Внутренняя борьба по вопросам внешней политики. Спекулятивная лихорадка

Пик волнений пришелся на ноябрь 1914 г. Тогда русские войска под командованием А. А. Брусилова вступили во Львов и были в двух шагах от Траисильвании. Антантофильские круги Румынии создали свою организацию под названием «Национальное действие»; изгнанники из Трансильвании во главе со священником Василе Лукачем и поэтом Октавианом Гогой выступали на многочисленных митингах.

Но успехи русских войск сменились неудачами, и волна агитации пошла на убыль. На политической «вершине» эмоциями не увлекались и рассуждали трезво. Один из самых горячих проантан- товцев, бывший социалист Константин Милле говорил в декабре: «Мы не можем примкнуть ни к одной из группировок, ибо не-в состоянии предугадать исход войны...»386 Руководитель партии консерваторов-демократов Таке Ионеску полагал, что после «развода» (т.

Новый подъем проантантовской кампании наблюдался весной 1915

г. и был связан со вступлением в войну Италии, правительство которой совершило ту же эволюцию от союза с Центральными державами к Антанте, но сделало это быстрее. Поражение русских войск в мае 1915 г. свело активность интервенционистов почти до нуля.

Когда российский посланник в Румынии С. А. Поклевский, ошарашенный размерами выдвинутых Брэтиану территориальных притязаний, предпринял объезд деятелей оппозиции, надеясь с Их помощью умерить казавшееся ему воспаленным воображение главы правительства, дипломата постигла полная неудача. Никто не порицал Брэтиану за требования, осуждали лишь его шантажистский способ ведения переговоров. 14 (27) мая 1915 г. Поклевский сообщил в Петроград, что все без исключения оппозиционеры поддерживают программу Брэтиану. Через две недели он подтвердил, что на оппозицию рассчитывать нечего389.

Не складывали оружия и сторонники возвращения в Тройственный союз -— влиятельные прогермански настроенные круги помещиков и часть крупной буржуазии, связанные с Берлином и Веной политическими, торговыми и финансовыми узами. Они активизировались летом и осенью 1915 г., в пору российских неудач, когда примолкли и приуныли самые красноречивые антантофилы. Со страниц прогерманской печати раздавались призывы: «Дорога на Прут открыта!» и даже «За Прут, на Одессу!» Газета «Молдова» сообщала, что «кусок территории между Днестром и Бугом хорошо подойдет к Бессарабии»390.

Проантантовский публицист М. Бибири-Стурдза знал, о чем писал в 1916 г.: «Представьте себе, что наши политические мужи по знаку Германии-победительницы крикнули бы нам с радостной улыбкой лотерейного удачника: „Пошли, ребята, в Бессарабию! Эти обширные и необъятные поля до Днестра, Днепра или даже Дона будут вашими!“ И прославят барды и воспоют поэты творцов великой Румынии! А искусные и многознающие историки по повелению свыше постараются доказать на основе неопровержимых документов и обнаружат якобы наяву, что Одесса и раньше была румынским городом»391.

Однако все же позиции румынских антантофилов были, бесспорно, прочнее.

Антантофилы воспрянули духом и вновь развернули широкую агитационную кампанию в мае-июне 1916 г., когда произошел брусиловский прорыв. Их печать выражала опасение, что правительство, «проспавшее» столько благоприятных моментов, может и на этот раз упустить подходящий.

Следует сказать, что ожесточенные споры по вопросам внешней политики не мешали буржуа и помещикам обеих ориентаций вовсю наживаться на войне. Спекуляции на внешнем и внутреннем рынках приносили аграриям и крупным зерноторговцам сказочные барыши. Уже в ноябре 1914 г. в Вене за вагон пшеницы (10 т) предлагали 4400 франков, т. е. в два с половиной раза больше, чем он стоил раньше в Бухаресте393. А только за июль- август австрийцы вывезли из Румынии 7 тыс. вагонов зерна52. Затем начались «стеснения»: ведя переговоры с Антантой, премьер-министр не мог беспрепятственно снабжать продовольствием и сырьем ее противников; был наложен запрет на вывоз пшеницы, муки из нее, фуража и фасоли.

Урожай 1914 г. выдался хорошим, а в следующем году он превзошел все ожидания: амбары ломились от запасов394, аграрии роптали и требовали снять наложенные на вывоз ограничения. Поскольку это совпало с периодом неудач России, правительство пошло им навстречу: в конце июля 1915 г. запрет на продажу зерна за границу был снят. Антанте приходилось прибегать к иным средствам экономической войны: в начале 1916 г. британское правительство заключило крупнейший контракт на закупку 80 тыс. вагонов хлеба395. Союзники не захотели вывезти это зерно в Россию; оно хранилось в Румынии и позднее попало в руки австро-германских оккупантов. Но и в «мирные» дни Центральные державы обгоняли соперников в охоте за румынским зерном: заключенные за год (до августа 1916 г.) контракты предусматривали поставку 140 тыс. вагонов зерна в Германию и 50 тыс. вагонов в Австро-Венгрию396. Реализация их шла столь успешно, что британский контракт был выполнен лишь наполовину, — нашлось только 42,6 тыс.

Другим каналом наживы служили военные поставки. С началом войны они в обход закона перестали сдаваться с торгов, успех в их получении целиком зависел от готовности претендента «задобрить» соответствующих чиновников. Изредка в печать проникали сведения о вопиющих злоупотреблениях: так, 40 тыс. полушубков вместо сукна были покрыты хлопчатобумажной тканью; при покупке завода «Блаугаз» правительство переплатило полмиллиона лей398. Король Фердинанд вздыхал: «Знаю, что воруют. Воруют везде»399.

Великобритания использовала и финансовый пряник в попытках переманить Румынию на свою сторону. В 1915 г. Бухарест получил от нее два займа на 12 млн. фунтов стерлингов (490 млн. лей). Когда Германия попыталась «прижать» правительство Брэтиану и немецкие банки потребовали немедленной выплаты задолженности в 25 млн. марок, это было сделано за счет... британских кредитов400.

Возможности наживы на экспорте, импорте, военных поставках, общественных работах привели к тому, что, по словам известного политического деятеля К. Арджетояну, «лишь люди неверо ятно стойкие, либо глупцы»401 не были вовлечены в поток коррупции. В это время, по словам публициста Е. Белдимана, все служило предметом купли-продажи: «зерно и политическая совесть, разрешения на экспорт и государственные секреты, вагоны и газеты с большим тиражом»402.

В это же время трудящиеся страны страдали от нехваток и дороговизны. Война уничтожила старые экономические связи; сталеплавильные фирмы стран Антанты и Тройственного союза, заваленные военными заказами, перестали обращать внимание на румынских клиентов.

Увлеченные вывозом зерна за рубеж, хлеботорговцы «придерживали» его поступление на внутренний рынок. С октября 1914 г. начались перебои в снабжении; потребители ответили на это демонстрациями и штурмом магазинов. Булочники, бакалейщики, торговцы овощами (мясо для «среднего румына» того времени являлось предметом роскоши), пользуясь искусственно созданным дефицитом, взвинчивали цены. В апреле правительство вынуждено было вмешаться, установив «максимум цен» на многие товары, включая пшениі^у, кукурузу и изделия из них. При этом оно по сути капитулировало перед "Лавочниками, установив цены примерно на треть выше довоенных405. Впрочем, данная мера привела лишь к тому, что товары стали исчезать с полок магазинов, зато из-по^ прилавков они продавались по ценам, в полтора-два раза превышавшим «максимум»406, и для трудящихся стали просто недоступны.

Для рабочего класса Румынии борьба против нищеты и против войны слилась в единый поток. Уже 19 июля 1914 г. участники митинга в Бухаресте выступили против «политики вражды, завоеваний и убийств, проводимой государствами, против империализма и милитаризма, разоряющих народы, задерживающих развитие цивилизации, угрожающих возвратом к варварству»407. Спешно созванный чрезвычайный конгресс социал-демократической партии и профсоюзов принял резолюцию, в которой говорилось: «Вместе с социалистическими партиями всех стран мы провозглашаем, что лишь с уничтожением капитализма и заменой его социалистическим обществом человечество избавится от катастрофы, которая покроет его позором, разорит и погрузит его в печаль»408.

Вскоре, однако, обнаружилось, что лидеры II Интернационала усмотрели «свой долг» в поддержке военной машины «собственной» буржуазии. Румынским революционным социалистам пришлось прокладывать свой путь в условиях обострения нужды и лишений, подъема классовой борьбы, непрекращавшихся полицейских преследований и падения прежде высокочтимых кумиров II Интернационала. Положение в партии было сложным. К. До- броджану-Геря выступил с серией статей, собранных позже в брошюру, в которых резко осудил воинственные склонности румынской олигархии и, в частности, осуществленное ею в 1913 г. отторжение «от Болгарии самой плодородной ее провинции»409 — Южной Добруджи. Однако исходная реформистская позиция привела его к оправданию ренегатов II Интернационала. Время социальной революции еще не пришло, утверждал он, «история не подготовила для этого необходимых объективных и субъективных условий»410. Не имея выбора, социалисты «отправились защищать независимость, целостность, самое существование своих стран». Что же касается Румынии, то Геря полагал нужным бороться за ес нейтралитет; если же придется испить «горькую чашу» войны, то «румынские социалисты, как и их братья на Западе, исполнят свой долг»411. Близкую точку зрения высказывал занимавший центристские позиции X. Г. Раковский: западным «рабочим не остается ничего иного, как, проклиная войну и поклявшись бороться после ее окончания, отправляться на поле боя, чтобы с разбитым сердцем исполнить свой долг»412. Румынский пролетариат Раковский призывал «выступить как против войны, так п против саботажа национальной обороны»413. В.И. Ленин, ознакомившись с его взглядами, дал им резкую оценку; «Раковский (см. его брошюру) за защиту отечества. По-моему, с такими людьми нам не по дороге»414. В Яссах небольшая, но активная и шумная группировка во главе с доктором Гелертером пережевывала набившие оскомину постулаты о «русской угрозе» и, исходя из теории «наименьшего зла», выступала на случай войны за «решительное присоединение Румынии к державам центра»415. Тем большей была заслуга левого, революционного крыла партии, боевых рабочих вождей, не позволивших СДПР скатиться в болото открытого шовинизма. Занимая патриотические позиции, выступая за объединение румынского народа по обе стороны Карпат, революционные социалисты отказывались предоставить буржуазно-помещичьей олигархии роль мандатария в этом процессе. Изобличение не империализма вообще, а хищнических, захватнических устремлений «собственной» буржуазии явилось отправной точкой их пропаганды. Газета «Ромыния мунчитоаре» писала: «Злосчастная и преступная кампания 1913 года416, принесшая легкую победу над народом... отправившимся на. другую границу, против других противников, а закончившаяся крикливым и невыполнимым Бухарестом трактатом, довела до крайней степени фанфаронство, задиристость, бахвальство и жажду чужих земель в рядах нашей олигархии»417.

Весной 1915 г. на митинге в Плоешти выступавшие призывали «вырвать дело освобождения румын» из «грязных рук румынской олигархии», стремящейся «к главенству, власти и обогащению». Настойчиво подчеркивалось главное: «Освобождение и классов, и народов произойдет не в войнах, ведущихся господствующими классами, а путем борьбы и революции угнетенного класса»418. М. Г. Бужор заявил: «Прежде всего мы — знаменосцы социал- демократии и солдаты социальной революции, а не солдаты, капралы и сержанты румынской олигархии»419. В резолюции, принятой на митинге в бухарестском зале Дачия 11 (24) января 1915 г., говорилось: участники собрания «решительно протестуют против воинственной агитации... вовлекающей страну в войну, против политики, могущей привести лишь к смерти, несчастьям, бедности и нищете. Они самым энергичным образом протестуют против бесстыдного использования различными «лигами» страданий румын Трансильвании, Буковины и Баната... протестуют против тайной игры и двуличия нашего правительства, что вызывает во вне презрение к Румынии...»420

С августа 1914 г. по октябрь 1915 г., до IV съезда СДПР, в стране состоялось 47 больших митингов, сотни собраний протеста против войны и нищеты, было распространено 600 тыс. экземпляров брошюр и листовок421. Это дает представление о громадной организационной работе небольшой по численности партии, свидетельствует о несгибаемом мужестве передовых рабочих, ибо чуть ли не каждое собрание заканчивалось схваткой с властями, полицией, а иногда и с войсками.

Не всегда движению удавалось дать правильную оценку реформистским и центристским положениям, что приводило к теоретическим огрехам и сказывалось на практике. Так, IV съезд спокойно принял к сведению доклад Оттоя Калина, в котором отвергались, как «наивные и фальшивые», обвинения лидеров II Интернационала в «попрании принципов». Под конец Калин провозгласил: «Когда война станет реальностью, мы будем оборонять родину, чтобы не потерять наши свободы»91. Съезд обошел молчанием крестьянскую проблему. И в то же время делегаты осудили попытки во имя «гражданского мира» и «священного единства» навязывать рабочим сотрудничество с буржуазией, призвали использовать все средства для борьбы с войной92.

Война затруднила, но не оборвала межбалканские связи социалистов. В июле 1915 г. в Бухаресте состоялась вторая межбал- канская социалистическая конференция. Представители Румынии, Сербии и Болгарии осудили социал-шовинизм и проповедь классового мира, поклялись бороться «без устали и пощады против националистических, шовинистических и воинственных течений, порожденных господствующими классами балканских государств, и против империалистической политики господствующих классов»93.

Так, несмотря на отдельные недостатки, проявляемую порой теоретическую незрелость и шатания в сторону центризма, румынская социал-демократия сохранила верность пролетарскому интернационализму. Олигархия рассматривала ее как опаснейшего «внутреннего врага» и беспощадно расправлялась с открытыми проявлениями антивоенного движения. Кульминации классовая схватка достигла в июньские дни 1916 г. в портовом г. Галаце, хозяйство которого уже почти два года не выходило из стагнации. 13

числа этого месяца в Галаце состоялась пятитысячная демонстрация протеста против голода и войны, расстрелянная ротой вызванных властями для «подавления беспорядков» солдат. 10 убитых, 50 раненых — таков был кровавый счет94. 16 июня рабочая Румыния вышла на улицы городов под лозунгами «Кровь, пролитая рабочими, требует отмщения!», «Долой правительство убийц!». Манифестации состоялись в Бухаресте, Плоешти, Турну-Северине, Романе, Фокшани, Ботошани и других местах95. Но олигархия, переступив через трупы героев и мучеников рабочего движения, ввергла страну в пламя войны. 81

Ibidem, 30, 31.10, 8.11. 82

Ibidem, 30.10. 93

Calendarul muncii pe anul 1916. Bucure$ti, 1916, p. 112. 94

Bujor M. Gh. Amintiri privind aniversarea a 40 de ani de la lupta eroica pentru pace a muncitorilor galajieni.— Anale, 1956, N 4; Tudoran G. 13 iunie 1916.

Bucure§ti, 1966. 95

Lupta, 1916, 16, 17.06. 4.