МИР-ЭКОНОМИКА: ОДИН ПОРЯДОК ПЕРЕД ЛИЦОМ ДРУГИХ ПОРЯДКОВ
Сколь бы очевидным ни были случаи экономической зависимости, каковы бы ни были их последствия, было бы ошибкой представлять себе порядок мира-экономики управляющим всем обществом в целом, в одиночку определяющим прочие порядки общества.
Ибо имелись другие порядки. Экономика никогда не бывает изолированной. Ее почва, ее пространство суть равным образом те почва и пространство, где поселяются и живут другие сущности—культурная, социальная, политическая,— беспрестанно в экономику вмешивающиеся, дабы ей способствовать либо с тем же успехом ей противостоять. Эти массивы тем более трудно отделить друг от друга, что то, что доступно наблюдению — по выражению Франсуа Перру 6 2, реальность опыта, «реальная реальность»,—это глобальная целостность, то, что мы обозначили как общество по преимуществу, как множество множеств63. Всякое частное множество 64, выделяемое ради его доступности пониманию, в жизненной реальности смешано с другими. Ни единого мгновения я нёТфмаю, чтобы существовала некая ничейная земля {по man's land) между экономической историей и историей социальной, как утверждает Уиллэн 65. Можно было бы в каком угодно порядке писать следующие уравнения: экономика — это политика, культура, общество; культура—это экономика, политика, общество и т. д. Или же признать, что в таком-то данном обществе политика ведет за собой экономику, и наоборот, что экономика благоприятствует или не благоприятствует культуре, и наоборот, и т. д. И даже заявлять вместе с Пьером Брюнелем, что «все человеческое—политично, следовательно, всякая литература (даже затворническая поэзия Малларме *) есть явление политическое»66. Ибо если специфическую черту экономики составляет выход за пределы своего пространства, то разве не это же самое можно сказать и о других общественных множествах? Все пожирают пространство, пытаются расшириться, обрисовывают одну за другой свои последовательные зоны по Тюнену.Таким-то образом то или иное государство предстает разделенным на три зоны: столицу, провинцию, колонии. Это та схема, которая соответствует Венеции XV в.: город и его окрестности — Догадо (Dogado)67; города и территории материковых владений Венеции (Terra Ferma); колонии — заморские территории {Маг). Для Флоренции—это город, пригородная зона {Contado), государство (lo Stato) 68. Могу ли я утверждать, что эти последние территории, отвоеванные у Сиены и Пизы, относились к категории псевдоколоний? Бесполезно толковать о тройственном членении Франции XVII, XVIII, XIX и XX вв., или Англии, или Соединенных Провинций. Но не была ли в масштабе всей Европы система так называемого европейского равновесия, особенно охотно изучаемая историками69, своего рода политическим отражением мира-экономики? Целью было образовать и удерживать периферийные и полупериферийные [районы], где никогда не исчезали до конца взаимные напряженности, так, чтобы не ставилось под угрозу могущество центра. Ибо и политика тоже имела свое «сердце», небольшую зону, откуда наблюдали за ближними и дальними событиями: «подождать и посмотреть» {«wait and see»).
У социальных форм также была своя дифференциальная география. Докуда доходили, например, на местах рабство, крепостничество, феодальное общество? В зависимости от местности общество совершенно изменялось. Когда Дюпон де Немур принял предложение стать воспитателем сына князя Чарторы- ского, он с изумлением обнаружил, что Польша была страной крепостничества, страной крестьян, которые не ведали государства и знали только своего пана, и князей, остававшихся людь-
Карта распространения готического стиля
По данным «Исторического атласа» («Atlas historique»), изданного под редакцией Жоржа Дюби (Larousse, 1978).
ми простых нравов, вроде Радзивилла, который царил «над доменом размером больше Лотарингии» и который спал прямо на земле70.
Точно так же и культура была бесконечным членением пространства, с последовательными кругами: во времена Возрождения— Флоренция, Италия, остальная Европа.
И разумеется, круги эти соответствовали завоеваниям пространства. Взгляните, каким образом «французское» искусство, искусство готических церквей вышло из междуречья Сены и Луары и покорило Европу. Как барокко, детище Контрреформации, завоевывает весь континент, начавшись в Риме и Мадриде, и заражает даже протестантскую Англию. Как в XVIII в. французский язык становится общим языком для образованных европейцев. Или же как вся Индия, мусульманская или индуистская, была захвачена распространявшимися из Дели мусульманскими архитектурой и искусством, которые вслед за индийскими купцами доберутся до исламизированной Индонезии.Несомненно, можно было бы нанести на карту тот способ, каким эти различные «порядки» общества вписывались в то пространство, наметить их полюса, их центральные зоны, их силовые линии. У каждого из них была своя собственная история, своя собственная сфера. И все они влияли друг на друга. Ни один не одерживал верх над другими раз и навсегда. Их классификация, если классификация эта существовала, без конца изменялась, правда, медленно, но изменялась.
Еще по теме МИР-ЭКОНОМИКА: ОДИН ПОРЯДОК ПЕРЕД ЛИЦОМ ДРУГИХ ПОРЯДКОВ:
- МИР-ЭКОНОМИКА ПЕРЕД ЛИЦОМ ЧЛЕНЕНИЙ ВРЕМЕНИ
- ПЕРЕД ЛИЦОМ ДРУГИХ ГОСУДАРСТВ
- ЭКОНОМИКА ПЕРЕД ЛИЦОМ РЫНКОВ
- ЧТОБЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗАКОНЧИТЬ: КАПИТАЛИЗМ ПЕРЕД ЛИЦОМ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ
- Глава 2 Перед лицом перемен
- ГЛАВА 9 ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ: ЧЕТЫРЕ ПОСЛЕДНИХ ОТКРОВЕНИЯ
- НЕЗАВЕРШЕННОЕ ГОСУДАРСТВО ПЕРЕД ЛИЦОМ ОБЩЕСТВА И КУЛЬТУРЫ
- Перед лицом общего врага: «мусульманские» регионы
- Глава II. ВЕРГИЛИЙ Эней перед лицом Дидоны
- Александр Невский перед лицом «Суда Истории»
- Глава одиннадцатая ПЕРЕД ЛИЦОМ НЕВЕДОМОГО. СОФОКЛ Афины V в.