<<
>>

ГЛАВНАЯ ИГРА БЫЛА СЫГРАНА ДО 1585 г.

В средние века Балтика была своего рода Америкой, до которой рукой подать. И вот начиная с XV в. нидерландские корабли, возившие соль и рыбу, составили там конкуренцию ганзейцам.

В 1544 г. в Шпейере153 Карл V добился от короля Датского свободного прохода через Зунд для фламандских кораблей. Десять лет спустя генуэзцы и португальцы в Антверпене вследствие острой нехватки продовольствия в своих странах направляли свои заказы на зерно в Амстердам, ставший с этих лет первым портом перераспределения зерна154 (вскоре скажут «житницей Европы»), в ущерб городу на Шельде. Успех* был огромен: в 1560 г. нидерландцы стянули к себе 70% тяжелых перевозок по Балтийскому морю...155 С этого времени «захват» был осуществлен. Зерно и морские товары (naval stores) — доски, брусья, мачты, смола, вар—стекались в Амстердам, и такая мать-торговля (moeder commercie156) будет еще поглощать во времена нидерландского великолепия до 60%. оборотного капитала Соединенных Провинций и занимать до 800 кораблей ежегодно. По мнению Астрид Фриис, поток сырья, приходившего из стран Балтийского бассейна, был двигателем экономических и политических перемен XVII в.157

Тем не менее, как бы он ни был важен, он был лишь частью нидерландской игры. В самом деле, торговля балтийских стран не расцвела бы в полной мере без эксплуатации далекого Пиренейского полуострова, обладателя металлических монет, все более и более становившихся ключом к торговле на Балтике. Ибо нужно было форсировать торговлю прибрежных стран и оплачивать там превышение закупок над продажами.

Но именно перераспределение прибалтийского зерна обеспечило успех нидерландских кораблей на Юге. Так, восторжествовав на Балтике, они немного спустя восторжествовали в Ларедо, в Сантандере, в Бильбао, в Лисабоне, а позднее—в Севилье. С 1530 г., самое позднее — к 1550 г.158, фламандские урки обеспечивали самую большую долю морских перевозок между Северной Европой и портами Португалии и Испании.

Вскоре они будут перевозить пять шестых тех товаров, которыми обменивались Пиренейский полуостров и Северная Атлантика: пшеницы, ржи, морских товаров и промышленных изделий Северной Европы (которые Севилья реэкспортировала в Новый Свет) в обмен на соль, растительное масло, шерсть, вино и особенно — белый металл.

Овладение этим направлением торговли к тому же совпало с открытием амстердамской Биржи. Еще одно совпадение: сразу же после великих зерновых экспедиций в Средиземноморье (1590—1591 гг.) амстердамская Биржа была заново перестроена159, а вскоре затем была основана Страховая палата (1598 г.)160.

Связь Север — Юг была и осталась жизненно важной для обоих партнеров, настолько, что ее не прервало восстание в Нидерландах (1572—1609 гг.). Взаимоотношения между восставшими провинциями и блоком Испании и Португалии были, если еще раз воспользоваться выражением Жермены Тилль- он (по поводу Франции и Алжира вчерашнего, в 1962 г.), взаимоотношениями дополняющих друг друга противников161, которые не могут и не хотят друг от друга освободиться. В Испании вспыхивали раздражение, моментами ярость, даже громко объявлялось о репрессивных мерах. В 1595 г. Филипп II повелел захватить в портах полуострова 400 кораблей (некогда торговля с врагом не наталкивалась на запреты, ставшие ныне правилом), т. е. две пятых, как нам говорили, голландского флота, который в то время будто бы составлял тысячу кораблей162. Но арестованные парусники, поставленные на обязательные перевозки, в конечном счете были освобождены или сами освободились. В 1596 и 1598 гг. испанские порты снова были для них закрыты, но меры эти невозможно было применить. Точно так же останутся лишь планами и лелеявшиеся одно время великие прожекты отказать восставшим в соли Сетубала или Кадиса, дабы поставить их на колени163. К тому же соляные поля приатлантической Франции в Бруаже и Бурнёфе оставались доступными, и разве не они поставляли для солонины Севера соль, превосходившую качеством соль Пиренейского полуострова? Наконец, и это главное, Испания, которая раньше обеспечивала себя пшеницей, с 1560 г.

пребывала во власти кризиса, дезорганизовавшего ее земледелие164. Она была выдана на милость иноземному зерну, которого к концу XVI в. почти невозможно было найти в Средиземноморье. В 1580 г., во время завоевания Португалии, оккупированная страна буквально умирала с голоду; пришлось-таки обратиться к Северной Европе, и платежи, непременно производившиеся в золоте, дезорганизовали вплоть до самого Средиземноморья испанскую систему обычных трансфертов в звонкой монете165. Имел значение и довод советников Филиппа И, а именно: упразднить торговлю с восставшими означало бы лишить себя дохода с таможен в размере миллиона дукатов в год166. В самом деле, у Испании не было выбора, она вынуждена была принимать эти неприятные и необходимые обмены. И Соединенные Провинции находились в аналогичном положении.

Испанское расследование, проведенное в Севилье в 1595 г., вскрыло присутствие в городе едва замаскированных корре- спондентов-купцов Северной Европы167; их письма были перехвачены, скомпрометированы оказались высокие особы Испании, но настолько высокие, что расследователь не посмел о них говорить. В это время бесшумное завоевание голландцами Севильи уже свершилось168. В самом деле, до 1568 г. генуэзские банкиры финансировали севильскую торговлю с Америкой и позволяли купеческим кругам города преодолевать благодаря кредиту длительное ожидание, какое навязывали нескончаемые плавания через Атлантику. После 1568 г. генуэзцы от этой деятельности отказались, они предпочли помещать свои капиталы в займы Католическому королю. Освободился рынок, и именно купцы с Севера им завладели: они авансировали не деньги, это было еще за пределами их возможностей, но товары, цену которых они возмещали по возвращении флотов. Завязалась дополнительная связь: раз и навсегда Север вклю- чился в испанскую торговлю с Индиями. Испанские купцы в Севилье, которыми все больше и больше управляли, становились комиссионерами либо необходимыми подставными лицами, ибо по закону торговля Пути в Индии (Carrera de Indias) была v закреплена за одними испанцами.

Отсюда и странный инцидент, произошедший в 1596 г. В Кадисском заливе во время разграбления англичанами порта были захвачены шестьдесят кораблей, груженных товарами, предназначенными для Индий. Победители предложили их не сжигать—все вместе они стоили при самой низкой расценке более 11 млн. дукатов—с условием, что им немедленно будет выплачено вознаграждение в два миллиона. Но потерпеть убытки в этом деле рисковали не испанцы: товары-то принадлежали голландцам. Не потому ли герцог Медина-Сидония, бывший, впрочем, другом (чтобы не сказать сообщником) голландцев, отверг соблазнительное предложение? Во всяком случае, корабли сгоре-

169

В общем, первый широкий взлет Голландии вытекал из обеспеченной кораблями и купцами связи между полюсом северным— Балтийским морем и фламандской, немецкой и французской промышленностью—и полюсом южным, которым была Севилья, великий выход на Америку. Испания получала сырье и готовые изделия; голландцы обеспечивали себе, официальным или неофициальным путем, оплату в наличных деньгах. И это серебро, бывшее гарантией их имевшей отрицательный баланс торговли со странами Балтийского моря, было средством вскрыть их рынки и устранить их конкуренцию. Улыбку вызовет у нас граф Лестер, который в 1585—1587 гг.,

будучи послан Елизаветой Английской в Нидерланды, бывшие тогда под покровительством королевы, додумался всерьез предложить им окончательно разорвать их торговые отношения с Испанией170.

Вполне очевидно, успех Голландии был построен на основе Балтики и Испании одновременно. Видеть только первую и забывать о второй означает не понимать процесса, в котором зерно, с одной стороны, и американский белый металл, с другой, играли свои неотделимые друг от друга роли. Если в поступлениях драгоценного металла в Севилью (а затем, после 1650 г., в Кадис) увеличила свою долю контрабанда, то, значит, металлический поток не иссяк катастрофическим образом, как показал то Мишель Морино171. Если Испания, определейно больная, решилась или оказалась вынужденной начиная с 1605 г.

выпускать в обращение столько плохой медной монеты172, так это потому, что плохая монета вытесняет хорошую; такою ценой Испания продолжала свою политическую игру по всей Европе. К тому же в 1627 г. граф и герцог Оливарес, избавившийся от генуэзских заимодавцев (или ими покинутый), заботясь о финансах Кастилии, стал все больше и больше обращаться к услугам португальских марранов. Но ведь эти новые заимодавцы были связаны с купцами и капиталами Северной Европы173. То была странная, двусмысленная ситуация, о которой мы уже говорили.

И наконец, дополнительный побудительный толчок, который должен был поставить Амстердам на первое место. Разве не Испания была его творцом, разорив Юг Нидерландов, где долго шла война, снова заняв 18 августа 1585 г. Антверпен, уничтожив, не желая того, активную силу этого конкурента Амстердама и сделав из молодой Республики непременный центр объединения протестантской Европы, да к тому же еще оставив ей широкий доступ к американскому белому металлу?

<< | >>
Источник: Фернан Бродель. Материальная цивилиза ция, экономит и капитализм, ХV-ХVШвв. томЗ. 1992

Еще по теме ГЛАВНАЯ ИГРА БЫЛА СЫГРАНА ДО 1585 г.:

  1. Какую роль сыграла Реформация в духовной жизни европейского Возрождения?
  2. ХРОНОЛОГИЯ ИСТОРИИ ФРАНЦИИ И ЕВРОПЫ В ЭПОХУ КАРДИНАЛА РИШЕЛЬЁ 1585—1661 ГОДЫ от рождения кардинала Ришельё до установления единоличной власти Людовика XIV
  3. А ЗАСАДА БЫЛА...
  4. Была ли возможна победа
  5. БЫЛА ЛИ МОДА ЛЕГКОМЫСЛЕННА?
  6. ГЛАВА 1 А БЫЛА ЛИ ОНА ВООБЩЕ?
  7. Сначала была «социологическая академия»
  8. БЫЛА ЛИ ТОРГОВЛЯ ВРАЗНОС АРХАИЧНА?
  9. 47. ИГРА КАК ВИД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
  10. Игра как метафизика постмодернизма
  11. 16.6. Труд, отдых, игра, творчество
  12. ЗАЧЕМ ИМ БЫЛА НУЖНА ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА?
  13. БЫЛА ЛИ ЕВРОПА НА РАВНЫХ С ОСТАЛЬНЫМ МИРОМ?