СОКРОВИЩЕ ИЗ СОКРОВИЩ
Судьба всей испано-португальской Америки, которая позднее станет называться Латинской Америкой, вполне очевидно, зависела от комплекса, более крупного, чем она,—не более, не менее как от европейского мира-экономики, взятого в целом, периферийной и жестко удерживаемой зоной которого только и была эта Америка.
Сможет ли она разорвать путы своего подчинения? И да, и нет. Главным образом—нет. И по многообразным причинам, из которых самой важной была та, что Бразилия и Испанская Америка, даже если они располагали тут или там кораблями и даже моряками, не были морскими державами (не так обстояло дело с Соединенными Штатами, чьи мореплаватели были истинными «отцами-основателями» отечества). Нет еще и потому, что Испанская Америка и до XVIII в. и в еще большей степени на протяжении этого решающего столетия жила под двойной зависимостью: от метрополий на Иберийском полуострове (Португалии и Испании) и от Европы (прежде всего—Англии). Английским колониям должно было разорвать лишь одну цепь, ту, что их связывала с Англией. Другая же Америка, напротив, после того как было сломлено ее подчинение своим метрополиям, не освободилась от Европы. Она избавилась только от одного из двух господ, которые с давних времен за нею надзирали и ее эксплуатировали. Как было Европе отказаться от американского золота и серебра? Все рвались туда еще до революций, положивших начало независимости. Гадали о том, кто завладеет наследством, которое уже ощущали лежащим поблизости. Англичанин в 1807 г. оккупировал Буэнос-Айрес, но ему не удалось удержать город; француз в 1807 г. вторгся в Португалию, а в 1808 г.— в Испанию. Он ускорил освобождение испанских колоний, но не продвинулся дальше.Были ли оправданны эта спешка, эта алчность? Разумные соображения или мираж? Была ли Америка в начале этого XIX
в. сокровищем из сокровищ всего мира, как полагает Николь Буске? Чтобы ответить на этот вопрос, нужны были бы цифры, требовалось бы оценить ВНП Испанской Америки и Бразилии, а затем—прибавочный продукт, который Испанская Америка могла поставить Европе; ибо именно этот прибавочный продукт был тем сокровищем, которым можно было завладеть.
Единственная заслуживающая доверия оценка (для одной только Новой Испании) была составлена в 1810 г. Хосе- Марией Киросом, секретарем веракрусского Консуладо145. К тому же она дает лишь физический продукт Новой Испании, т.е. в млн. песо (цифры округлены): сельское хозяйство—138,8; мануфактуры—61; продукт горной промышленности—28, а всего 227,8 млн. песо (следовательно, вклад горной промышленности составил всего 12,29% общего объема, что вызывает удивление). Но как перейти от физического продукта к ВНП? Прежде всего прибавив громадную стоимость контрабанды и приняв во внимание массу услуг, также бывшую значительной: в самом деле, в Мексике нет судоходных рек, ее перевозки караванами мулов были многочисленными, трудными и ужасающе дорогими. И все же размер, который можно приписать ВНП, не мог бы превысить 400 млн. песо. А коль скоро обычно утверждают, что горнопромышленная продукция Новой Испании была эквивалентна такой же продукции остальной Испанской Америки, то можно ли, экстраполируя, предположить для всей этой Америки (16 млн. жителей) ВНП, вдвое превышавший мексиканский, т.е. максимум 800 млн. песо? Наконец, если принять для Бразилии 1800 г. расчеты, предложенные Дж. Коутсуортом146, то ее ВНП составил бы немного меньше Два цикла
американского серебра
Кривая для Потоси построена по данным М. Морейры Пас-Сольдана (Могеуга Paz-Soldan) в кн.: «Historia»,
IX, 1945; кривая чеканки монеты в Мексике—по данным в кн.: Howe W. The Mining Guild of New Spain, 1770—1821. 1949, p. 453 f. Именно Потоси обеспечил решающий взлет раннего американского серебра. Подъем добычи мексиканских рудников в конце XVIII в. достигнет никогда до того не виданных высот.
половины ВНП Мексики, а именно—примерно 180 млн. песо. Следовательно, «латинская» Америка в целом располагала бы глобальным ВНП, чуть меньшим одного миллиарда песо.
Цифры эти, весьма ненадежные, по крайней мере позволяют сделать один вывод: о незначительности дохода на душу населения (pro capite)—66,6 песо для 6 млн.
мексиканцев, 50 песо для 16 млн. жителей всей Испанской Америки, меньше 60 песо для Бразилии, насчитывавшей чуть больше 3 млн. жителей. А ведь в 1800 г., в соответствии с принятыми Коутсуортом147 цифрами, доход на душу населения в Мексике составлял якобы только 44% аналогичного дохода в США, который тогда достигал бы (я ссылаюсь на свои собственные расчеты; расчеты Коутсуорта производились в долларах 1950 г.) 151 песо или доллара того времени (обе эти монеты имели тогда одинаковую стоимость). Цифра эта не кажется абсурдной, даже в сравнении с той, что приняла Элис Хенсон Джонс в исследовании, относящемся только к трем наиболее развитым американским колониям: между 200 и 336 долларами148. По отношению к этим наиболее благополучным северным колониям доход на душу населения в Мексике, самой благополучной из южных колоний, составил бы примерно 33%. Впоследствии разрыв будет только нарастать, и в 1860 г. процентное соотношение упадет даже до всего лишь 4%.Но единственная наша проблема—не фиксация здесь уровня жизни населения иберийской Америки; она заключается в том, чтобы вычислить превышение экспорта этой Америки в Европу над тем, что она оттуда получала. Для 1785 г. официальные цифры149 дают для экспорта в Испанию 43,88 млн. песо в драгоценных металлах плюс на 19,41 млн. песо товаров, значит, 63,3 млн. (серебро и золото — 69,33%; товары, доля которых сильно выросла,—27,6%). В противоположном направле-
между собственниками рудников... Коммерсантов-капиталис- тов война вынудила задержать их отправку». Контрабандная торговля «смогла вызвать отток [лишь] определенной доли обращения сих денег»151.
Английскую политику искушала такая добыча. Однако Англия будет колебаться, желая соблюсти права Бразилии, куда в 1808 г.
бежал из Лисабона король, и Испании, которая медленно, с трудом, но высвобождала английскую армию Веллингтона. Вследствие этого разложение испанской империи шло в замедленном темпе. Но исход был неотвратим: с того дня, как Испания, индустриализуясь, снова взяла свои колонии в руки, стала чем-то другим, нежели простым посредником между Америкой и Европой, «падение империи приблизилось, ибо никакая другая нация не была более заинтересована в сохранении этой испанской империи». И всего менее—нация, возвысившаяся над всеми прочими, которая долгое время лукавила, но которой теперь, когда Франция была повержена, а американские революции закончились, незачем было больше осторожничать. 1825 год ознаменовался массовым нашествием английских капиталистов, которые множили свои вклады на рынках и в горные предприятия новых государств бывшей испанской и бывшей португальской Америки.Все это было вполне логично. Европейские страны индустриализировались на английский образец и, как и Англия, прикрывались покровительственными таможенными тарифами. И вот европейской торговле стало трудно дышать152. Отсюда— вынужденное обращение к заморским рынкам. В подобной гонке Англия обладала наилучшими позициями. Тем более, что использовала она путь самый надежный и самый короткий, путь финансовых связей. С этого времени Латинская Америка, привязанная к Лондону, останется на периферии европейского мира-экономики, полностью вырваться из которого даже Соединенным Штатам, образованным в 1787 г., удалось с немалым трудом, невзирая на их ранние преимущества. Именно на Лондонской бирже и во вторую очередь на Парижской бирже отмечались (с котировкой займов) вершины и провалы новых судеб Америки153.
Однако же, если возвратиться к сокровищу из сокровищ, то оно, хоть и всегда присутствовало, по-видимому, странным образом уменьшилось в XIX в. То, что все «южноамериканские» займы котировались ниже номинала, уже показательно. То, что спад в европейской экономике (1817—1851 гг.) очень рано наметился в Южной Америке—с 1810 г.—и что этот кризис периферии оказался, как и полагается, чертовски разрушительным; что ВНП Мексики сокращался с 1810 г.
до самых 60-х годов—это другие признаки, рисующие нам в достаточно мрачных тонах историю Испанской Америки на протяжении первой половины XIX в. Американские «сокровища» зачастую оказывались уменьшившимися, а также и растраченными, ибо долгие войны за независимость были разорительными. Приведу только один пример: горнопромышленное население р Мексике было тогда буквально взорвано, революция нашла в/нем своих агентов, своих палачей и свои жертвы. Заброшенные рудники с остановкой водоотлива затопляла вода, и в первую очередь рудники крупные, до того знаменитые своей производительностью. Когда не останавливалась полностью добыча, отставало измельчение руды; и больше того, необходимая для амальгамирования ртуть не поступала или поступала по непомерно высоким ценам. Испанский режим обеспечивал относительную дешевизну ртути, поставлявшейся государственной властью. А сразу же после независимости те рудники, что еще работали, были зачастую мелкими предприятиями, разрабатывавшимися без водоотлива, с помощью простых сточных штреков.Наконец, мы быстро сталкиваемся с первыми ошибками «развитых» стран относительно той техники, какую следовало импортировать в «слаборазвитые» области. Послушаем отчет французского консула в Мехико (20 июня 1826 г.) по поводу английских инициатив. «Ослепленные чудесами, которые они произвели у себя с помощью пара,—пишет он,—англичане решили, что и здесь пар окажет им такую же услугу. Итак, из Англии прибыли огненные машины и с ними повозки, необходимые для их транспортировки; ничто не было забыто, разве что дороги, по которым можно провести эти повозки. Главная дорога Мексики, более всего используемая, лучшая,—это та, что ведет из Веракруса в столицу. Ваше превосходительство сможет судить о состоянии, в каком находится эта дорога, когда узнает, что в карету, в коей находятся четыре особы, приходится запрягать десять мулов и что карета должна делать десять или двенадцать лье за день. Именно по этой дороге английским повозкам надлежало взбираться на Кордильеру: так что каждая из этих повозок использовала не меньше двадцати мулов; каждый мул делал шесть лье в день и обходился в десять франков.
Какой бы плохой ни была эта дорога, то была дорога, а когда пришлось ее покинуть, чтобы направиться к рудникам, то обнаружили только тропы. Иные предприниматели, убоявшиеся препятствий, на время оставили свои машины на складах в Санта-Фе, Энсерро, Халапе, в Пероте; другие, более отважные, с большими затратами построили дороги, каковые доставили их машины до края разработок. Но, прибыв туда, они не обнаружили угля, дабы привести их в действие; там, где есть лес, употребляли дрова. Но лес на Мексиканском плоскогорье встречается редко, и самые богатые месторождения, например в Гуанахуато, расположены больше чем в тридцати часах пути от лесов. Английские горнопромышленники были страшно поражены, встретив эти препятствия, на кото-154 а. N.. а. е., в ш, рые г-н Гумбольдт указал двадцать лет назад...»154
452- Вот такими были годами условия неудачных дел и печаль
ных котировок на Лондонской бирже. Тем не менее, поскольку спекуляция всегда имела свои возможности, акции мексиканских рудников, принимая во внимание увлечения публики, принесли иным капиталистам громадные прибыли, прежде чем стремительно упали. Английскому правительству удалось также продать мексиканскому государству военные материалы, которые послужили Веллингтону на поле битвы при Ватерлоо. Небольшая компенсация!
Еще по теме СОКРОВИЩЕ ИЗ СОКРОВИЩ:
- СОКРОВИЩЕ ДРАКОНА
- СЕКРЕТНЫЕ СОКРОВИЩА
- СОКРОВИЩА ЗЕМЛИ
- СОКРОВИЩА БОГОВ
- МНИМЫЕ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ СОКРОВИЩА ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИХ ПИРАМИД
- || ГЛАВА 25 О разорении города Лори
- Раздел VIII, в котором в немногих словах показано, что последней составляющей могущества должно быть для государей владычество над сердцами своих подданных
- О том, что находится в нашей власти, то есть о свободном решении
- В ПОИСКАХ СМЫСЛА ЖИЗНИ
- ПРЕДИСЛОВИЕ
- Дурной разум