§7. ВЫВОДЫ

Первоначально складывавшаяся новая религия во всех отношениях далека от традиций античной этической мысли: в вероучении, которое возникает на востоке и первоначально воспринимается как то ли «отколовшееся» от традиционного иудаизма, то ли как его развитие и продолжение, на первый план выступает пламенная моральная проповедь Иисуса Христа, подкрепленная притчами и, главное, личным примером самого Иисуса.

Попытка Филона Александрийского связать Ветхий Завет и языческую этику, используя метод аллегорической экзегезы, казалось бы, существовала сама по себе, независимо от проповеди Христа.

В риторских школах, как и раньше, излагали этику стоиков, идеи Платона и Аристотеля, аргументы «против всех»— скептиков; популярными оставались взгляды Эпикура с опорой на Лукреция. В среде новообращенных христиан наибольшим авторитетом пользовалась проповедь апостола Павла; его энергичная миссионерская и организаторская деятельность сыграла существенную роль не только в распространении христианства среди язычников на Востоке и Западе, но и в пробуждении интереса к теоретическим богословским и этическим вопросам.

Можно с полным основанием утверждать, что истоки проблем, определивших направление развития этической мысли апологетов и представителей патристики, были заложены проповедью Иисуса и толкованием учения Иисуса апостолом Павлом: обращение к моральным чувствам и «оттеснение» на второй план разума; новая система добродетелей, в которой на первое место выступает любовь в ее разных проявлениях; смирение, противостоящее гордыне; премудрость, всемогущество и всеблагость Бога и — для человека — пример служения Христа; внимание к личности и стремление постичь «внутреннего человека», противоречия «плотских, душевных и духовных» стремлений; смещение внимания от разума к воле: противоречие в оценке человека, с одной стороны, как «венца творения», созданного Богом по «образу и подобию своему», а с другой — как «ничтожества, праха земного перед лицом Бога», немощной плоти и бессмертной души — «искры божией»347.

Путь вызревания христианской этики далек от простой прямолинейности.

За эти пятьсот лет христианство, при всех превратностях, из гонимого учения становится господствующей духовной силой, которую признают и король остготов Теодорих, и последний единый правитель Восточной и отвоеванной у остготов Велизарием Западной части Римской империи Юстиниан (не пытавшийся, в отличие от Диоклетиана, провозглашать себя Богом, но, на время своего правления, подчинивший своей светской власти римских первосвященников).

Авторитет христианства признает и «последний римлянин» Боэций, в «Утешении философией» пытавшийся соединить учение о предопределении со свободой воли человека1.

христианской агапе и греческого эроса, переоценка христианством традиционных античных («языческих») ценностей, проблема бессмертия души и проблема смысла истории и жизни человека (см.: Реале Д., Антисери Д.

1 Г. Г. Майоров так суммирует поиск Боэция: «...Божественное познание осуществляется в вечности и под углом зрения вечности... Бог видит будущее тем же способом, что настоящее и прошлое — именно так, как оно когда-то состоится... Но все-таки и возможность выбора, и способность управлять своими стремлениями у человека сохраняется, даже если то, что мы изберем и что пожелаем, заранее известно Богу, ибо оттого, что кто-то наблюдает за моими действиями, они не перестают быть моими, а наблюдает за нами и опекает нас сам Бог, создавший нас разумными, а значит, и свободными по своему образу и подобию. Из всего этого следует, что человек предопределен к свободе и поэтому сам творит свою судьбу, и ничто не может сделать его несчастным, если он живет по правде и творит добро» (см.: Майоров Г. Г. Судьба и дело Боэция // Боэций. Утешение философией и другие Трактаты. М., 1990. С. 413). Остается лишь напомнить, что Боэций писал «Утешение философией», находясь в тюрьме по ложному обвинению в заговоре, и был казнен, как и защищавший его Симмах.

Подобно Сократу, Боэций был обвинен в святотатстве, а умер, подобно христианским мученикам, к которым и был причислен.

Роль христианства накануне и после крушения Западной Римской империи выразил современный историк папства Е. Гергей: уже «к концу III в. христианство стало силой, формирующей мировую историю. На Западе в результате полной государственной несостоятельности церковь становится начиная с первых десятилетий IV в. хранительницей и продолжательницей античной культуры»349.

Папа Григорий I Великий (590-604), подобно Амвросию, происходивший из семьи римского сенатора и бывший префектом города Рима, но затем ушедший в монастырь, рукоположенный в диаконы, а с 585 до 590 г. вновь проведший годы монахом, отличался не только многообразной и успешной административно-организаторской деятельностью, но проявил себя дальновидным политиком и пропагандистом трудов отцов церкви Востока и Запада (особенно Блаженного Августина).

В качестве образца папа Григорий взял опыт монастыря, основанного в 529 г. Бенедиктом Нурсийским350. Григорий I использовал гордо приниженное звание servus servorum Dei (слуга слуг Божьих) и ввел в повседневную практику принцип служения, согласно которому руководство церковью, управление ею — наиважнейшее служение Богу во имя Любви к нему — т. е. то, что уже подчеркивалось в посланиях Павла и в полной мере осознавалось Блаженным Августином.

Размноженные в скрипториях1 труды отцов церкви, изучавшиеся в монастырских школах, после того как осваивался необходимый minimum образованности2, становились достоянием наиболее просвещенной части духовенства, тогда как рядовые клирики обходились упрощенными, нередко весьма далекими от подлинников переложениями3 — однако и в том и в другом случае моральные максимы христианской религии подкреплялись канонизированными положениями христианской этической мысли, уже безраздельно господствующей в сфере духовной культуры.

монашества, его безграничной аскезой. Последователи Бенедикта, бенедиктинцы, наряду с требованием "Ora et laborat" ("Молись и трудись!"), включили в свой жизненный распорядок также умственную работу: они создавали в монастырях школы, библиотеки, мастерские, скриптории, в которых переписывались книги» (Гергей Е. Возникновение папства. М., 1996. С. 58). 1

Яркие, суровые и жестокие проявления монастырской жизни, исторически достоверные, показаны в романе Умберто Эко «Имя розы» (и в одноименном фильме) на примере францисканского монастыря более позднего времени. 2

Состав и структура этого минимума опирались на составленные Боэцием и Кассиодором septem artes liberalis (семь свободных искусств) в составе двух частей: trivium и quadrivium. Об этом подробнее в главе 7. 3

Взаимоотношения клириков и мирян, их наставническая деятельность в эпоху «классического средневековья» охарактеризованы в главе 7.