III. РЯД ЯРОСЛАВЛЬ

Не буду взвешивать, скудно или нет политическое содержание этого ряда. Оно, во всяком случае, характерно и требует внимания. Перед нами предсмертный «рядъ» отца, делящего владения свои между сыновьями с заповедью мирно хранить этот раздел, «не преступати предала братня, ни сгонити». Но что составляет наиболее знаменательную черту «ряда» — это стремление избежать естественного последствия раздела: распада семейного союза. Напомнив сыновьям, что они «братья единого отца и матере» (не так, как сыновья Владимира 57), Ярослав убеждает

Лавр. С. 157.

Это указание имеет свой особый смысл. В обычном праве славянском основой семейного союза служит, естественно, союз мужа и жены, отца и матери. «Двойственность родительской власти в русском праве не может быть указана ясно в фактах древнейшей русской истории; но аналогия права других славянских народов указывает, что это устройство семейной власти явилось у славян с незапамятных времен; доказательством того служат следующие явления:

а) дети по смерти одного из родителей освобождались из-под власти другого;

б) дети освобождались из-под власти другого родителя, если он вступал в повторный брак» (Владимирский-Буданов М.

их быть в любви и мирно «живуще», чтобы не погибнуть самим и не погубить «землю отець своихъ и дЪдъ своихъ, юже налЪзоша трудомь своимь великымъ», а для этой цели признать «въ отца мЪсто» старшего брата Изяслава, которого главная обязанность помогать тому из братьев, кого другие захотят обидеть. Изяслава братья должны слушать, как отца слушали; но это не значит, чтобы к нему переходила патриархальная власть; он лишь во главе братской семьи: «. . .пребывайте мирно, послушающе братъ брата». Цель завета Ярославова — сохранение семейного союза между его сыновьями ради внутреннего мира и единства в борьбе с врагами. В этом «политическое» содержание его ряда, попытка согласовать семейный раздел с потребностями государственного единства. Ведь результат семейного раздела — прекращение совладения и распад основанной на нем социальной группы. Но результат этот осуществлялся в полной мере лишь в таких условиях, где не было налицо интересов экономического или иного характера, достаточно сильных, чтобы вызвать к жизни явления иного порядка. Если полному разделу со всеми его последствиями противодействовал склад экономических условий, происходил неполный, частичный раздел и возникали новые разнообразные формы быта, сочетавшие начала раздельного и общего владения или совладения имуществом.

воззрение находило тут свое объяснение слабости семейных связей между Влади- миричами.

Крайне узко, в терминах семейного быта, намечена в летописном «ряде» Ярослава политическая функция, предназначаемая им старшему сыну. Эту функцию он связывает с владением киевским столом. Но можно ли назвать ряд Ярослава попыткой установить новый порядок вообще княжого наследования? На это нет оснований. И прежде всего, необходимо отметить, что, разбираясь в вопросе о началах преемства в княжом древнерусском владении, следует строго различать наследование земель-волостей, с одной, и преемство в старейшинстве над всеми князьями русской земли, с другой стороны.

В «ряде» Ярослава, как он нам передан, нет признаков установления на будущее время порядка преемства во владении княжими волостями; и прежде всего нет в нем понятия о сохранении единого, общего и нераздельного владения русской землей всеми князьями Ярославля, а тем более Рюрикова 8 рода. Внуки и правнуки Ярослава вернее, чем позднейшие теории, понимали суть происшедшего раздела, считая своими отчинами и дединами то, что получили их деды от своего отца Ярослава.

Сложнее вопрос о том, установлена ли «рядом» Ярослава какая-либо норма преемства в киевском старейшинстве? В. О. Ключевский указывает на слова, вложенные летописцем в уста Ярослава в рассказе о кончине Всеволода (под 1093 г.): «Аще ти подасть Богъ прияти власть стола моего, по братьи своей, съ правдою, а не съ насильемь, то егда Богъ отведеть тя отъ житья сего, да ляжеши, идеже азъ лягу, у гроба моего, понеже люблю тя паче братьи твоее». «Се же сбысться, — добавляет летописец, — глаголъ отца его, якоже глаголалъ бЪ, сему при- имшю послЪже всея братья столъ отца своего, по смерти брата своего» 29. И это понимание летописцем «отней заповеди» Ярослава, за преступление которой он вслед за Феодосием Печер- ским осудил Святослава, положившего начало «выгнанью брат- ню» 30, надо признать верным, поскольку речь тут идет о преемстве на столе киевском и о братском согласии, организованном с помощью старейшинства киевского князя.

Известно, что ряд Ярославль не стоит одиноко в истории славянских народов. Его значение в истории древнерусских междукняжеских отношений побуждает остановиться на двух любопыт- ных параллелях. О современнике Ярослава Бржетиславе чешском 47* Хроника Козьмы Пражского48* рассказывает, что он, почувствовав приближение смерти, созвал к себе бояр, какие при нем оказались, чтобы указать им и поручить их верности того, кто после него должен стать правителем государства.

Лет через 80 то же явление повторяется в Польше. Разумею вызвавшее также немало споров завещание Болеслава Криво- устого (ум. 1138 г.). Известий о нем, разно редактированных, немало в польских источниках 33. Приведу наиболее четкую формулу из письма папы Иннокентия III к архиепископу гнезнен- скому: «Когда Болеслав, бывший князь Польши, раздал отдельным сыновьям своим определенные части в Польше, оставляя старшему город Краков, он установил, чтобы всегда, кто старейший в его роде, имел этот город, так чтобы, если старейший умрет или откажется от своего права, то вступал бы во владение этим городом тот, кто во всем роде после него старейший» 50*.

Но Другие источники, например Хроника Кадлубка о1\ поясняют, что мысль Болеслава была в том, чтобы «старшему по рождению принадлежали и княжение краковской области и княжеская власть (auctoritas principandi)» 34.

Политическая мысль Ярослава, тождественная с идеями чешского и польского князей, выступает особенно ясно, если присмотреться к его способу распределения волостей между сыновьями. Едва ли для этого достаточно критерия, установленного родовой теорией, что Ярослав распределил части русской земли между сыновьями, «согласуя их взаимное отношение по степени старшинства со сравнительной доходностью этих частей» 35. Конечно, как указывает В. И. Сергеевич 36, наследование в княжеских владениях должно было отличаться от наследования в частной собственности уже потому, что «собственность делилась на равные части, а при дележе владений сообразовались с естественным делением их на волости», так что «доли получались не равные и не одинакового достоинства», и при разделе «возникал вопрос, кому дать лучшую волость, кому следующую за ней по достоинству и т. д.», при чем и «обнаруживалось преимущество старшинства братьев». Но такими соображениями не все объясняется в действиях Ярослава: распределяя волости между сыновьями, он группирует в их руках владения, едва ли, особенно по отношению к старшему, руководясь только степенью их «доходности». При Владимире (как и ранее, при Святославе) распределение княжих сыновей по городам скорее наводит на мысль о политическом мотиве: Новгород, Полоцк, Туров, Древлянская земля, Волынь, а на востоке: Ростов, Муром, Тмутаракань. Во времена Ярослава Полоцк выделен в особое владение Рогово- ложих внуков, которым пришлось уступить еще Витебск и Усвят. Это повысило боевое положение и Новгорода, и Турова, так как «воеваше Брячиславъ съ великимъ княземъ Ярославомъ вся дни живота своего» 37. Ярослав в Новгороде сажает Константина Добрынина, которому под опеку дает старшего сына Илью, а потом, по смерти Ильи, ссылке и умерщвлении Константина, посылает туда Владимира, после же него — Изяслава. Старший сын киевского князя в Новгороде — обычное явление, вызывавшееся стремлением удержать этот город в тесной связи с Киевом. История княжения самого Ярослава в Новгороде, история с Константином Добрыничем6, вся позднейшая история Новгорода свидетельствуют, что дело шло не только о «доходах» новгородских и даже не о сношениях с варяжским миром и борьбе с полоцкими князьями, часто покушавшимися на северную столицу древней Руси, но также, если не преимущественно, о внутренних отношениях новгородских, требовавших особого внимания для поддержания киевского владычества. И Новгород остается в руках Изяслава как своего рода аннекс Киева: он посадил там сына Мстислава, быть может, еще при жизни Ярослава. В его руках и Туров, которым он владеет, по-видимому, также еще при жизни отца 6q; наконец, в его же руках и земля Древлянская, слитая с киевскими волостями при Ярославе 38. Из западных пунктов, выделившихся своим значением, один Владимир Волынский.остается особым княжением; но, как увидим, стремление довести до конца эту многозначительную по генетической ее связи с политикой Владимира и Ярослава концентрацию западных волостей становится естественной и заветной мечтой владетелей Киева.

Сложнее вопрос о судьбах восточных владений. Их главная масса сосредоточена в руках черниговского Святослава, который владеет и Тмутараканью и Муромом. Но судьбы Поволжья, очевидно, менялись. Рассказ 1071 г. показывает нам Ростовскую область, Белозерье под властью Святослава 39\ «Поучение Мономаха» — Ростов под властью Всеволода еще до вокняжения Святослава в Киеве 72. Не вижу возможности отчетливо раз- граничить территориально и хронологически владельческие права Святослава и Всеволода на русском северо-востоке 40

Но и отмеченные черты достаточно ясно показывают, что раздел по Ярославову ряду не руководился «доходностью» волостей, по крайней мере преимущественно, а также и то, что при нем не только руководились естественным делением владений на волости, но и группировали их, уничтожая самостоятельное значение тех или иных.

Рассматривая содержание Ярославова ряда и положение его наследства в руках Ярославичей, нельзя не уловить определенной политической тенденции к сохранению основ государственного единства в компромиссе с тенденцией семейного раздела 41