Контракты и социальная структура

Не замечавшаяся ранее поддержка Маршаллом эмпирически обоснованного подхода к экономическому поведению все-таки удостоилась признания. Однако в его работах, как и в работах основателей вальрасианской модели, очень мало того, что предвосхищает появление современной теории контрактов.

«...чистая политическая экономия является наукой, совершенно похожей на физико-математические науки...

В этом состоянии [равновесия] можно даже абстрагироваться от участия предпринимателей и рассматривать производительные услуги как обменивающиеся, в конечном счете, одни на другие»30.

Маршалл и его современники приняли на вооружение классическую теорию контрактов, в соответствии с которой все вопросы, касающиеся одной или нескольких из обменивающихся сторон, описаны в контракте, за соблюдением которого следит третья сторона (суды). При этом стороны контракта не несут издержек, связанных с его защитой. Нельзя сказать, что ранние экономисты-неоклассики, и особенно Маршалл, не придавали значения случаям неполноты рынков, как, например, внешним эффектам в процессе обучения или загрязнения окружающей среды. Но они рассматривали как исключение тот факт, что сторона, ответственная за загрязнение окружающей среды в результате производственной деятельности, обычно не должна выплачивать компенсацию в соответствии с контрактом. Рональд Коуз31, напротив, вывел неполноту контрактов на первый план, заметив, что экономические сделки заключаются внутри фирм, где благодаря иерархической структуре, при которой работник выполняет распоряжения руководителя, они могут быть осуществлены с меньшими издержками, чем в случае рыночного обмена.

Армен Алчиан и Харольд Демсец33 дали ответ на первый вопрос, заметив, что только у владельца активов фирмы, имеющего права на ее остаточный доход, есть стимулы к осуществлению контроля над поведением работников, и, следовательно, должен занимать более высокое положение в иерархии. Стефан Марглин34 предложил еще одно известное объяснение, согласно которому владелец капитальных активов, чтобы обеспечить получение прибыли, должен контролировать и процесс производства. В ряде работ35 был дан ответ на второй вопрос и показано, что если на рынках труда предложение превышает спрос, то руководитель может заставить работников добросовестно выполнять свои обязанности, угрожая увольнением. Обратное тоже верно: при долгосрочных трудовых контрактах, продлеваемых лишь при условии выполнения обязательств, безработица в состоянии равновесия может возникнуть даже на конкурентных рынках. И наконец, Оливер Уильямсон36 расширил заданные Коузом рамки, чтобы разобрать все разнообразие контрактных и институциональных отношений, включая партнерства и некоммерческие фирмы, вертикальную и горизонтальную интеграцию, и создал теорию, определяющую, какие агенты будут иметь право на остаточный доход фирмы.

Предполагая, что читатель знаком с моделями трансакционных издержек и отношений принципала и агента37, мы рассмотрим наиболее общие следствия неполноты контракта.

Для определенности рассмотрим пример, в котором заказчик Р получает выгоду от действия а, выполнение которого связано с издержками для агента А> а приобретение информации о действиях агента А по выполнению а или связано с издержками для Р или не может помочь в принуждении к исполнению контракта.

Эти так называемые модели условно продлеваемых контрактов в отношениях принципала и агента порождают конкурентное равновесие, согласующееся с условием нулевой прибыли в масштабах всей экономики. Заказчики предлагают положительную плату за принуждение к выполнению контракта, а исполнители прикладывают большие усилия, чем в условиях отсутствия угрозы. Модели такого типа применялись для анализа рынков труда, кредитных рынков, контрактов о сдаче помещений и земли в аренду, а также обмена товарами различного качества38. В этих примерах в состоянии равновесия на рынках не наступает равенства спроса и предложения, и одна из сторон сталкивается с ограничениями по количеству: некоторые агенты не могут заключить сделки таких объемов, которые они бы хотели выбрать при текущих условиях. Ограничения по количеству могут быть как со стороны предложения (с ними сталкиваются, например, работники на рынках труда), так и со стороны спроса (заемщики на кредитных рынках).

Хотя модели стратегического поведения участников различаются, большой набор схожих подходов подтверждает два вывода. Во-первых, те, кто находятся на «короткой» стороне рынка (в приведенных примерах работодатели и кредиторы, не ограниченные по количеству), продвигают свои интересы, используя реальную угрозу осуществления определенных санкций, чтобы повлиять на поведение тех, кто находится на «длинной» стороне и ограничен по количеству. В этом смысле можно сказать, что «короткая» сторона имеет власть над «длинной».

Во-вторых, использование власти «короткой» стороной, как правило, приводит к улучшению по Парето, поскольку обе стороны выигрывают, когда заказчики вынуждены предложить агентам контракты, которые для последних являются второй наилучшей альтернативой Равновесие доминируется по Парето таким исходом, в котором уровень усилий агента, не прописанный в контракте, выше, а заказчик платит больше. Но исход, оптимальный по Парето, недостижим при заданной структуре информации и стимулов, изменить которые можно только посредством коллективного договора, деловых обычаев взаимодействия или перераспределения прав собственности (к этому вопросу мы вернемся в следующем разделе).

Данный подход в новом свете демонстрирует связь между богатством и властью и позволяет лучше понять, почему у богатых есть не только достаточно большой бюджет (покупательная способность), но зачастую и возможность управлять действиями других. Нас здесь не интересует тот факт, что богачи могут оказывать влияние на политику или что владельцы фирм в сильно монополизированных отраслях могут изменять цены в своих интересах (рыночная власть). Основная идея заключается скорее в том, что у богатых есть власть (в том смысле, в котором мы ее определили выше), поскольку в ситуации, когда спрос и предложение не уравновешиваются, они, как правило, представляют «короткую» сторону рынка. Такая же власть есть, например, у кредиторов на рынках кредитов или у работодателей на рынках труда — более вероятно, что работодатели богаты, так как при недостатке богатства их возможности получить доступ к денежным средствам, сохранив при этом свое дело, будут ограничены.

Тот факт, что в состоянии конкурентного равновесия агенты могут использовать власть, позволяет получить полезную связь между процессом обмена и применением власти. В рамках другого подхода — противопоставления рынков и иерархии, как предложил Уильямсон, — использование власти есть нерыночное явление, относящееся к структуре организаций. Но модель условно продлеваемых контрактов показывает, что использование властных полномочий является следствием взаимодействия рынков и организаций. Если бы спрос был равен предложению и, следовательно, плата за принуждение к выполнению контракта была бы нулевой, то, за исключением специализированных предпосылок ad hoc, индивиды не будут озабочены возможностью разрыва контракта, поэтому нельзя будет применять штрафные санкции независимо от того, насколько иерархичной является организация. Феномен власти «короткой» стороны рынка, напротив, объясняет, почему обладающие властью в фирме могут вполне оправданно ожидать, что им будут подчиняться, — а именно потому, что в их власти лишить работника значительной суммы, равной плате за принуждение к выполнению контракта, даже если в сделке не участвуют специфические активы. Это позволяет разрешить загадку послушания, поставленную теорией фирмы Коуза.

Должным образом разработанные модели такого типа позволяют объяснить многие аспекты современной экономики, в той или иной мере способствуют пониманию смысла эмпирических закономерностей, которые в модели Вальраса считались аномальными, и разрешить которые можно было лишь ценой доказательства ad hoc. Эмпирически наблюдаемая неспособность безработных предложить свой труд по более низкой цене по сравнению с занятыми в этот момент и добиться тем самым понижения ставки заработной платы до того уровня, при котором спрос будет равен предложению, ненулевая ковариация реальной ставки заработной платы и числа занятых, уменьшение прибыли при высоком уровне занятости и замедление роста производительности по мере расширения производства — вот стандартные выводы из моделей неполных контрактов, которые значительно сложнее объяснить в рамках теории полных контрактов39.

Тем не менее выдвигались возражения, что если бы плата за принуждение к выполнению контракта была значительной, принципалам было бы выгодно назначать авансовый платеж за право заключать с ними контракт40. Работодатели, например, могли бы брать с потенциальных работников некоторую сумму денег, такую, чтобы им было все равно, соглашаться на работу или нет, но не все равно, потерять ее или нет (т.е. ex ante рента равна нулю, и ее присваивает наниматель, но ex post рента остается, и страх ее потерять продолжает мотивировать работника). Считается, что не слишком широкое распространение таких рент, или других платежей, выполняющих ту же функцию (как, например, доходы от собственности, которые явно являются завышенными), говорит о недостатках моделей условно продлеваемых контрактов.

Можно моделировать залоги и условно продлеваемые контракты, предполагая, что предпочтения агентов относительно результатов носят эгоистический характер41, однако мы считаем, что в рамках поведенческого подхода возможно более полное объяснение. Рабочие места не продаются, потому что это бы нарушило нормы взаимности и привело бы к тому, что работники начали бы платить той же монетой, снижая уровень усилий и внимания, прикладываемых к работе. На экспериментальных рынках труда «фирмы» предлагают заработную плату намного выше цены предложения «работников», а в таком случае последние даже в одношаговой игре готовы приложить больше усилий, несмотря на то что для них это связано с намного более высокими издержками. В этих экспериментах некоторые фирмы, принимая упрощенный подход к человеческому поведению, соответствующий модели homo economicus, предполагают, что «работники» в любом случае будут прикладывать минимальный уровень усилий, и поэтому предлагают им заработную плату не выше минимальной42. Положение этих «фирм» хуже, чем положение фирм, которые учитывают высокую степень взаимности. Более того, даже когда в таких лабораторных экспериментах рынок труда работает, взаимность и обмен дарами приводят к равновесию, в котором спрос не равен предложению43. Установление уровня за-

321 работной платы, таким образом, кажется, отражает важность норм взаимности. Как было однажды сказано: «справедливая дневная работа за справедливую дневную заработную плату».

Мы рассмотрели здесь ситуацию с платой за получение рабочего места не только потому, что это важно, но и потому, что она указывает на комплементарность между подвергнутым ревизии отношением экономистов к предпочтениям агентов и современной контрактной теорией. Такой симбиоз неслучаен. Теория неполных контрактов предполагает, что однократное взаимодействие анонимных агентов не решит проблем со стимулами, в то время как долгосрочное взаимодействие может быть успешным. При долгосрочных контрактах возникают длительные и крепкие личные отношения. А именно в таких социальных ситуациях проявляются поведенческие мотивы, которых не допускает модель homo economicus. Например, исследование рынков риса и каучука-сырца в Таиланде44 показало, что там, где колебания качества делали контракты неполными (рынок резины), обмен был организован на долгосрочной доверительной основе, а там, где качество проверить легко и, следовательно, контракты возможны, использовались анонимные отношения. Аналогично Коллок45 обнаружил, что в экспериментальных обменах доверие и взаимные обязательства возникают в том случае, когда качественные различия в товарах нельзя определить и оговорить в контракте, а не когда уровень качества задан.

Таким образом, в рамках теории неполных контрактов возможно рассмотрение не только вопроса эффективности, но и честности, доверия, взаимности (которые на протяжении долгого времени занимали важное место в теории обмена в социологии). В этих предпосылках убеждения и предпочтения работников — их взгляды на честность, степень, в которой они отождествляют себя с организацией, степень сплоченности, общности с коллегами — могут оказывать такое же влияние на процесс установления ставки заработной платы, как и навыки и способности46. Комплементарность между теорией неполных контрактов и поведенческими подходами к анализу предпочтений хорошо видна на примере того, как экспериментальные рынки с полными контрактами быстро сходятся к равновесию, предсказанному традиционной теорией47, в то время как экспериментальные рынки с неполными контрактами (как, например, описанные выше) обычно демонстрируют поведение, являющееся аномальным с точки зрения традиционной парадигмы. Разумеется, в этих экспериментах раскрываются именно те социальные предпочтения, которые в ряде случаев позволяют индивидам преодолевать препятствия неполноты контрактов, чтобы воспользоваться обоюдными выигрышами от торговли. Эрроу уже давно подчеркивал эту связь:

«В отсутствие доверия... придется отказаться от возможности взаимовыгодной кооперации... нормы социального поведения, включая этические и моральные законы, могут быть реакцией общества, направленной на то, чтобы компенсировать провалы рынка»48. 4.