5. Начало революционного подъема. Выход Румынии из войны. Оккупация Бессарабии. Возвращение в лагерь Антанты

В день Первомая 1917 г. русские солдаты вместе с румынскими рабочими вышли на улицы Галаца, Бырлада, Текуча, Бакэу, Романа. Но главные события развернулись в Яссах. Здесь после митинга 15-тысячная колонна с красными знаменами и транспарантами, где на русском и румынском языках были написаны лозунги: «За мир без аннексий и контрибуций!», «Да здравствует Интернационал!», «Да здравствует братство между народами!»,— двинулась из пригорода Сокола к площади Объединения452. В ходе демонстрации был освобожден X. Г. Раковский, содержавшийся с начала войны под домашним арестом. Вышел из подполья М. Г. Бужор.

«Тысячи граждан, — писали румынские социалисты в листовке «К гражданам», — вышли на улицы, приветствуя освободителей, красные знамена и освобожденных». «Власти как сквозь землю провалились», — говорилось в листовке, заканчивавшейся призывом «смести подлых и праздных подонков, которые господствуют в стране и высасывают из нее все соки, освободить закрепощенный народ»453. Румынские войска были заперты в казармах. Полиция получила указание не препятствовать шествию — так велик был страх перед русской революцией. Король Фердинанд спешно выехал на фронт; в выступлениях перед солдатами он обещал им землю после войны.

Это был хотя и вынужденный, но умелый маневр.

июля части 2-й румынской армии, поддерживаемые с обеих флангов русскими войсками, перешли в наступление. Передовые подразделения, незаметно подобравшись к немецким окопам, ворвались в них. Под угрозой окружения неприятель поринул с. Мэ- рэшти. Бои шли упорные. За несколько дней было освобождено до 500 кв. км территории, 30 сел и деревень456.

Немецкое командование во главе с опытнейшим фельдмаршалом А. Макензеном немедленно стало готовить контрнаступление. Германцы собирались нанести удар по линии Фокшани—Мэрэ- шешти—Аджуд, австрийцы — севернее, по долине реки Ойтуз, с тем, чтобы, соединившись в районе Аджуда, загнать в мешок и уничтожить румынские силы, открыв себе путь в Южную Россию. 24 июля немцы развязали сражение, тактически очень удачно: на фронте происходила замена частей русской 4-й армии румынскими войсками. Все же и в этих условиях противнику удалось добиться лишь кратковременного, непрочного успеха. Бои продолжались почти месяц. Село Мэрэшешти переходило из рук в руки. В конце концов немецкие атаки захлебнулись457. Безрезультатно закончилась и попытка австрийского наступления в долине реки Ойтуз. Германские потери достигли 47 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными458.

Наступательные планы прусской военщины потерпели крах, планы вторжения на юг России были сорваны. Сражение при Мэ- рэшешти продемонстрировало реальную боевую мощь возрожденной румынской армии.

Октябрьскую революцию русские части Румынского фронта встретили митингами и собраниями. Большевики еще не имели большинства в солдатских комитетах. Но декреты о мире и земле делали свое дело. Армия переходила на сторону Советской власти. Временное правительство никто не желал защищать. Ставка потребовала направить в Москву 6 батальонов, 6 сотен конницы и 18 орудий на подавление восстания, но не получила ничего459. 2 декабря на совещании большевиков из частей, расквартированных в районе Яссы—Сокола, был образован ревком, провозгласивший себя высшей властью на фронте460.

Д. Г. Щербачев, командовавший русскими войсками фронта, оказался генералом без армии. Подчиниться распоряжению Советской власти о перемирии он не пожелал, противодействовать тяге солдат к миру не мог. Румынское правительство тоже не откликнулось на ленинский декрет о мире, обращенный ко «всем воюющим народам и их правительствам» и призывавший «начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире». Прежде довольно холодные отношения между румынским правительством и Щербачевым стали меняться, причем почвой для сближения явился антисоветизм. Для румынской олигархии открывалась возможность осуществить давнишние планы захвата Бессарабии. Это требовало, однако, установления «взаимопонимания» с немцами.

24 ноября в Фокшани открылись сепаратные переговоры уполномоченных Четверного союза, с одной стороны, и вставшего на путь измены Щербачева и румынского командования — с другой. Немецкий полковник Хенч зачитал телеграмму из Бреста о заключении перемирия на русско-германском фронте с 25 ноября по 17

декабря. Генерал К. фон Морген, председатель делегации Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции, спросил, признают ли прибывшие в Фокшани русско-румынские представители упомянутый акт. Генерал Кельчевский, возглавлявший делегацию, ответил отказом461. Делегация подписала собственное перемирие (при этом румыны подписали отдельный акт).

«Мирную передышку» Щербачев хотел использовать для разгрома большевистских частей.

о создании на базе Румынского и Юго-Западного фронтов так называемого Украинского фронта. Солдат принялись усиленно расталкивать по «национальным» квартирам, чтобы они забыли об общих классовых интересах. Появились украинские, молдавские, польские, сибирские, казачьи, белорусские, армянские и грузинские части. Так называемые национальные уполномоченные выступили против власти ревкома. Щербачев, сделавший немало для того, чтобы посеять рознь между солдатами, теперь выступил в роли «примирителя». 7 декабря в его резиденции, охраняемой румынскими часовыми, открылись «переговоры», итогом которых был арест нескольких членов ревкома, а затем и прибывшего из Петрограда комиссара С. Г. Рошаля. Через несколько дней труп последнего был обнаружен в окрестностях Ясс462.

Затем Щербачев по договоренности с начальником штаба французской военной миссии полковником Петэном обратился к румынам с просьбой разгромить «большевистское гнездо» в Яссах—Соколе. Объясняя изменнические действия генерала, его сын и адъютант писал: «Какая русская часть пойдет против большевиков?.. Был один исход — румыны»463. Дипломатические и военные миссии Антанты в Яссах высказывались в том же духе.

Ночь с 8 на 9 декабря румынское правительство прозаседало: министры трусили, но «полицейская акция» (выражение И. К- Брэ- тнану) против русской армии была нужна для того, чтобы расчистить путь в Бессарабию.

Рано утром части 16-й румынской дивизии окружили русскую железнодорожную бригаду на станции Сокола. Солдат из бараков и вагонов оттеснили в поле и разоружили. Сопротивлявшихся расстреливали на месте.

Так началась расправа со вчерашним союзником. Неоккупи- рованная часть страны была разбита на восемь зон. Поскольку ири русских штабах имелись агенты сигуранцы464, каждый шаг отходивших на родину русских войск был известен, и им заранее готовили «встречу».

Представители революционной власти, не ожидавшие подобного вероломства, не сразу осознали серьезность сложившегося положения.

Конечно, отступление смертельно усталой, полуголодной массы людей не обходилось без конфликтов, но румынские власти стремились не к ликвидации, а к разжиганию возникавших инцидентов. А буржуазная печать трубила о «грабежах» и «погромах» отступавшей армии — явно для того, чтобы оправдать творимую над вчерашним союзником расправу и готовившийся давно вынашиваемый план захвата Бессарабии. Под шумную трескотню прессы захватывались вооружение и снаряжение, а многие солдаты загонялись в концентрационные лагеря. Только в Яссах было задержано 24 состава с продовольствием и фуражом для русских войск466.

16 декабря 1917 г. получив первые сведения об арестах русских солдат и занятии нескольких пунктов в Бессарабии, НКИД России направил румынскому посланнику Д. Диаманди ноту, потребовав «покарать преступные элементы из румынского офицерства и румынской бюрократии». «На территории российской революции мы не потерпим более никаких репрессий не только против русских, но и против румынских революционеров и социалистов»467, — говорилось в этом документе. В выступлении назначенного Совнаркомом Верховным главнокомандующим большевика Н. В. Крыленко от 25 декабря 1917 г. разоблачался сговор «пособников Каледина из Центральной рады... с дезертира- ми-офицерами, мятежником Щербачевым и палачами румынского правительства, расстреливающего на Румынском фронте тех самых солдат, которые проливали кровь в их защиту...»468

Ни предупреждения, ни протесты не воздействовали на румынскую реакцию. Новый, 1918 г. она начала с открытого вторжения в Бессарабию, с уничтожения установленной там власти Советов469.

13 января 1918 г. против правящей олигархии восстали экипажи румынских судов, стоявших в Новой Килие, Измаиле и Вил- ково. На мачтах кораблей взвились красные флаги. Власть взял в свои руки революционный комитет во главе с моряком Г. Строи- чем. Восставшие провозгласили на митинге: «Долой короля, долой правительство, смерть буржуазии, да здравствует революция и Румынская республика!»473.

В Одессе, где скопилась масса румынских солдат, в том числе раненых, и рабочих эвакуированных из Румынии предприятий, возник Румынский социал-демократический комитет действия. Вторжение королевских войск в Бессарабию он воспринял как сигнал к началу румынской революции474. 9 января на митинге, состоявшемся на Приморском бульваре, было принято решение сформировать румынский революционный батальон. Записалось в него более тысячи человек. «В день, когда землю Бессарабии стали топтать захватнические войска олигархии, румынские рабочие, крестьяне и солдаты, проживающие в Одессе, — писала издававшаяся комитетом газета «Лупта» 13 января, — организовали демонстрации на улицах этого большого черноморского города и обратились в русские революционные организации за оружием, чтобы выйти на борьбу против правительства, которое, погубив страну, трусливо обратило оружие против русской революции»475.

Румынской олигархии удалось подавить восстание на флоте и захватить Бессарабию. Однако карательный поход на Восток, несомненно, облегчил навязывание румынскому правительству тяжелых условий мира со стороны Центральных держав. Не замедлил последовать германский ультиматум476. Предвидя это, Брэтиану заранее попытался заручиться согласием Антанты на выход Румынии из войны, пригласив к себе с этой целью посланников Англии, Франции, Италии и Соединенных Штатов. Те не скупились на выражения сочувствия румынской олигархии. Однако официальный ответ, врученный ими 20 января, не допускал двух толкований. «Наши правительства, — говорилось в нем, ?— подтвердили... свою уверенность в том, что Румыния, верная своим благородным традициям и жизненным интересам, будет продолжать борьбу с той же энергией, как в прошлом, и не отделит своей судьбы от судьбы союзников»477. Не помогло и напоминание со стороны Брэтиану о его «полицейской акции против максималист ских элементов Румынского фронта»478. Санкции на подписание договора с Центральными державами он не получил. И поскольку заключенное в августе 1916 г. соглашение с Антантой запрещало сепаратный мир, с момента подписания королевской Румынией такового оно с юридической точки зрения становилось недействительным.

В союзных штабах не считали, что соотношение военных сил оправдывает капитуляцию. Действительно, в разгар летних боев 1917

г. численность германо-австрийских войск на Румынском фронте достигла максимума — 378 тыс. штыков и 10,5 тыс. сабель479. В начале 1918 г., готовясь к операциям на Западе, ко вторжению в Россию и на Украину, немцы и австрийцы вывели из Румынии значительную часть своих войск; их численность сократилась до 157 тыс. в первой линии и 92 тыс. — во второй480. Румынская армия превосходила численно противника, но сила ее возможного сопротивления была подорвана отправкой значительной части войск (50 тыс. человек) для захвата и удержания Бессарабии. Французский премьер Жорж Клемансо, пытаясь совместить захватнические аппетиты румынской олигархии на 'Востоке с сопротивлением на фронтах первой мировой войны, выдвинул проект, предусматривавший сотрудничество Румынии с белогвардейцами и Украинской радой; глава французской военной миссии в Яссах генерал Вертело разработал соответствующий военный план481.

Правящей верхушке Румынии замысел Клемансо показался чересчур рискованным. Она предпочла выйти временно из игры и закрепиться в оккупированной Бессарабии. Воспользовавшись разногласиями в правительстве, И. К. Брэтиану подал в отставку. Новый кабинет сформировал генерал А. Авереску. Немцы давали понять, что предоставят румынской олигархии свободу рук в Бессарабии. «Русская анархия, — заявил представитель их военной администрации, — привела к созданию своего рода братства. Вы боретесь против большевиков в Бессарабии; мы вступили на Украину с той же целью»482. Мир, подчеркивал новый глава румынского правительства на коронном совете 19 февраля, «сохранит династию и обеспечит Бессарабию, ибо граф Чернин483 обещал дипломатическую поддержку»484. Действительно, на переговорах в ответ на жалобу Авереску, что «Бессарабия заражена большевизмом», министр иностранных дел Германии Р. Кюльман посоветовал: «Вам достаточно расстрелять каждого десятого и восстановить порядок»159. 20

февраля (5 марта) 1918 г. в Буфте, недалеко от Бухареста, был подписан прелиминарный мирный договор, очень тяжелый для Румынии. Последняя отказывалась от Дубруджи, не только Южной, болгарской, но и Северной (оговаривалась свобода румынской торговли через Констанцу); соглашалась на «исправление границы» с Австро-Венгрией, масштабы которой подлежали уточнению; обязывалась принять экономические требования Центральных держав; военные миссии Антанты должны были покинуть Яссы. Очень характерными были военные условия: Румыния де- мобилизовывала немедленно 8 дивизий; после восстановления мира с Россией должен был решаться вопрос об остававшейся части королевских вооруженных сил (12 дивизий и 5 кавалерийскнх бригад)160, иными словами, обещание насчет «свободы рук» в Бессарабии было соблюдено. Румыния, в свою очередь, брала обязательство не только разрешить, но и способствовать переброске германо-австрийских войск через свою территорию п Бессарабию к Одессе.

В Яссах произошла перегруппировка сил: по совету И. К. Брэтиану формирование нового правительства король Фердинанд поручил лидеру консерваторов-германофилов А. Маргиломану. Тот не покинул Бухарест после оставления его румынскими войсками и имел связи с чинами немецкой военной администрации. Теперь Маргиломана сочли наиболее подходящим лицом для ведения дальнейших переговоров о заключении мирного договора.

Генерал А. Авереску передал власть вызванному в Яссы Маргиломану. 24 апреля (7 мая) в Бухаресте был подписан еще более обременительный для Румынии договор: она отказывалась от всей Добруджи, ей гарантировали лишь свободный вывоз товаров по железной дороге Чернавода—Костанца; Австро- Венгрия получала полосу по границе с Трансильванией площадью почти 6 тыс. кв. км, в результате чего Румыния теряла проходы Карпатских гор и «открывалась» для вторжения. Дунай открывался для немецкого и австрийского торгового и военного судоходства. В договор вошли три германо-румынских экономических соглашения (общее, о нефти и по вопросам сельского хозяйства), превращавшие, страну в сырьевой придаток рейха161. 169

Когда А. Авереску рассказал в румынском парламенте о заявлении Кюльмана, раздались возгласы: «Прекрасно сказано!»—Desbaterile adunarii deputation 1918. F. 1., f. a., p. 223.

le0 Нотович Ф. И. Бухарестский мир 1918 г. М., 1959, с. 155; Romania in Primul razboi mondial, p. 328, 322. 161

Нотович Ф. И. Указ. соч., с. 211; Romania in primul razboi mondial, P- 330.

Единственным утешением для румынской олигархии явилось согласие контрагентов на захват Бессарабии.

Военные условия предусматривали сокращение румынской армии до 20 тыс. солдат и офицеров в пехоте, 3,2 тыс. — в кавалерии и 9 тыс. — в артиллерии. Однако делалась существенная оговорка: ограничения не .касались войск, находящихся в Бессарабии. Здесь королевская Румыния могла держать две пехотные дивизии по штатам военного времени, усиленные егерскими батальонами и две дивизии кавалерийские, численный состав которых не определялся. «Впредь до установления порядка в Бессарабии» военно-морские и речные силы демобилизации не подлежали485. Генерал Авереску полагал (а его компетентность в этом вопросе не подлежит сомнению), что правительству удалось сохранить под ружьем 200 тыс. человек486.

В июне маргиломановский парламент — оппозиция бойкотировала выборы в него — ратифицировал договор. Дело оставалось за королевской подписью. Фердинанд медлил. Между тем после того, как захлебнулось в крови последнее отчаяннное наступление кайзеровской армии во Франции, стало очевидным, что война Центральными державами проиграна. Австро-Венгрию сотрясали дошедшие до последней крайности социальные и национальные антагонизмы; считанные недели оставались до ее развала. Возвращение в лагерь Антанты вновь встало в повестку дня. Переход либералов во главе с И. К. Брэтиану в оппозицию спас их политическую репутацию. Глава партии консерваторов-демократов Таке Ионеску уехал в Париж. Правительство Маргиломана сделало свое главное дело, завоевав румынской олигархии временную передышку. Его внутриполитическая деятельность ограничилась введением закона о принудительном труде в сельском хозяйстве, по которому жандармы (число их было увеличено до 35 тыс.) могли выгонять на обработку помещичьих полей крестьян в возрасте до 60 лет и крестьянок в возрасте до 50 лет 487. Никаких протестов и ссылок на неправомочность парламента со стороны оппозиции на сей раз не последовало. Попытка же Маргиломана расправиться со своими политическими противниками путем отдачи их под суд провалилась. В остальном Маргиломан посвятил свои силы инсценировке оформления захвата Бессарабии (именно он ездил в Кишинев для общения с лидерами предательского контрреволюционного органа местных помещиков и капиталистов «Сфатул цэрий») и расправе с участниками активизировавшегося рабочего движения (всеобщая стачка железнодорожников на неок- купированной части страны 27 мая (8 июня), забастовки паровозных машинистов, печатников и снова железнодорожников — на этот раз депо Николина—Яссы488). «Великая опасность, — запи сывала королева Мария в своем дневнике, — состоит в том, что большевизм, окружающий нас со всех сторон, может затронуть и нашу страну... Это — главная угроза, а в настоящий момент я не знаю, как далеко от нас союзные армии; их появление спасет нас...»489

Но «освободители» уже приближались. В начале октября в Яссы тайно, с документами на чужое имя прилетел бывший румынский посланник в Париже В. Антонеску. Клемансо поручил ему передать королю и Брэтиану, что настало время выступать490. Французской миссии в ответ конфиденциально сообщили, что Румыния примкнет к Антанте, «как только опасность не будет слишком велика»491. 23 октября (5 ноября) президент Вудро Вильсон направил в Яссы послание. «Правительство Соединенных Штатов, — говорилось в нем, — не относится с безразличием к пожеланиям румынского народа как в королевстве, так и вне его границ...»492 На следующий день Фердинанд дал Маргиломану отставку, объяснив ее тем, что посланники Антанты не питают к его правительству доверия493.

Бывшие союзники давали понять, что прощают блудную румынскую олигархию, но не обещали ничего определенного. Надо было спешить: Болгария, Турцря, Австро-Венгрия одна за другой вышли из войны. В правительственных кабинетах Антанты и США лежала немецкая телеграмма с просьбой о перемирии. Германские войска в одиночестве, без союзников, готовились к обороне по Дунаю. Колебания румынского королевского правительства кончились, когда стало известно, что французские войска под командованием их старого знакомого генерала Бертело начали 27 октября (9 ноября) переправу через Дунай. В тот же день Макензену был отправлен ультиматум с требованием вывести свои войска или сложить оружие в 24 часа494. Текст документа явно носил на себе печать спешки: в 24 часа немецкое командование эвакуировать свои войска из Румынии не могло, будь даже у него такое желание, да и складывать оружие было не перед кем, ибо королевская армия, занятая в Бессарабии, должна была сначала провести дополнительный призыв.

Вместо ответа Макензен спешно выводил свои части из Румынии. 28 октября (10 ноября) истек срок ультиматума. Румынская олигархия вышла на сцену перед самым закрытием занавеса. Менее чем через сутки, 29 октября (11 ноября) вступило в силу Компьенское перемирие, и первая мировая война окончилась...