ЭКОНОМИКА ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ, ЭКОНОМИКА ГОРОДСКАЯ
Понять, в чем глубинное различие между Теггиопа1тп- зска^ и Stadtwirtschaft, можно лишь в соотнесении с проблемами, которые ставит национальный рынок.
Глубинное различие. Различия же, видимые сразу, различия в объеме и пространственном охвате, имели меньшее значение, чем это кажется.
Несомненно, почти без преувеличения, вы скажете, что «территория»—это плоскость, а город- государство—точка. Но, начиная с господствовавшей территории, как и с любого господствующего города, они охватывали зону внешнюю и добавочное пространство, которые в случаях Венеции, или Амстердама, или Великобритании были просто-напросто миром-экономикой. Вследствие этого в обеих восторжествовавших формах экономики наблюдалось такое преодоление собственного пространства, что, на первый взгляд, размеры последнего утрачивали свое значение как критерий дифференциации. Тем более что в таком преодолении обе системы схожи друг с другом. На Леванте Венеция была колониальной державой, как Голландия в Индонезии, как Англия в Индии. Города и территории одинаково цеплялись за международную экономику, которая их несла на себе и которую они также укрепляли. С той и с другой стороны средства господства и, как бы это сказать, средства крейсирования в повседневной жизни были одни и те же: флот, армия, насилие, а если необходимо, то хитрость, даже коварство, вспомните Совет десяти или, гораздо позже, Интеллидженс сервис. «Центральные»71 банки возникали в Венеции (1585 г.), в Амстердаме (1609 г.), потом в Англии (1694 г.), те центральные банки, которые, на взгляд Чарлза Киндлбергера72, были «последним прибежи щем» и которые мне представляются прежде всего инструментами могущества, международного господства: я тебе помогаю, я спасаю тебя, но я тебя и порабощаю. Империализм, колониализм так же стары, как мир, и всякое подчеркнутое доминирование порождало капитализм, как я это часто повторял, чтобы убедить в этом читателя и убедить самого себя.Итак, если исходить из видения мира-экономики, то перейти от Венеции к Амстердаму, а от Амстердама—к Англии означает оставаться в рамках одного и того же движения, одной и той же совокупной реальности. Что различает систему- нацию и систему-город, даже противопоставляет их друг другу, так это собственная структурная организация. Город- государство избегал тягот так называемого первичного сектора: Венеция, Генуя, Амстердам потребляли зерно, масло, соль, даже мясо и т.п., которые доставляла им внешняя торговля. Они получали извне лес, сырье и даже немалое количество ремесленных изделий, которые они потребляли. Их мало занимало, кто их производит и архаическим или современным способом они произведены: им достаточно было подобрать эти товары в конце кругооборота, там, где их агенты или же торговцы сырьем эти продукты складировали, предназначая их для городов-государств. Основная часть первичного сектора (если не весь он), необходимая для их существования и даже их роскоши, во многом была для городов-государств внешней и работала на них без того, чтобы им приходилось беспокоиться по поводу экономических и социальных трудностей производства. Несомненно, эти города не вполне осознавали это преимущество и бывали озабочены скорее его оборотной стороной: беспокоились из-за своей зависимости от заграницы (хотя могущество денег на самом деле почти сводило ее на нет). И в самом деле, мы видим, как все господствовавшие города силились увеличить свою территорию и расширить свои земледелие и промышленность. Но какое земледелие и какую промышленность? Само собой разумеется, самые богатые, самые прибыльные. Раз в любом случае нужно импортировать, будем импортировать во Флоренцию сицилийскую пшеницу, а в Тоскане станем возделывать виноградники и оливковые рощи. Таким образом, города-государства с самого начала оказывались: 1) перед весьма «современным» соотношением их сельского и городского населения; 2) перед земледелием, которое, когда оно существовало, предпочитало высокоприбыльные культуры и, естественно, было склонно к капиталистическим инвестициям (не случайно и не из-за качества своих земель Голландая так рано развила столь «передовой» сельскохозяйственный сектор); 3) перед промышленностью, изготовлявшей предметы роскоши и так часто процветавшей.
Городское хозяйство изначально избегало
такой «земледельческой экономики», которую Даниель Торнер определял как стадию, которую надлежит пройти прежде любого эффективного развития.
Напротив, территориальные государства, возившиеся со своим медленным политическим и экономическим строительством, долго оставались застрявшими в этой земледельческой экономике, которую так тяжело подталкивать вперед—как то показывают столько развиваю- щихся стран в наше время. Политическое строительство обширного государства, особенно если оно создавалось военным путем—а так обычно и было,— предполагало значительный бюджет, все более частое обращение к налогам, а налог требовал администрации, та же в свою очередь требовала больше денег и больше налогов... Но при населении на 90% деревенском успех в фискальной сфере предполагает, что государство эффективно контролирует крестьянство, что последнее отходит от натурального хозяйства, согласно производить излишки, продавать на рынке, кормить города. И это был только первый шаг. Ибо крестьянство должно было еще, но позднее, намного позднее, достаточно разбогатеть, чтобы увеличить спрос на готовые изделия и в свою очередь позволить жить ремесленникам. Формировавшемуся территориальному государству слишком многое предстояло сделать, чтобы ввязаться в немедленное завоевание крупных рынков мира. Чтобы жить, чтобы сводить концы с концами, оно должно было способствовать коммерциализации земледельческого и ремесленного производства и организовать тяжелую машину своей администрации. На это уходили все его живые силы. Именно с такой точки зрения хотел бы я рассматривать историю Франции Карла VII и Людовика XI. Но история эта так хорошо известна, что доказательность ее в наших глазах притупилась. В таком случае подумайте о Московском государстве или даже—это изумительный пример, к которому мы еще вернемся,— о Делийском султанате (предшественнике империи Великих Моголов), который начиная с первой половины XIV в. способствовал созданию на огромной территории, которой владел, денежной экономики, предполагавшей и включавшей в себя рынки, а через рынки— эксплуатацию, но также и стимулирование деревенской экономики. Доходы государства настолько тесно были связаны с успехом земледелия, что султан Мухаммед Туглук (1325—1351) приказывал копать колодцы, предлагал крестьянам деньги и семена и через свою администрацию обязывал их выбирать более продуктивные культуры, такие, как сахарный тростник73.В таких условиях нет ничего удивительного, если первые капиталистические успехи, первые и блистательные освоения мира-экономики следует занести в актив крупных городов. И если Лондону, национальной столице, напротив, потребовалось столько времени, чтобы догнать Амстердам, более проворный, чем он, и более свободный в своих действиях. Нет ничего удивительного также в том, что, сумев единожды создать это трудное равновесие земледелия, торговли, транспорта, промышленности, предложения и спроса, которого требует любое завершение национального рынка, Англия в конечном счете оказалась соперником, неизмеримо превосходившим маленькую Голландию, безжалостно отстраненную от каких бы то ни было притязаний на господство над миром: национальный рынок, однажды образованный, был прибавлением могущества. Чарлз Киндлбергер 74 задается вопросом, почему торговая революция, которая вознесла Голландию, не привела к промышленной революции. Но, несомненно, потому (среди несколь-
ких других причин), что Голландия не располагала настоящим национальным рынком. Такой же ответ, подумаете вы, следует дать и на вопрос, который задавал себе Антонио Гарсиа- Бакеро Гонсалес 75 относительно Испании XVIII в., где, несмотря на ускоренный рост колониальной торговли, промышленная революция начиналась плохо, за исключением Каталонии. Не в том ли дело, что в Испании национальный рынок был еще незавершенным, плохо связанным в своих частях, охваченным явной инерцией?
Еще по теме ЭКОНОМИКА ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ, ЭКОНОМИКА ГОРОДСКАЯ:
- ПЕРЕНАПРЯЖЕННАЯ ГОРОДСКАЯ ЭКОНОМИКА
- Глава З СТАРИННЫЕ ЭКОНОМИКИ С ДОМИНИРУЮЩИМ ГОРОДСКИМ ЦЕНТРОМ В ЕВРОПЕ: АМСТЕРДАМ
- СТАРИННЫЕ ЭКОНОМИКИ С ДОМИНИРУЮЩИМ ГОРОДСКИМ ЦЕНТРОМ В ЕВРОПЕ: ДО И ПОСЛЕ ВЕНЕЦИИ
- ГЛАВА 9 ПЕРЕХОДНАЯ ЭКОНОМИКА: СУЩНОСТЬ, ОСОБЕННОСТИ, ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ. РОЛЬ ГОСУДАРСТВА В ПЕРЕХОДНОЙ ЭКОНОМИКЕ
- ПРОСТРАНСТВО И ЭКОНОМИКИ: МИРЫ-ЭКОНОМИКИ
- Э.В. Гирусов, С.Н. Бобылев, А.Л. Новоселов, Н.В. Чепурных. ЭКОЛОГИЯ и ЭКОНОМИКА ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ, 2003
- 3. Философские проблемы экономики
- ЭКОНОМИКА
- Часть 2-я. ЭКОНОМИКА И ЭТИКА
- Раздел 4 МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА
- ЧАСТЬ 1 ЭКОНОМИКА ПОПКОРНА
- Тема 17. Философия экономики
- КРИЗИС ЭКОНОМИКИ