ГАММА ПРОСТРАНСТВ
Наипростейшее из таких пространств, крепче всего укоренившееся,— это то, что демографы именуют изолятом, т. е. минимальной единицей сельского расселения. В самом деле, никакая человеческая группа не может жить, а в особенности выжить и воспроизвести себя, если она не насчитывает по меньшей мере четыреста-пятьсот индивидов9.
В Европе Старого порядка это соответствовало одной или нескольким близлежащим деревням, более или менее связанным, которые все вместе определяли пределы одновременно и социальной единицы, и зоны пахотных земель, залежей, дорог и жилищ. Пьер де Сен- Жакоб говорил по этому поводу о «культурной поляне»10; это выражение обретает весь свой смысл, когда речь идет, как это часто бывает в Верхней Бургундии, об открытом пространстве, расчищенном в лесу. Тогда вся совокупность понимается и читается как раскрытая книга.В тесном кругу тысяч таких малых единиц11, где история протекала замедленно, одно человеческое существование следовало за другим, из поколения в поколение, и все они походили одно на другое. Пейзаж упорно оставался почти что тем же самым: здесь—пахотные поля, луга, огороды, сады, конопляные поля; там—близкие леса, залежи, полезные для выпаса; и постоянно одни и те же орудия: заступ, мотыга, плуг, мельница; кузня, мастерская тележника... Выше таких тесных кружков12, группируя их (всякий раз, когда они жили не в слишком далеко зашедшей самодостаточности), располагалось экономическое подразделение самого малого размера: совокупность местечка, обеспеченного рынком, а при случае и ярмаркой, и размещенных вокруг него в виде ореола нескольких от него зависевших деревень. Каждая деревня должна была находиться на таком расстоянии от местечка, чтобы за день можно было сходить на рынок и вернуться обратно. Но размеры совокупности зависели сразу от транспортных средств, от плотности населения и от плодородия рассматриваемой территории.
Чем реже было население и чем беднее почвы, тем большими становились расстояния: в XVIII в. горцам небольшой альпийской долины Валлорсин к северу от Шамони, помещавшимся на краю света, приходилось пешком спускаться по длинной и трудной дороге, ведшей вниз к местечку Мартиньи в [швейцарском кантоне] Вале, «дабы там покупать рис, сахар, иногда немного перца, а также и мясо в розницу,
Масштаб кругов (число супругов)
• 1 • 2 • 5 Ф 10
ибо в сказанном месте [Валлорсин] нет ни единой мясной лавки»,—и это еще в 1743,г.13 На противоположном полюсе располагались многочисленные и процветающие деревни, прилепившиеся к крупным городам, такие, как те горные поселения (pueblos de los montes14) вокруг Толедо, которые еще до XVI в. доставляли свои изделия (шерсть, тканье, кожи) на рынок на площади Сокодовер. Они были как бы оторваны от обработки земли таким требовательным соседством, «приклеены» к своего рода предместью. Короче говоря, именно между этими двумя экстремальными типами следует представлять себе деревенские взаимоотношения на близком расстоянии.
Но как составить себе представление о значимости, о протяженности или объеме таких мирков, живших под знаком простейшей экономики? Вильгельм Абель15 рассчитал, что городишко с 3 тыс. жителей нуждался в 85 кв. км деревенских земель, чтобы жить за счет своего собственного пространства. Но в доиндустриальном мире 3 тыс. жителей—это было больше, нежели обычная величина местечка; что же касается 85 кв. км, то цифра эта кажется мне весьма недостаточной, разве что под деревенскими землями понимать одни лишь пахотные угодья. В последнем случае цифру следовало бы увеличить больше чем вдвое, чтобы включить в нее леса, луга, залежи, которые добавлялись к возделанным полям1б. А это дало бы пространство примерно в 170 кв. км. В 1969 г. Франция насчитывала 3321 кантон (по данным Dictionnaire des communes). Если кантон (старинное подразделение, определявшееся при случае на основе еще более старинных подразделений) в общем действительно составлял низовое экономическое группирование, то при территории Франции, равной 550 тыс.
кв. км, сказанный «кантон» составил бы в среднем 160—170 кв. км и насчитывал бы ныне 15—16 тыс. жителей.Входили ли кантоны в состав более высокого регионального подразделения, т. е. с большим радиусом воздействия? Это именно то, что издавна утверждали французские географы (особенно они!)17, искусственно «завышая» значение важнейшего, с их точки зрения, понятия «край» («pays»). Несомненно, что эти 400 или 500 «краев» пространства Франции в прошлом варьировали в своих размерах, что у них были плохо определенные границы, более или менее подчинявшиеся определяющим влияниям почвы, климата, политических и экономических связей. «Переливаясь» друг в друга, такие всегда самобытно окрашенные пространства имели бы, таким образом, площадь, варьировавшую от 100018 до 1500 или 1700 кв. км; таким образом, они представляли бы относительно весомую единицу. Чтобы проиллюстрировать наблюдение, укажем, что как раз примерно в такие пределы укладывалась площадь Бовези, края Брэ, Ож или лотарингского Воёвр, От, края Валуа19, Тулуа * (1505 кв. км) 20, Тарантез 21 (приближавшаяся к 1700 кв. км), края Фо- синьи (1661 кв. км)22. Тем не менее область Валь-д’Аоста, по которой у нас есть хороший исторический путеводитель 23, с ее гористыми зонами и бескрайними альпийскими лугами, намного превысила эти нормы (3298 кв.км), тогда как Лодевуа, край самобытный, насколько это возможно, и ограниченный бассейном реки Лерг, составлял лишь 798 кв. км—но то был один из самых небольших по площади диоцезов Лангедока; диоцезы же Безье (1673 кв. км), Монпелье (1484 кв. км) и Алее (1791 кв.км) довольно хорошо подходят под норму24.
Такую охоту за размерами, нормами и своеобразиями можно было бы продолжить по всей Франции и за ее пределами по всей Европе. Но закончатся ли на этом наши затруднения? Вне сомнения, главным было бы увидеть, какие из этих «краев», от Польши до Испании, от Италии до Англии, были сцеплены с городом, который над ними господствовал, слегка возвышаясь. Если выбирать достоверно известные примеры, то таков был случай Тулуа, властным центром которого был город Туль 25; или мантуанский край, изменявшаяся площадь которого колебалась между 2000 и 2400 кв.
км и который, связанный по рукам и ногам, был подчинен Мантуе семейства Гонзага26. Любой «край», сосредоточенный таким вот образом вокруг какого-то центра, несомненно, представлял экономическую целостность. Но «край» был также—и, может быть, в первую очередь—культурной реальностью, одним из тех окрашенных в особый цвет квадратиков, на которые подразделялась и через которые обретала гармонию мозаика западного мира, в частности Франции, которая «есть само разнообразие»27. И тогда стоило бы, возможно, рассмотреть фольклор—костюмы, говоры, местные поговорки, обычаи (такие, каких не найдешь десятью —двадцатью километрами дальше), форму и [строительный] материал домов, кровель, расположение интерьеров, мебель, кулинарные привычки—все то, что, будучи четко локализовано на местности, составляло умение жить, адаптировать-
Герцогство Мантуя (по данным карты 1702 г.)
По границам герцогства (общей площадью 2000—
2500 кв. км) располагались более мелкие государства: герцогство
Мирандола, княжества Кастильоне, Боццоло, Сабьонета, Досоло, Гуасталла, графство Новелларе.
Далее—Венеция, Ломбардия, Парма и Модена. Сам город Мантуя окружен озерами, которые образует река Минчо. Не было ли герцогство Мантуя, с его долгой историей, равнозначно тому, что мы во Франции именовали «краем»? ся, уравновешивать потребности и ресурсы, осознавать радости этой жизни, которые вовсе не обязательно были теми же, что в других местах. На уровне «края» можно было бы также различить определенные административные функции, но совпадения, во всяком случае во Франции, между фантазией границ 400 бальяжей и сенешальств и географической реальностью 400—500 «краев», были весьма несовершенными28.
Этажом выше—провинции29 представляются, колоссами с явно менявшимися размерами, ибо история, которая их создавала не везде работала одинаково. Видаль де Лаблаш в книге «Государства и нации Европы» {«?tats et nations d’Europe», 1889), которая, к сожалению, не более чем набросок, особенно отмечал «регионы», на самом деле—провинции, на какие делился западный мир.
Но в своей великолепной «Географической картине Франции» («Tableau g?ographique de la France», 1911), которой открывается «История» Лависса, он именно «краю» отдает предпочтение перед природным регионом или провинцией. В конце концов мы еще у Мишле найдем самый живой образ провинциального разнообразия, которое для него было «раскрытием Франции»30. Разнообразия, которое не сгладилось, когда провинции были соединены в большей мере силой, нежели по доброй воле, дабы преждевременно образовать те административные рамки, в которых мало-помалу выросла современная Франция. Макиавелли 31 завидовал и восхищался как образцовым творением французской королевской власти (созданным, правда, за несколько столетий), этим терпеливым завоеванием территорий, некогда столь же независимых, как Тоскана, Сицилия или Миланская область. И порой гораздо более крупных: во Франции «край» был вдесятеро больше «кантона», а провинция—в десяток раз больше «края», т.е. равнялась 15—25 тыс. кв. км—пространству, по меркам прошлого, громадному. Измеряемая в соответствии со ско-
ростью транспорта тех времен, одна только Бургундия Людовика XI была в сотни раз больше всей сегодняшней Франции.
В таких условиях разве же не была провинция некогда отечеством по преимуществу? «Именно таковы были жизненные рамки средневекового [и постсредневекового] общества,— писал Ж. Дон о Фландрии.— Этими рамками не были ни королевство, ни сеньерия (первое—слишком обширно, несколько ирреально, вторая—слишком мала), но именно такое региональное княжество, оформившееся или нет»32. Короче говоря, провинция долго будет «политическим предприятием оптимальной величины», и в нынешней Европе ничто не разорвало по- настоящему эти узы былых времен. К тому же Италия и Германия долгое время оставались множествами провинций или «государств» до объединения в XIX в. А Франция, хоть и рано сформировавшаяся в качестве «нации»,— не бывала ли она иной раз довольно легко расчленяема на автономные провинциальные миры, как, к примеру, во время долгого и глубокого кризиса ее Религиозных войн (1562—1598 гг.), столь показательного с этой точки зрения?
Еще по теме ГАММА ПРОСТРАНСТВ:
- Гамма-всплески
- Головко Н. В.. Философские вопросы научных представлений о пространстве и времени. Концептуальное пространство-время и реальность: Учеб. пособие / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск. 226 с., 2006
- § 4. Концепция пространства – времени. Проблема бесконечности и безграничности мира во времени и пространстве.
- Занятие 4 Реконструкция субъективного семантического пространства психических состояний Методы исследования семантических пространств психических состояний
- Глава II О ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ КАК СВОЙСТВАХ БОГА. МНЕНИЕ ЛЕЙБНИЦА. МНЕНИЕ И ДОВОДЫ НЬЮТОНА. НЕВОЗМОЖНОСТЬ БЕСКОНЕЧНОЙ МАТЕРИИ. ЭПИКУР ДОЛЖЕН БЫЛ БЫ ДОПУСТИТЬ СОЗИДАЮЩЕГО И ПРАВЯЩЕГО БОГА. СВОЙСТВА ЧИСТОГО ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
- 9.2. Пространство
- О пространстве A.
- ГЛАВА 5 ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО
- 1. Земля в мировом пространстве
- Глава 15 АБСОЛЮТНОЕ ПРОСТРАНСТВО
- ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ПРОСТРАНСТВА И РЫНКИ
- ПЕРФОРМАТИВНОСТЬ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
- ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ