Извращая принципы социалистического обобществления, ревизионисты выступают также с претензиями изобрести особый, принципиально отличный от реального социализма путь к преодолению отчуждения трудящихся. Решающий шаг к ликвидации этого явления они усматривают в переходе к рыночной системе экономики, групповой собственности. Гароди, в частности, полагает, что, поскольку в рамках его модели «все решения принимают сами трудящиеся», поскольку «трудящиеся сами управляют предприятием», речь идет якобы о подлинной свободе личности, о «преодолении отчуждения». В подобной постановке вопроса уже заложен явный отход от марксизма. Ведь К. Маркс связывал преодоление отчуждения не только с уничтожением частной собственности, но и с последующей заменой ее собственностью общественной, а вовсе не коллективно-групповой. Переход средств производства в общенародное достояние не означает одновременного, разового переворота во всех социальных отношениях, общественном сознании, психологии людей. Это происходит постепенно, по мере роста и созревания социализма. Но, как показал опыт СССР, других стран социалистического содружества, именно становление общественной собственности стало той постоянной крепнущей основой, на которой были созданы ассоциация свободных от эксплуатации тружеников, высокоразвитая экономика, система социалистического народовластия, новый, социалистический образ жизни, открывший трудящимся путь к неуклонному росту благосостояния, ценностям образования, культуры и т. д. Что же касается «рыночного социализма», или «социализма самоуправления», как совершенно неправомерно име- пует его Гароди, то он направлен на увековечивание противоречия между частным и общественным трудом со всеми вытекающими из него последствиями: продукт каждого производства, даже если оно ведется коллективом работников предприятия, есть продукт частного труда, совершающегося в рамках общественного разделения труда и включающегося в общественный труд не иначе как через обмен товаров на рынке. Поскольку, как уже было сказано, единый хозяйственный центр в условиях «рыночного социализма» реально отсутствует, коллективы товаропроизводителей общаются друг с другом исключительно через вещи, товары. От анархичного товарного рынка, стихийно формирующихся цен, параметров сбыта зависит в полном смысле слова судьба предприятий, занятых здесь людей. Таким образом, господствующая над людьми стихия общественных отношений внешне выступает как господство над ними вещей. Созданный людьми товар отчуждается от них, берет на себя их функции, командует ими, определяет всецело их благосостояние, часто — всю дальнейшую жизнь. С этим объективным явлением товарного фетишизма связано и субъективное отношение товаропроизводителей к вещам как носителям каких-то неподвластных им сверхъестественных сил. Гароди, как правило, старательно обходит молчанием «отчуждающие следствия» рыночной экономики. Однако среди его единомышленников есть и такие, которые высказываются по этому поводу вполне определенно. Так, например, чешский ревизионист В. Полидар констатировал, что в кредитных отношениях между предприятиями в условиях, существовавших в Чехословакии в 1968 г., имелись «легальные зародыши рынка капиталов (в полном смысле этого слова)». Другой представитель правого ревизионизма, В. Шилган, открыто заявлял: «что я считаю особенно важным, так это постепенное создание отдельных рынков, как, например, рынка труда, рынка капитала и рынка товаров». А что такое создание рынка труда, создание рынка капитала, как не отчуждение трудящихся от средств производства, не превращение рабочей силы в товар, как не капиталистическое перерождение экономики! В таких условиях неизбежно возрождаются и прочие формы отчуждения, проанализированные К. Марксом в «Капитале». Если подчинение слепым законам рынка трактуется как свобода, 'а ведение производства по заранее обдуманному плану — как отчуждение и насилие над личностью, то очевидно, что в такой трактовке от марксизма не остается и следа. Правые ревизионисты считают, что, поскольку обмен на рынке будет происходить не между капиталистическими, а между «социалистическими» предприятиями, можно якобы будет избежать отчуждающего влияния рыночной экономики. Шик, в частности, утверждает, что существенная особенность «рыночного социализма» заключается в том, что здесь «меняются субъекты рынка, что в качестве таковых выступают не частные предприятия, а социалистические коллекти вы предприятий». Сходная аргументация характерна и для Гароди. Однако подобные рассуждения в корне неверны. Как убедительно показано в советской экономической литературе, например в коллективном исследовании советских авторов о товарно-денежных отношениях при социализме *, «общий принцип функционирования рыночного социализма тот же самый, что и принцип функционирования всякой товарной, рыночной экономики. Здесь налицо специфические законы развития товарного производства, неизбежно ведущие к дифференциации производителей, росту социального неравенства, стихийности, анархичности и цикличности, безработице, а на каком-то этапе — к опасности капиталистического перерождения». Сама эволюция программы «рыночников» свидетельствует о справедливости такой оценки. Начав с относительно скромных предложений по рыночной корректировке плановых заданий, единомышленник Гароди О. Шик рассуждает теперь о «социализме», центральной фигурой которого должен стать менеджер, формирующий основную долю своих доходов за счет прибавочной стоимости (плата за управление, плата за риск и т. д.). Очевидно, что в такой ситуации любой управляющий рассматривал бы заработную плату рабочих только как часть издержек производства, подлежащих минимизации. В соединении с требованием превратить рабочую силу в товар все это выглядит весьма рельефно, свидетельствует об антисоциалистическом характере проектов О. Шика. То же самое можно сказать и о его предложении сохранить на более или менее длительный срок акционерную форму предприятия, то есть, как это прямо предлагают другие ревизионисты, распределять голоса в органах самоуправления по числу акций, имеющихся у того или иного члена коллектива. Распределение власти на предприятиях в соответствии с размерами собственности, возрождение отношений капитала, правда в «коллективной» или «кооперативной» форме, несомненно, стимулировало бы стремление к личной наживе, обогащению одних лиц за счет других. Это еще раз подтверждает безосновательность расчетов Р. Гароди, Э. Фишера и других ревизионистов на ликвидацию отчуждения трудящихся посредством введения «рыночпого социализма». Оговорки Шика о недопущении чрезмерной концентрации акций, о необходимости «постоянно ограничивать» собственность крупных акционеров утрачивают в этих условиях всякое значение.