КОМПАНИИ И КОНЪЮНКТУРА

Глобальный успех [привилегированных] компаний Северо- Западной Европы — то был также вопрос конъюнктуры и хронологии. Первые успехи Амстердама относятся примерно к 1580— 1585

гг.

Неудача французов в их усилиях образовать торговые компании приходится [на время] между 1664 и 1682 гг. Ост-Индская компания, основанная в 1664 г., «с первых лет натолкнулась на финансовые затруднения», и ее привилегия была у нее отнята в 1682 г. Основанная в 1670 г. Левантинская компания начала приходить в упадок с 1672 г. Северная компания, созданная в июле 1669 г. , потерпела фиаско. Вест-Индская компания, созданная в 1664 г., была упразднена в 1674 г. Таким образом, [налицо] серия провалов, которые плохо компенсировал полууспех Ост-Индской компании. И перед лицом таких провалов — успех английский и голландский. Такой контраст требует объяснений. На счет французских предприятий следовало бы отнести недоверие французских купцов к королевскому правительству, относительную слабость их средств и незрелость того, что могло бы быть французским капитализмом. Ну и конечно же, трудность включиться в уже организованные сети: хорошие места были заняты и любой там дрался отчаянно. «В придачу,— писал Жан Мёвре,—...иностранные компании, основанные в первой половине века, знавали сенсационные прибыли, которые вследствие изменений конъюнктуры с того времени более не повторялись»237.

даже притормаживать развитие неблагоприятной конъюнктуры.

В зависимости от места одна и та же конъюнктура влекла за собой различные последствия. Например, рубеж столетий (1680—1720 гг.) был трудным во всей Европе, но в Англии он отмечен такими потрясениями и кризисами, которые создают впечатление общего прогресса. Происходило ли это потому, что в периоды спада или застоя имелись экономики защищенные или менее затронутые, чем другие? Во всяком случае, после революции 1688 г. в Англии все активизировалось. Там утверждается мощный государственный кредит «на голландский манер»; основание Английского банка, это удавшееся смелое предприятие 1694 г., стабилизирует рынок государственных ценных бумаг и придает дополнительный импульс делам. Последние идут слишком хорошо: вексель, чек занимают все большее место на внутреннем рынке 238. Внешняя торговля ширится и диверсифицируется: по мнению Грегори Кинга и Давенанта, то был сектор, развивавшийся быстрее всего 239. Увлечение инвестициями в акционерные общества: в 1688 г. их было 24 (включая Шотландию); с 1692 по 1695 г. создаются 150 акционерных обществ, из которых, впрочем, выживут не все 240. Переплавка монеты во время кризиса 1696 г. оказалась ужасающим сигналом тревоги и не затронула лишь подозрительные дела. Тем не менее жертвами ее стали тысячи подписчиков. Отсюда — закон 1697 г., ограничивший до 100 число биржевых маклеров (stock jobbers) и положивший конец льготам агентов по продаже ценных бумаг 241. И все же инвестиционный бум возобновился [и сохранялся] до самого 1720 г., года «Морского пузыря» (Sea Bubble)*. Следовательно, то был в целом период оживленный, плодотворный, невзирая на крупные изъятия денежных средств правительством Вильгельма III и королевы Анны.

В такой атмосфере компаниям трудно было сохранять свои привилегии перед лицом частной инициативы.

Не стремясь очернить агрессивный капитализм, который утверждался как раз в эти самые годы, приведем один любопытный случай. В августе 1698 г. купцы старой компании вознамерились уступить некоторые свои заведения в Индии либо купцам компании новой, либо же, как полагали, французской Ост-Индской компании. 6 августа 1698 г. Поншартрен писал Таллару 242: «Управляющие французской Индийской компании получили сведения, что директора старой английской компании желали бы продать свои заведения в Масулипатаме на Коромандельском берегу и что они могут вести о сем переговоры с [французскими] управляющими. Желание Его Величества таково, чтобы Вы попытались без огласки узнать, истинны ли сии сведения и, ежели так, располагают ли директора властью их уступить и что бы они за сие хотели». Слова, набранные курсивом, в [оригинальном] тексте зашифрованы. Таллар, еще находясь в Утрехте, ответил министру 21 августа: «Достоверно, что директора старой английс кой Ост-Индской компании желают продать заведения, кои они в Индии имеют, и что директора новой [компании], дабы получить оные по более дешевой цене, заявляют тем, что они в них вовсе не нуждаются и могут без них обойтись, но я сомневаюсь, чтобы сии первые, каковые суть богатые лондонские купцы и могут потерять многое, осмелились бы договариваться о том с иностранцами». Десять лет спустя, со слиянием двух английских компаний в одну, все стало на место.

Все это следует сопоставить с поведением тех голландцев, которые, будучи раздражены жесткими монопольными правами, не допускавшими их у себя дома к торговле с Дальним Востоком, создавали или пробовали создать [Ост-] Индские компании во Франции, в Дании, в Швеции, в Тоскане, предоставляя им капиталы. И это также объясняет ту атмосферу, что царила в конце XVIII и в начале XIX в. в британской Индии, где натиск английских купцов на привилегии Ост-Индской компании (последние будут отменены лишь в 1865 г.) опирался на пособничество не только местных ее агентов, но и тучи европейских негоциантов всех национальностей, которые были активно замешаны в контрабандной торговле, особенно с Китаем и Индонезией, и в доходном занятии перевода незаконно [приобретенных] денег в Европу.