ЗА ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНУЮ ИСТОРИЮ
Все напряжения и противостояния французского пространства отнюдь не сводились к конфликтной ситуации между Парижем и Лионом. Но имели ли эти различия и эти напряженности сами по себе некое общее значение? Именно это утверждают отдельные редкие историки.
По мнению Фрэнка Спунера218, Франция XVI в. в общем разделялась парижским меридианом на две части. Восточнее него располагались в большинстве своем континентальные области: Пикардия, Шампань, Лотарингия (еще не ставшая французской), Бургундия, Франш-Конте (бывшая еще испанской), Савойя (которая подчинялась Турину, но которую французы оккупировали с 1536 по 1559 г.), Дофине, Прованс, долина Роны, более или менее обширный кусок Центрального массива, наконец, Лангедок (или какая-то часть Лангедока); а к западу от этого же меридиана—регионы, прилегающие к Атлантике или к Ла-Маншу. Различие между двумя этими зонами можно установить по объему чеканки монеты — критерию приемлемому, но и спорному также. Спорному, потому что приходится признать, что все же в «обделенной» зоне находятся Марсель и Лион. И тем не менее контраст вполне очевиден — например, между Бургундией, отданной на милость медной монеты219, и Бретанью или Пуату, откуда поступали и где были в обращении испанские реалы. Движущими центрами этой Западной Франции, которую в XVI в. активизировало оживление судоходства в Атлантике, оказались бы Дьеп, Руан, Гавр, Онфлёр, Сен-Мало, Нант, Ренн, Ла-Рошель, Бордо, Байонна, т. е., если исключить Ренн, гирлянда портов.
Оставалось бы узнать, когда и почему этот подъем Запада замедлился, а затем сошел на нет, несмотря на усилия француз- ких моряков и корсаров. Этим вопросом задавались А. Л. Роуз 220 и некоторые другие историки, по правде говоря, не добившись достаточно ясного ответа. Остановиться на рубеже 1557 г., на годе жестокого финансового кризиса, усугубившего вероятный спад в интерцикле 1540—1570 гг., означало бы предъявить обвинение некоему перебою в системе торгового капитализма221.
Мы почти уверены в существовании такого перебоя, но не в столь раннем отступлении приатлантического Запада. К тому же, как полагает Пьер Леон 222, Западная Франция, «широко открытая влияниям со стороны океана, была (еще в XVII в.) Францией богатой... сукнами и полотном от Фландрии до Бретани и до Мена, намного превосходившей Францию внутреннюю, страну рудников и металлургии». Таким образом, контраст Запад—Восток просуществовал, быть может, до самого начала самостоятельного правления Людовика XIV; но хронологический рубеж нечеток.Однако же чуть раньше или чуть позже обозначится новая линия раздела, от Нанта до Лиона 223; на сей раз не в меридиональном, но как бы в широтном направлении. К северу— Франция сверхактивная, предприимчивая, с ее открытыми полями и конными упряжками; к югу, наоборот, та Франция, которая, за несколькими блистательными исключениями, будет не переставая отставать все больше. По мнению Пьера Губера224, существовали будто бы даже две конъюнктуры: одна для Севера, под знаком относительно доброго здоровья, другая—для Юга, под воздействием раннего и сильного спада. Жан Делюмо идет еще дальше: «Необходимо отделять, по крайней мере частично, Францию XVII в. от конъюнктуры на Юге и вдобавок к этому перестать систематически рассматривать королевство как одно целое» 225. Если утверждение это справедливо, то Франция еще раз адаптировалась к внешним условиям мировой экономической жизни, которая ориентировала тогда Европу на ее северные зоны и заставила непрочную и податливую Францию качнуться в направлении Ла-Манша, Нидерландов и Северного моря.
В дальнейшем разделительная линия между Севером и Югом почти не сдвигалась с места вплоть до начала XIX в. По словам д’Анжевиля (1819 г.), она еще проходила от Руана до Эврё, а далее к Женеве. К югу от нее «сельская жизнь дезур- банизируется», раздробляется, «там начинается с рассеиванием крестьянских домов дикая Франция». Это сказано слишком сильно, но контраст очевиден226.
В конце концов разделение мало-помалу снова изменилось, и на наших глазах парижский меридиан просто-напросто вновь вступил в свои права.
Тем не менее зоны, которые он разграничивает, поменяли знак: на западе находится слаборазвитость, «французская пустыня», на востоке—зоны, продвинувшиеся вперед, связанные с доминирующей и все захватывающей германской экономикой.Итак, игра двух Франций с годами менялась. Существовала не какая-то одна линия, которая бы раз и навсегда разделила французскую территорию, но линии, сменявшие одна другую: самое малое три таких линии* но, вне сомнения, больше. Или, лучше сказать, одна линия, но оборачивавшаяся вокруг некой оси, как часовая стрелка. И это предполагало:
во-первых, что в заданном пространстве разделение между прогрессом и отставанием непрестанно видоизменялось, что развитие и слаборазвитость не были раз и навсегда локализованы, что плюс сменял минус, что противоречия целого накладывались на нижележащие локальные различия: они их перекрывали не отменяя, позволяя увидеть их «на просвет»;
во-вторых, что Франция как экономическое пространство может быть объяснена лишь будучи помещенной в европейский контекст, что очевидный подъем стран к северу от линии Нант—Лион с XVII по XIX в. объяснялся не одними только эндогенными причинами (преобладанием трехпольного севооборота, возрастанием числа крестьянских рабочих лошадей, оживленным демографическим ростом), но равным образом и экзогенными факторами — Франция менялась при контакте с господствовавшей конъюнктурой Северной Европы так же, как в XV в. ее притягивал блеск Италии, а затем в XVI в.— Атлантический океан.
Еще по теме ЗА ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНУЮ ИСТОРИЮ:
- Дифференциальное представление
- Методика дифференциальной диагностики депрессивных состояний В. А. Жмурова
- Методика дифференциальной диагностики депрессивных состояний В. Зунга (адаптирована Т. И. Балашовой)
- Биологические тесты дли дифференциальной диагностики депрессивных состояний
- Приложение 4 Тест дифференциальной самооценки функционального состояния (САН)
- Раздел II. Дифференциальная диагностика фебрильного алкогольного делирия и делирия, осложняющего течение травм и соматических заболеваний.
- 2. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ И ИСТОРИЯ. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ и СОЦИОЛОГИЯ. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ И СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ, ФИЛОСОФИЯ ПОЛИТИКИ И ПОЛИТОЛОГИЯ
- Журавлева И.А.. ПОСОБИЕ ПО ПРЕДМЕТУ ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ. ИСТОРИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ, 2007
- Иванов В. Г.. История этики средних веков. СПб.: Издательство «Лань». — 464 с, — (Мир культуры, истории и философии)., 2002
- 2. История Христианства – история Европы О том, как христиане завоевали Рим
- 2.3 Монофелитская уния: «история идей» сквозь историю церкви
- КУЛЬТУРА КАК ФОРМА И ДУХ ИСТОРИИ. ТРАДИЦИИ, КОНСЕРВАТИВНОСТЬ, ТВОРЧЕСТВО И ИННОВАЦИИ В ИСТОРИИ Ганчев Петко
- Глава V. ИСТОРИЯ КАК ИСТОРИЯ СВОБОДЫ
- Глава I. ИСТОРИЯ, ХРОНИКА И ЛОЖНЫЕ ИСТОРИИ
- Е. В. Агибалова, Г. М. Донской. Всеобщая история. История Средних веков. 6 класс : учеб. для общеобразоват. учреждений / под ред. А. А. Сванидзе. — М. : Просвещение,. — 288 с., 2012
- Церковная история и всемирная история
- 12. История как история свободы