в науке, вовсе не обязательно отвергает старую теорию, из которой она выросла, а часто лишь уточняет ее значение в науке, конкретизирует ее место и роль в системе знаний, сохраняя ее в качестве относительно самостоятельной теории. Скажем, теория относительности, утвердившись в науке, не подвергла «зряшному» (по выражению В. И. Ленина), т. е. абсолютному, отрицанию классическую механику. Последняя сохранила свое относительно самостоятельное значение, но с возникновением теории относительности она уже перестала быть всеобъемлющей теорией, а обрела более точное место и роль в системе знаний.

Геометрия Евклида также сохранила свое относительно самостоятельное и притом весьма важное значение после создания неевклидовых геометрий, получив статус частного случая более общей геометрии. Хотя вследствие этого значение и сфера действия геометрии Евклида были весьма ограничены, но в конечном счете и она от этого не проиграла, а, наоборот, выиграла, ибо более точно были определены области и условия, при которых данная теория является истинной. Образно выражая соотношение между старой и новой теориями, А. Эйнштейн и Л. Ин- фельд писали, что «создание новой теории не похоже на разрушение старого амбара и возведение на его месте небоскреба. Оно скорее похоже на восхождение на гору, которое открывает новые и широкие виды, показывающие неожиданные связи между нашей отправной точкой и ее богатым окружением» К

Однако это вовсе не значит, что смена теорий, замена устаревшей теории новой, более точно отражающей действительность, представляет собой плавный, безболезненный процесс. Наоборот, между старой и новой теориями, как правило, возникает весьма острое противоречие, кон-

. [152] Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. М., 1965, с. 125. 11-313              ,305

фликт, который выражается в жарких спорах, острьрс дискуссиях между сторонниками этих теорий. Сами создатели новых теорий нередко находятся в плену старых идей и представлений, устаревших понятий. «Причина, по которой трудно охватить новую концепцию в любой области науки,— отмечает Ф. Дайсон,— всегда одна и та же: современные ученые пытаются представить себе эту новую концепцию в понятиях тех идей, которые существовали прежде. Сам открыватель страдает от этой трудности больше всех: он приходит к новой концепции в борьбе со старыми идеями, и старые идеи еще долго потом остаются языком, которым он думает» |.

Известно, например, что после создания Г. Кантором новой теории бесконечных множеств ученые долго осмысливали ее с помощью идей и понятий теории конечных чисел, хотя эти теории во многом находились в противоречии друг с другом и многие положения одной теории формулировались прямо противоположно тому, как это же положение формулировалось в другой теории. Например, положение теории конечных чисел о том, что часть меньше целого, оказалось ложным в теории бесконечных множеств. То же самое можно сказать о таких положениях теории конечных чисел, как коммутативность сложения, существование минимума и максимума, единство порядка и количества элементов и т. п.

«Столь смелые воззрения,— писал по этому поводу

Н.              Бурбаки,— опрокидывающие традиции двух тысячелетий и приводящие к неожиданным и парадоксальным результатам, не могли не столкнуться с сильнейшей оппозицией. И действительно, среди влиятельных немецких математиков того времени один только Вейерштрасс относился к работам Кантора (своего бывшего ученика) более или менее благосклонно. Другие ученые не разделяли этого отношения, и Кантор натолкнулся на непримиримую оппозицию Шварца и особенно Кронекера»[153].

Носители старых идей и теоретических положений не сдают своих позиций без боя. Поэтому новые идеи нередко пробиваются десятилетиями и даже столетиями. «В 80-х и 90-х годах прошлого столетия,— писал известный физик Макс Планк,— я на самом себе испытал, как трудно исследователю, когда он осознает, что обладает идеями, обыкновенно превосходящими господствующие идеи, так как его голос слишком слаб, чтобы заставить научный мир прислушаться к нему»

Старые, установившиеся традиции и положения науки, если они даже противоречат научным данным, являются весьма живучими и трудно поддаются пересмотру нередко потому, что они так или иначе связаны с другими научными положениями, поэтому ломка старых научных воззрений обычно затрагивает интересы и престиж широкого круга ученых, которые всячески сопротивляются становлению нового, иногда прибегая даже к недозволенным приемам, к действиям, весьма далеким от науки, например к травле или компрометации носителей новых идей или даже к физическому уничтожению их, как это было в эпоху средневековья.

Истории науки известны факты, когда отвергались и опорочивались даже такие эпохальные открытия, как теория Ньютона о всемирном тяготении. Против этой теории, как известно, выступили такие в то время авторитеты науки, как X. Гюйгенс, Г. В. Лейбниц, Я. Бернулли, Л. Эйлер и др. Когда же закон всемирного тяготения Ньютона и другие его важнейшие открытия подтвердились на практике и стали общепризнанными, в процессе дальнейшего развития науки могучий авторитет Ньютона нередко использовался догматиками и превращался в тормоз научного прогресса, ибо к идеям и теоретическим положениям великого ученого относились как к догмам.

Известно, что непререкаемый авторитет Евклида в свое время явился серьезным препятствием создания неевклидовой геометрии, хотя науке тогда были известны факты, которые должны были привести к созданию новой геометрии.

Из этого также хорошо видно, к каким пагубным последствиям приводит догматизм в познании, слепое преклонение перед авторитетом в науке, перед прежними устаревшими теориями, когда из всего многообразия вновь обнаруженных наукой эмпирических или теоретических фактов отбираются и принимаются во внимание только те, которые согласуются с существующей теорией, а те, которые противоречат ей, не объясняются ею, отбрасываются, не исследуются, не выясняются причины возникшего вследствие этого противоречия. Важнейшая задача исследователя в подобной ситуации состоит в том, чтобы тщательно изучить новые факты, выясниты причит ну их несоответствия существующей в этой области .теот рии, раскрыть противоречие между ними, разрешение которого, как правило, ведет к развитию теории, к ее уточнению или даже к раскрытию ее несостоятельности и замене ее новой теорией, более адекватно отражающей объективную действительность.

Передовые, творчески мыслящие ученые придавали этому обстоятельству весьма важное значение. Они не отмахивались от фактов, противоречащих существующей теории, чтобы спасти ее от поражения, а выискивали подобные факты и использовали их для дальнейшего развития теории. Так, крупнейший представитель русской химической науки А. М. Бутлеров писал по этому поводу: «Не могу не заметить, что те заключения, к которым ведет принцип химического строения, оказываются в тысячах случаев согласными с фактами. Как во всякой теории, и здесь, конечно, есть недостатки, несовершенства,— встречаются факты, которые не отвечают строго понятию о химическом строении. Разумеется, следует желать в особенности размножения таких именно фактов; факты, не объяснимые существующими теориями, наиболее дороги для науки, от их разработки следует по преимуществу ожидать ее развития в ближайшем будущем»[154].

В этом классики мировой науки видели важнейший источник наращивания научных знаний, творческого развития научных теорий и науки в целом.

Таким образом, противоречия между теорией и новыми фактами, между старой и новой теориями, борьба между сторонниками различных и противоположных теорий в конечном счете приводят к разрешению возникших противоречий, к совершенствованию наших знаний, к созданию новой теории, более адекватно отражающей действительность.

Эта борьба принимает особенно острые формы и не*- редко весьма затяжной характер, когда выдвигаются две теории и более (или гипотезы) по одной и той же проблеме, в которых данная проблема получает, как кажется, диаметрально противоположное решение. Ярким при:- мером такой ситуации является борьба между корпускул лярной и волновой теориями света, длившаяся многие грды и приведшая.к крупному научному открытию — кодп пускулярно-волнового дуализма — и созданию новой тео- рищ [представляющей собой синтез двух прежних односторонних теорий. Здесь речь идет о крушении обеих теорий, : односторонне решавших проблему света, хотя каждая из них содержала крупицы истины. Но борьба этих теорий (вернее, сторонников этих теорий) отнюдь не прошла даром. Во-первых, созданная на их основе новая теория включила в себя в переработанном и переосмысленном виде все истинное, положительное, что содержалось в этих теориях, а во-вторых, вновь созданная теория только и могла возникнуть в результате борьбы между старыми теориями, в ходе преодоления противоречий между ними.

То же самое происходило в процессе формирования теории эволюции органических видов. Известно, что до Ж. Б. Ламарка проблемы наследственности и изменчивости рассматривались как отдельные, не связанные друг с другом. Идея Ламарка об эволюции впервые соединила эти диалектические противоположности в единую теорию. Однако «только генетика явилась полным теоретическим доказательством и вместе с тем перестройкой той основы, которая была заложена Ламарком и Дарвином. Идея эволюции, предложенная в качестве основы теории развития видов, отношение единства «наследственность — изменчивость» превратились в развернутую теоретическую систему «наследственность — генетический код — изменчивость». Основа теории изменилась: в центре — генетический код и система понятий, его выражающих» х.

На рассмотренных примерах хорошо можно видеть также специфику единства и борьбы противоположных теорий. В ходе борьбы каждая из этих теорий развивалась как бы самостоятельно, независимо друг от друга. Мы говорим «как бы самостоятельно», ибо на самом деле определенная связь между ними была, ибо сторонники одной теории в ходе борьбы не могли не учитывать критики их теории со стороны сторонников противоположной теории, не могли не учитывать результатов их исследований, так как объект познания у них был один. В целом каждая из этих борющихся теорий развивалась относительно самостоятельно.

Однако сам ход развития такого рода теорий, а также процесс борьбы между ними в конечном счете приводят к их сближению, когда результаты развития одной .^з них рассматриваются сторонниками другой теории в свете тех результатов, которые достигли они сами. Такое взаимное синтезирование результатов исследований сторонников той и другой теории (что является одной из форм проявления единства борющихся противоположностей) приводит к раскрытию внутреннего единства этих теорий и в конечном счете к созданию новой теории, преодолевающей односторонность прежних и дающей более правильное и более глубокое решение проблемы.

Следует также иметь в виду, что вновь созданная теория представляет собой не простую сумму всего положительного, истинного, что содержали прежние теории. Она потому и называется новой теорией, что нередко строится на совершенно новой основе, в ее фундаменте лежит новая идея, в свете которой подвергается переработке, пе- реосмысливанию все положительное, что содержалось в старых теориях.

В нашем примере одна из противоположных теорий исходила из идеи о том, что свет представляет собой волновой процесс, а в основе другой теории была идея о том, что свет — это корпускулярный процесс. Теория же, которая была получена в результате борьбы прежних противоположных теорий, содержит в своей основе идею, согласно которой свет (а позже это было доказано по отношению к любому материальному образованию) представляет собой как волновой, так и корпускулярный процесс. Истинные положения, содержавшиеся в прежних теориях, переработанные в свете этой основной идеи, получают уже совершенно иное звучание. А это значит, что разрешение противоречий между борющимися противоположными теориями вовсе не означает их примирения, беспринципного соединения этих противоположностей или их положительных моментов в новой теории. Разрешение противоречий в развитии теорий, как и в любом другом процессе развития, означает движение вперед, крупный скачок в развитии теории, совершающийся часто на новой основе.

Все это свидетельствует о том, что не только эмпирические факты являются основой и исходным моментом формирования и развития научной теории, такой основой являются также вновь полученные наукой истинные теоретические положения или даже целые новые теории, которые свидетельствуют о несостоятельности, ложности старой теории или отдельных ее выводов. Эти новые тео- еретические данные, если их достоверность доказана, сами как бы превращаются в достоверный факт, который приводит к пересмотру или уточнению прежней теории.

Следовательно, развитие теории в результате единства и борьбы противоположностей осуществляется не столько путем простого прибавления к уже имеющимся в ней знаниям новых частных идей и положений, но прежде всего путем внутренней перестройки самой теории, перегруппировки и пересмотра форм связи элементов теоретической системы, а нередко и путем крутой ломки всей внутренней композиции этой системы, замены ее основных идей, понятий и концепций новыми, не отвергая, однако, всего положительного, истинного, что содержалось в старой теории.

Такая коренная перестройка всего сложного организма научной теории, как было показано выше, происходит в тех случаях, когда она находится в явном противоречии с эмпирическими фактами охватываемой ею области действительности и бессильна объяснить как сами эти факты, так и их несоответствие данной теории. Однако это требование нельзя абсолютизировать, применять его догматически. Как уже было отмечено выше, невозможно требовать от теории, чтобы она объясняла абсолютно все факты данной области материального или духовного мира и чтобы ни один факт даже потенциально не находился с нею в противоречии. Если бы можно было создать такую теорию, которая бы даже в перспективе не натолкнулась на противоречащие ей эмпирические факты, то она представляла бы собой мертвую, неподвижную, абсолютную истину, была бы лишена движущей силы своего развития, которая, как мы видели, и состоит в возникновении и разрешении противоречий между теорией и вновь полученными эмпирическими и теоретическими данными. Поэтому практически ни одна научная теория, будучи истиной относительной, динамичной, развивающейся, не выполняет полностью указанного требования.

История развития науки знает немало примеров, когда даже фундаментальные теории не могли объяснить некоторых эмпирических фактов и выводов в данной области науки и находились в противоречии с ними. Известно, например, что И. Ньютон не мог объяснить с позиции своей небесной механики устойчивость Солнечной системы и вынужден был прибегнуть к помощи бога. Этот эмпирический факт находился в противоречии с известным" законом Ньютона, с его теорией; но пЬследйя'Й этом основании не была отвергнута. Ученые упорно Искали разрешения возникшего противоречия между теорией и эмпирическим фактом, пока, наконец, оно было найдено П. Лапласом.

Известно также, что законы Кеплера, как показал Ньютон, являются следствием из закона всемирного тяготения Ньютона, составляющего основу его теоретической системы. Однако одно из этих следствий утверждает, что планеты должны двигаться по эллиптической орбите. Но это находилось в противоречии с действительным движением планет, поскольку некоторые из них двигались не по эллипсу. На этом основании ряд ученых предлагали отвергнуть и законы Кеплера, и теоретическую систему Ньютона, как несоответствующие реальным фактам.

Однако дальнейшие исследователи показали ошибочность такого решения. «Были предприняты попытки,— писал Р. Фейнман,— проанализировать движение Юпитера, Сатурна и Урана на основе закона тяготения. Чтобы узнать, удастся ли мелкие отклонения и неправильности в движении планет полностью объяснить только на основе одного этого закона, рассчитали влияние каждой из них на остальные. Для Юпитера и Сатурна все шло как следует, но Уран — что за чудо! — повел себя очень странно. Он двигался не по точному эллипсу, как, впрочем, и следовало ожидать из-за влияния притяжения Юпитера и Сатурна. Но с учетом их притяжения движение Урана все равно было неправильным; таким образом, законы тяготения оказались в опасности (возможность эту нельзя было исключить). Двое ученых, Адамс и Ле- верье в Англии и во Франции, независимо задумались об иной возможности: нет ли там еще одной планеты, тусклой и невидимой, пока еще не открытой» К Леверье даже сделал математический расчет основных параметров этой невидимой планеты, которая впоследствии была действительно открыта. Речь идет о планете Нептун. Таким образом, истинность теоретической системы Ньютона была снова подтверждена эмпирически.

Из этого следует, что обнаружение факта и даже ряда фактов, противоречащих теории или ее определенному следствию, вовсе не обязательно означает крушение этой теории. Необходимо дальнейшее тщательное исследова-

которое и должно привести к обоснованному решению вопроса о судьбе данной теории.

Рассмотренные выше особенности развития научных террий, смены одних теорий другими приводят нас к мысли о существовании определенной закономерности взаимосвязи старой и новой теории. Такая закономерность действительно существует. Она впервые была подмечена Н. И. Лобачевским и была утверждена в науке Н. Бором под названием принципа соответствия. Этот принцип формулируется так: «Теории, справедливость которых установлена для той или иной предметной области, с появлением новых, более общих теорий не устраняются как нечто ложное, но сохраняют свое значение для прежней области как предельная форма и частный случай новой теории. Выводы новых теорий в той области, где была справедлива старая «классическая» теория, переходят в выводы классической теории...» [155]

Принцип соответствия устанавливает не только связь между старой и новой теориями, но переход одной из них в другую при соответствующих условиях. Это обстоятельство часто бывает весьма полезным в процессе формирования новой теории. Ведь когда эта новая теория только «нащупывается», могут возникнуть несколько ее вариантов, несколько гипотез. Решить вопрос о том, какая из них наиболее адекватно отражает действительность, нередко помогает принцип соответствия. Ведь, согласно этому принципу, истинность новой теории определяется (наряду с другими требованиями) ее способностью превращаться в старую теорию при определенном предельном переходе. Поэтому наиболее истинной является та из выдвинутых гипотез, которая удовлетворяет данному требованию. Принцип соответствия не может однозначно решить вопрос об истинности того или иного варианта новой теории, ибо для этого только выполнения его требований недостаточно, но его помощь в подобных ситуациях часто оказывается весьма полезной. Так было «в тот ответственный период, когда физика должна была завершить величественную работу по созданию квантовой механики как замкнутой понятийной системы. Он (принцип соответствия.— Ред.) явился, наряду с эмпирическими данными, источником этой новой системы»2.

1. Материалистическая диалектика и методы естественных наук. М., 1968, с. 341.
2. Там же, с. 349,

щ

Все это еще раз свидетельствует о том, что старая и новая теории, являясь противоположностями, находятся в органическом единстве.

До сих пор речь шла в основном как бы о внешних (по отношению к теории) противоречиях — между существующей теорией и вновь полученными теоретическими и эмпирическими фактами, между старой и новой теориями. А существуют ли противоречия внутри теории как системы взаимосвязанных элементов?

На этот счет имеются разные мнения. Некоторые утверждают, что поскольку теория создана, ее истинность доказана, то никаких противоречий внутри теории уже не существует. Разумеется, здесь речь идет о диалектических, объективных, а не о формально-логических, не о субъективных противоречиях. Источником же дальнейшего развития теории являются уже не внутренние противоречия теории, а внешние — противоречие этой теории с внешними фактами, ею не предусмотренными.

Однако в связи с этим возникает ряд вопросов. Конечно, поскольку теория существует, пребывает, так сказать, в равновесии и в этом смысле содержащиеся внутри нее противоположные элементы (сущность и явление, эмпирическое и теоретическое и т. п.) находятся в единстве, уравновешиваются, переходя один в другой, постольку и создается впечатление, что там уже нет ни противоречий, ни противоположностей. Но это только кажется. Тот факт, что противоположные элементы внутри теории находятся в единстве, уравновешиваются, вовсе не означает, что они перестают быть противоположностями и что взаимодействие и даже «борьба» этих противоположностей прекращается, уступая место только единству.

Выше было отмечено, что и тогда, когда теория находится в «спокойном» состоянии, когда она еще не вступила в противоречие с вновь обнаруженными, не согласующимися с ней фактами, она не перестает развиваться, уточняться, совершенствоваться. А это развитие осуществляется не иначе, как в результате обнаружения частных противоречий, каких-то несогласованностей, несоответствий между элементами внутри теории. Новое знание в развитии теории, как правило, рождается в результате взаимодействия ее структурных элементов.

Противоречия, возникающие внутри самой теории в процессе ее развития, зарождаются вследствие незавершенности теории, когда логика ее развития приводит к обнаружению новых нерешенных задач, несоответствия

т.

между ее некоторыми элементами и т. п. Противоречия такого характера сразу не обнаруживаются, и потому в течение определенного времени теория считается непротиворечивой и относительно завершенной. Когда же они обнаруживаются, то исследователь, естественно, стремится их разрешить, преодолеть, что приводит к прогрессивному развитию теории, к превращению ее в более совершенную, относительно завершенную и непротиворечивую, т. е. к ее обогащению.

Развитие научной теории под влиянием внутренних противоречий наиболее интенсивно осуществляется в математических и логических науках. В математике, например, такого рода противоречия встречаются очень часто. По существу, она развивается преимущественно в ходе преодоления внутренних противоречий, решения внутренних нерешенных проблем. Некоторые внутренние противоречия и нерешенные проблемы научной теории, раз возникнув, не поддаются разрешению в течение многих десятилетий и даже столетий. Так, еще в XVIII в. член Петербургской Академии наук X. Гольдбах сформулировал проблему, которая состоит в доказательстве того, что любое целое число, большее или равное шести, можно представить в виде суммы трех простых чисел. Эта проблема была решена лишь в XX в. И. М. Виноградов в 1937 г. доказал эту теорему для любого достаточно большого нечетного числа.

Однако такого рода внутренние проблемы и противоречия возникают не только в математике и логике (прежде всего в математической), но также и в естественных науках. При этом следует заметить, что и противоречие между старой теорией и новыми экспериментальными фактами нельзя безоговорочно отнести к внешним, ибо вновь обнаруженные факты хотя и не охватываются старой теорией, почему их и называют внешними, но относятся именно к той области действительности, которая охватывается этой теорией, идеально воспроизводит ее. И в этом смысле обнаруженные эмпирические или теоретические факты, противоречащие данной теории, нельзя назвать внешними, они относятся к компетенции данной теории. Если бы обнаруженные факты были внешними, посторонними по отношению к данной теории, то на них не следовало бы обращать внимания. Исследователь вынужден их изучать и выяснять характер противоречий между ними и теорией именно потому, что они имеют непосредственное отношение к теории. А если так, то вновь обнаруженные факты тоже включаются во внутренне содержание теории, сливаются с ее эмпирическими или теоретическими данными.

В данном случае остается незыблемым одно из коренных положений материалистической диалектики о том, что главным источником всякого развития являются именно внутренние противоречия и их диалектическое разрешение.

Очень часто крупный этап развития теории или даже смена одной теории другой осуществляются вследствие открытия новых явлений, не охватываемых ни одной из фундаментальных понятий данной теории. В этих случаях в теорию вводится новое фундаментальное понятие, отражающее открытые явления, что и ведет к существенной деформации теории, а иногда и к коренному ее преобразованию или замене новой.

Развитие теории часто осуществляется также вследст- ' вие введения в нее новых экспериментально открытых законов или уточнения, конкретизации законов, уже входивших в ядро данной теории. Яркий пример, подтверждающей это положение, приводит Ф. Энгельс в своем труде «Диалектика природы», раскрывающем развитие теории о превращении одних форм движения материи в другие путем уточнения закона сохранения и превращения энергии.

«Что трение производит теплоту,— писал Ф. Энгельс,— это было известно на практике уже доисторическим людям, когда они изобрели — быть может, уже 100000 лет тому назад — способ получать огонь трением, а еще ранее этого согревали холодные части тела путем их растирания. Однако отсюда до открытия того, что трение вообще есть источник теплоты, прошло кто знает сколько тысячелетий. Но так или иначе, настало время, когда человеческий мозг развился настолько, что мог высказать суждение: «трение есть источник теплоты»...

Прошли новые тысячелетия до того момента, когда в 1842 г. Майер, Джоуль и Кольдинг подвергли исследованию этот специальный процесс со стороны его отношений к открытым тем временем другим процессам сходного рода, т. е. со стороны его ближайших всеобщих условий, и формулировали такого рода суждение: «всякое механи- чеокое движение способно посредством трения превращаться в теплоту». Столь продолжительное время и огромное множество эмпирических знаний потребовались для того, чтобы продвинуться в познании предмета от вы- щеприведенного положительного суждения наличного бытия до этого универсального суждения рефлексий.

Но теперь дело пошло быстро. Уже через три года Майер смог поднять — по крайней мере, по сути дела — суждение рефлексии на ту ступень, на которой оно имеет силу ныне: «любая форма движения способна и вынуждена при определенных для каждого случая условиях превращаться, прямо или косвенно, в любую другую форму движения...» [156].

К серьезному уточнению научных теорий приводит применение в исследовании данной области действительности, охватываемой той или иной теорией, математического аппарата и вообще развитие научного (логического и языкового) аппарата теории, которое приводит к более точному и глубокому количественному выражению теории. Развитие же научной теории (прежде всего естественно-научной) порождает новые мощные стимулы развития математического аппарата и математических методов, ставит перед математикой ряд новых задач, решение которых способствует совершенствованию как естественно-научных теорий, так и самой математической науки.

Так, в XVIII в. начали бурно развиваться теория функций и исчисление бесконечно малых — прежде всего под влиянием потребностей развития механики и оптики. В непосредственной зависимости от потребностей и запросов механики и физики стало происходить формирование и развитие векторного и тензорного исчисления [157].

Наконец, весьма существенную роль в развитии научных теорий, особенно естественно-научных, играет совершенствование средств экспериментального исследования действительности. Более того, некоторые научные теории только и обязаны своим возникновением созданию соответствующих приборов и экспериментальных установок. Так, едва ли могла возникнуть, например, микробиология, если бы наука не была вооружена микроскопом и другими материальными средствами экспериментального исследования. Квантово-механическая теория тоже возникла и развивается только благодаря тому, что исследователи в области микромира вооружены современными сложнейшими приборами типа камеры Вильсона, синхрофазотрона и т. п.

Существует еще одна особенность в развитии научной теории. Она состоит в том, что всякая теория формируется и развивается под влиянием двух противоположных тенденций. С одной стороны, исследователь стремится во что бы то ни стало создать стабильную, законченную теорию, которая бы имела логически завершенный характер, ибо в противном случае ее трудно было бы назвать сформировавшейся теорией. С другой же стороны, объективный ход развития науки и общественной практики порождает тенденцию выхода теории за пределы тех теоретических рамок, в которых она заключена, тенденцию развития теории, обогащения ее новыми знаниями.

Как видно, в этом процессе постоянно существуют и борются между собой две противоположности — устойчивость и изменчивость теории. Стабильность, устойчивость теоретической системы обеспечивается стабильностью идеи, принципа, на котором она строилась, а также ее фундаментальных понятий и законов. Теоретическим выражением устойчивости, логической завершенности научной теории является стремление исследователей к ее формализации.

Таким образом, научная теория представляет собой высший результат функционирования и развития теоретического (диалектического) мышления, в котором диалектическая логика играет первостепенную роль. Она дает возможность органически связать все элементы научной теории, раскрыть и диалектически преодолеть противоречия, объективно возникающие в процессе формирования и развития теории, позволяет сделать теорию как высшую форму организации научного знания логически стройной, доказательной, минимизированной, эстетически красивой. Можно сказать, что процесс формирования и развития научной теории, смены устаревших теорий новыми, более точно отражающими действительность, есть диалектическая логика в действии.