Восточное Средиземноморье в первой половине II тысячелетия до н. э.

Хотя отдельные письменные памятники из Восточного Средиземноморья (на египетском, аккадском и эблаитском языках) имеются уже и от второй половины III тысячелетия до н. э., однако и в первой половине II тысячелетия до н.

Однако крайний юг Палестины - Негев был еще довольно густо заселен полуоседлым населением и в начален тысячелетия до п. э.

222

Египте. Последующие поколения финикийцев хранили предания о своем приходе с дальнего юга, о чем рассказывали еще в середине I тысячелетия до н. э. Об ином происхождении семитов Палестины и Финикии (те и другие носили обозначение ханаанеев) по сравнению с семитами Сирии, может быть, свидетельствует диалектное членение. Говоры финикийских городов, от самого южного (Акки) до самого северного (Арвада), имели, по-видимому, много общего с говорами древнейшего населения Палестины, но отличались от говора Угарита на Средиземноморском побережье Сирии, сближающегося с языком скотоводов-амореев Верхней Месопотамии и внутренних частей Сирии, где они (судя по именам собственным) возобладали в начале II тысячелетия до н. э.

В континентальной части Сирии после разрушения Эблы и поселения на городищах Телль-Селенкахье и других и ухода отсюда войск III династии Ура возникает сильное царство Ямхад с аморейской династией и с центром в Халебе.

Такую же ведущую роль южнее, в Палестине, надо приписать и северопалестинскому городу Хацору, по своим размерам намного превосходившему другие города Палестины и поддерживавшему прямые сношения с различными городами-государствами вплоть до Мари на Евфрате.

Наконец, третьим важнейшим государственным центром Восточного Средиземноморья II тысячелетия до н. э. был опять усилившийся приморский Библ в Финикии, вновь ставший центром морской каботажной торговли.

Однако не только Библ, но и другие приморские поселения Финикии - Акка, Тир, Сидон, Берута, Арвад и др. - во II тысячелетии до н. э. превратились хотя и в очень маленькие (это обстоятельство надо всегда иметь в виду), но процветающие города. Финикия - единственный приморский район Ближнего Востока, где это произошло; население Малой Азии, Ливии, Египта, Аравии не проявляло интереса к морю, и здесь у берега ютились в лучшем случае лишь небольшие группы рыбаков. Причиной тому было раннее развитие торговли в Финикии, и прежде всего торговли строительным лесом с Египтом, причем связи были двусторонними: не только египтяне прочно укрепились в Библе с возникновением государственности в Египте (поэтому Библ играет такую большую роль даже в египетских мифах), но и, хотя Египет старался держать поставки леса в руках своих царских чиновников, финикийские мореплаватели посещали Египет.

Заслуживает внимания то, что если Библ, Сидон (ханаан. Цидон - «место рыбной ловли», ныне Сайда) и другие города были выстроены на берегу, то, например, Арвад и Тир - на прибрежных островах; очевидно, это было обусловлено заботой о защите богатевших поселений от нападений вооруженных сил могущественных царей *.

Морская торговля имела для местных купцов двоякое преимущество: удобство перевозки морем таких громоздких грузов, как кедровый, сосновый и самшитовый лес, и возможность обходить существовавшие царства, всегда пытавшиеся наложить руку на провозимые товары или хотя бы собирать с них пошлину, часто непомерную. Впрочем, Библ лишь отчасти мог пользоваться этим преимуществом, ибо уже в эпоху Старого царства египетский флот обладал достаточной силой, чтобы поддерживать фактическую власть над библской гаванью.

* Действительно, Тир был впервые занят лишь в IV в. до н. э. войсками Александра Македонского, соорудившими насыпной вал от берега до острова.

223

Заметим, что, говоря о каботажной морской торговле финикийских городов, мы не можем отвергать возможности и их более дальних морских связей, но письменные тексты об этом молчат, поскольку даже еще и тысячелетием спустя финикийские мореплаватели строго хранили тайны своих рейсов, а археологических данных у нас недостаточно.

В то же время, как показывает переписка канишской торговой организации, и сухопутная торговля через Сирию имела весьма немаловажное значение. Главным опорным и перевалочным пунктом 'малоазийско-месо-потамской торговли в XX - XIX вв. до н. э. на территории исторической области Северной Сирии был, по-видимому, Уршу. Исключительно важное значение имели, конечно, переправы через Евфрат в районе его большой излучины. Одновременно, без сомнения, функционировала и торговая тропа из Северной Сирии на юг, через долину Оронта или оазис Дамаска и Палестину, вплоть до пределов Египта, которому в это время принадлежали, очевидно, и медные копи Синая; у рудников современного Серабит эль-Хадима тогда был построен небольшой храм в честь египетской богини Хатхор, отождествленной с местной семитической «Хозяйкой» (Ба'лату, Ба'лат).

Начало II тысячелетия до н. э. совпадает с периодом более глубокого проникновения египетских фараонов XII династии в Азию; походы начал уже основатель этой династии Амепемхет I.

В момент смерти Аменемхета Синухет, один из его приближенных, опасаясь быть замешанным в какой-то заговор, решился перейти охраняемую границу нильской Дельты и бежать в глубь Палестины-Сирии. Переходя из области в область, он в конце концов достиг страны, которую, вероятно, можно отождествить со степным нагорьем к востоку от верхнего Оронта или с пастбищами, примыкавшими с востока же к Антиливану севернее оазиса Дамаска. Здесь его дружелюбно принял местный правитель 'Аммиянши, с которым Синухет породнился. Если судить только по рассказу Синухета о его пребывании в Сирии (повествование ведется от первого лица), то уровень развития страны покажется довольно низким. Так и предполагали, пока у нас не было других источников. Основу хозяйства в этом районе составляло скотоводство; хотя и земледелие не было чуждо местному населению, но об укрепленных городах нет речи, зато мы встречаемся с жителями шатров. Жизнь сирийцев, окружавших Синухета, очень напоминает жизнь библейских патриархов, как ее рисует традиция; она состояла из набегов на соседей с угоном скота, поединков и т. д.; но через область изредка проходили и египетские гонцы, да и египетский язык был здесь понятен многим.

Несомненно, что полуоседлое и пастушеское население играло важную роль в жизни Сирии и Заиорданья, областей к югу от Мертвого моря н степей Синайского полуострова, а отчасти, быть может, и нагорий Палестины. Сопоставляя богатые данные архивов из Мари с библейскими преданиями, «Повестью о Синухете» и другими источниками, мы можем представить себе такую картину. Главным занятием племен Сирийской и Аравийской степей было разведение овец и коз, с подсобным земледелием, где условия это позволяли.

224

ства. Религиозные празднества были связаны (как показывает, между прочим, анализ позднейших иудейских пасхальных традиций) с почитанием богов - хранителей стад и пастбищ; они должны были обеспечивать их защиту от злых демонов пустыни. Характерная черта быта скотоводов - они не употребляли спиртных напитков. Важной частью материальной жизни были вооруженные набеги на соседей, грабеж, угон скота, женщин, похищение хлебных запасов.

Основной ячейкой общества пастухов-амореев этого времени была родо-племенная единица, носившая название гайу (ср.др. - евр. гой -«народ», особенно «чужой народ») и делившаяся на более мелкие кровнородственные единицы. Под властью главы патриархальной большой семьи были помимо его жен и детей также семьи сыновей, чужаки, усыновленные или присоединившиеся к роду, рабы и рабыни (последние, как правило, считались принадлежавшими женам, и обычай допускал сожительство патриарха с ними не иначе как с ведома госпожи рабыни; бесплодная жена могла принять ребенка рабыни во время родов на свои колени, и тогда он считался ее ребенком). Вообще же патриарх распоряжался жизнью и смертью и имуществом всей семьи. После его смерти скот и пастбищные угодья делили между вновь возникавшими кровнородственными ячейками. Руководили делами родо-племенной группы совет старейшин («старцы») и вождь, которого выкликали на сходке всех взрослых мужчин- воинов. Время от времени вокруг того или иного предводителя образовывались боевые дружины, которые могли явиться ядром родо-племенного ополчения. Любопытно, что такой предводитель назывался маликум, мальку - «тот, кто принимает советы» (от этого же термина - др. - евр. мёлех и араб, малик со вторичным значением «царь»).

Археологические данные о населении скотоводческих районов, естественно, скудны; в большинстве районов к востоку от Мертвого моря почти нет городищ этого времени, а в Негеве - сухом районе от юга Палестины до Синая - найдены стоянки полуоседлого скотоводческого населения и крепости, служившие лишь опорными пунктами во время набегов и для укрытия в случае нападения.

Поскольку скотоводы первой половины II тысячелетия до н. э. не были подлинными кочевниками, постольку непрерывно то там, то сям происходили процессы как перехода от жизни подвижных пастушеских племен с базой и посевами у водопоев к полностью оседлой жизни, так и наоборот - покидания оседлых селений в дни войн или неурожаев и перехода к скотоводческому полубродяжничеству; это подтверждается и библейскими преданиями.

Однако в это время и численно, и в культурном отношении во всем Восточном Средиземноморье преобладало оседлое западносемитское (хана-анейско-аморейское) население, уже достигшее грани классового общества и даже переступившее ее.

Сейчас нам ясно, что «Повесть о Синухете» (как и предания о библейских патриархах) рисует не вообще уровень развития общества в Восточном Средиземноморье в начале II тысячелетия до н. о., а лишь жизнь его окраин (мы уже упоминали о большом хозяйственном и социальном разнообразии отдельных районов, расположенных между Малой Азией и Египтом). Районы, подобные тому, где поселился, завел себе новую семью и, наконец, стал вождем Синухет, мало интересовали египетских завоевателей; напротив, археологически засвидетельствована заметная активность царей Египта в городах Восточного Средиземноморья. Почти от всех фараонов XII династии, вплоть до конца XIX в. до н. э., а также от членов их семьи и сановников дошли надписи на статуях и разных - вообще довольно многочисленных - предметах египетского изготовления, найденных в Беруте, Библе, Угарите, на побережье, в Катне, у верховьев Оронта, и в

225

других городах. Часть находок, вероятно, свидетельствует не о военных походах, а лишь о посольствах Египта с целью обмена с местными городами-государствами; однако, например, во время правления Сенусерта III (вторая половина XIX в. до н. э.) был совершен поход египтян на Сихем (др. - егип. Сакмим, др. - евр. Шекем), ныне Телль-Балата в центральной части Палестины, около Набулуса.

Весьма интересны две известные нам серии «текстов проклятий», со. держащих египетские заклинания против племен и городов, враждовавших с Египтом. Может быть, они относятся ко времени некоторого упадка военной мощи фараонов, откуда и стремление прибегнуть к магическому средству против неприятеля, а может быть, они должны были, напротив, содействовать реальным военным успехам в предполагавшихся походах. Географический горизонт «текстов проклятий» охватывает всю Палестину, включая Иерусалим, Сихем и Хацор, финикийское побережье от Тира до Библа, а в Сирии - район Дамаска и т. п. Объектом проклятия являются иногда «племена» ('.ив), иногда же правители городов-государств и областей, причем иной раз названы вместе по два и даже три правителя; любопытно, что по отношению к Библу проклятие адресовано его «народу».

Цари Библа, где египетское влияние прочно укоренилось уже почти тысячелетием раньше, пользовались египетским языком как официальным и составляли на нем надписи, обычно выступая как исполнители воли фараонов. Так, библские правители Абишему I и его сын Япа- шему-Аби I были, по-видимому, современниками Аменемхетов III и IV. Из Библа Египет продолжал вывозить по преимуществу лес, но археологические данные по-прежнему говорят, как кажется, также о вызове из Сирии и Палестины оливкового масла и вина. В то же время египтяне приводили из походов в Палестину и Сирию также людей. Однако число пленных, захваченных в течение правления XII династии в Египте, видимо, не было очень значительным, а с начала правления XIII династии (XVIII в. до н. э.) египетское влияние в Восточном Средиземноморье почти сходит на нет, хотя отдельные египетские предметы этого времени найдены в Палестине и Келесирии. Лишь в Библе египетское влияние прочно сохраняется. Являясь для фараоновских властей лишь египетскими областными владетелями (номархами), правители Библа в сношениях с остальным внешним миром выступали в качестве царей; как царей их упоминают и документы из Мари. Таковы, например, Янтин- 'Амму, сын Якин-лу, известный (под именем Янтина) из надписи египетского фараона Неферхотепа, а также и более поздние цари Библа (Абишему II, Япа-шему-Аби II, Эглия). Более независимым, по-видимому, был маленький Угарит; его морские связи (как, впрочем, и связи Библа *) достигали Эгейского моря.

Наряду с египетским весьма сильным было и аккадское культурное влияние. Во всех важнейших городах Сирии и даже Палестины начала II тысячелетия до н. э. пользовались аккадским языком и клинописью; в Ха-цоре найдена даже глиняная модель печени для гадания, в точности совпадающая и по форме, и по почерку клинообразных надписей на ней с такими же моделями из Мари; в Мегиддо найден написанный несколькими столетиями позже обломок таблички с частью аккадского эпоса о Гиль-гамеше.

Политическая история Сирии отчасти освещается для конца XIX - на - *

На микенские связи Библа ясно указывает само греческое название этого города: семитское Gubla, чтобы превратиться в Byblos, должно было быть сначала заимствовано микенскими греками в форме *Gwublos, так как gw превратились в b лишь в после микенское время; если греки только в этот более поздний период познакомились бы с городом Gubla, он неизбежно получил бы у них название *Gyblos. Ср. микенское gwasileus и более позднее греческое basileus - «властитель, царь».

226

чала XVIII в. до н. э. архивом из Мари, а с середины XVIII в. - архивом из Алалаха в «номовом» государстве Мукиш. На рубеже XIX и XVIII вв. до н. э. царь Мари Яхдун-Лим, по-видимому, совершил поход к Средиземному морю, которого он достиг, вероятно, по северному перевалу через горы Ансария. Но Ямхад, господствовавший над путями к Средиземному морю у залива Искендерон и к перевалам в Малую Азию, не был затронут действиями царей марийской династии; поэтому именно сюда бежал, спасаясь от Шамши-Адада I в период создания его державы оставшийся в живых сын Яхдун-Лима Зимри-Лим.

Зато в сфере влияния царства Шамши-Адада находилась Катна, господствовавшая над верхним Оронтом и оттуда над перевалом через Ливан (докуда Шамши-Адад тоже добирался) и к Библу. Как в Катне, так и в Яблии * стояли гарнизоны Шамши-Адада. Царевна Катны была женой Ясмах-Адада, его младшего сына и правителя областей по среднему Евфрату с центром в завоеванном Мари. Хотя Катна сохранила свою собственную, аморейскую царскую династию, в ней фактически распоряжался начальник стоявшего здесь гарнизона. Дружественные отношения с Шамши-Ададом I поддерживал и Аплаханда, царь Каркемиша, державший в своих руках важнейшую переправу через большую излучину Евфрата **.

Таким образом, влияние Шамши-Адада I далеко проникло в глубь Сирии, но здесь он имел равного по силе соперника в лице царя Ямхада ***. Это царство господствовало над северными выходами к Средиземному морю (через Мукиш-Алалах с гаванью недалеко от устья Оронта, на месте современного городища Эль-Мина, и через Угарит). Ямхад, по- видимому, поддерживал дружеские отношения и с Уршу, который, впрочем, в это время не имел уже прежнего значения, поскольку Шамши-Адад не только перекрыл пути месопотамско-малоазийской торговли в Верхней Месопотамии, но и создал себе важные опорные пункты в самой Северной Сирии - может быть, в непосредственной близости от Уршу (если правильно отождествление Яблии с Эблой).

После падения царства Шамши-Адада Ямхад еще более усилился, по-видимому подчинив себе Каркемиш и установив (при посредничестве Зимри-Лима, царя Мари) мир с Катной.

Политическое положение в Восточном Средиземноморье XX - XVIII вв. до н. э. можно охарактеризовать как одновременное существование нескольких важнейших зон политической гегемонии: египетской, охватывавшей большую часть Палестины и Финикии, с центром влияния в Биб-ле; зоны кратковременного влияния Шамши-Адада I, охватывавшей значительную часть Сирии - от Каркемиша до Катны, откуда открывались пути на Библ и Хацор (кроме того, можно предполагать между нею и египетской зоной промежуточные центры политического влияния - таковы Хацор, Дамаск, а после падения державы Шамши-Адада и Катна), и, наконец, зоны влияния Ямхада, простиравшейся от северного побережья Сирии и Малоазийского Тавра до излучины Евфрата у Каркемиша.

Для второй половины XVIII - начала XVII в. до н. э. мы располагаем архивом из Алалаха. Здесь в то время правили цари Ярим-Лим и его сын *

Местоположение Яблии до сих пор неясно, а отождествление ее с Эблой спорно.

** Аплаханда, по-видимому, правитель самого южного из тех царств Восточного Средиземноморья этого времени, чьи цари уже не носили семитских имен. Несемитские имена носили также упоминавшиеся ранее Шеннам, царь Уршу, и Анишхурве, царь Хашшу (во всяком случае, последнее имя - хурритское). Преемником Апла-ханды был Ятарами.

*** Современником Шамши-Адада I в Ямхаде был Сумуэпух; его преемники - Ярим- Лим I и °Аммурапи (Хаммурапи) I - правили, видимо, уже после Шамши-Адада.

227

Аммитакум*, зависевшие от царей Ямхада (из последних нам в это время известны Абба-Эль, Никм-Эпа, затем Иркабтум, Ярим-Лим III и °Амму-рапи II). Владения Ямхада в это время распространились далеко на юг, выйдя по правому берегу Евфрата за пределы большой излучины, а также на восток, на левобережье Евфрата. Это не мешало, однако, автономному существованию городов-государств в пределах владений Ямхада. В документах из Алалаха встречаются датировки по событиям правления царей Ямхада, например: «год, когда царь Иркабтум,.. и войны-хапиру заключили мир».

Высказанное еще в начале века предположение о том, что под термином «хапиру» скрывается первоначальная форма этнического обозначения «еврей» (с ибрй), вызвало длительную и горячую дискуссию. Хотя и теперь еще встречаются отдельные сторонники гипотезы отождествления хапиру исибри, но после опубликования материалов международной конференции, на которой всесторонне обсуждалась эта проблема (1954 г.), большинство исследователей решительно отказались от такой идентификации, не имеющей ни лингвистической, ни исторической опоры. Хапиру были вольницей, изгоями или беглецами из своих общин самого разнообразного происхождения, спасавшимися от эксплуатации, военных погромов ц долговой кабалы, скрывавшимися в кустарниках-маки Сирии, Верхней Месопотамии и Загроса и занимавшимися немного земледелием, немного мелким скотоводством, немного разбоем, а иногда шедшими в батраки пли в наемные воины.

Для общей характеристики социально-экономических отношений Сирии этого времени приходится пользоваться лишь данными архива из Алалаха, так как кроме него в нашем распоряжении пока имеется только очень небольшой клинописный архив из Катны. К сожалению, ала-лахский архив издан неудовлетворительно, и на нем нельзя базировать вполне надежных выводов. По-видимому, из него следует, что обитатели селений царства Мукиш, центром которого был Алалах, жили многочисленными мелкрши сельскими общинами; тон в обществе Алалаха (хотя цари его еще носили западносемитские имена) задавали хурриты, и их имена собственные и термины неоднократно встречаются в текстах (например, по Н. Б. Янковской, *эвро - «владение большесемейной общины», в аккадском написании э-бу-ру, род. над. э-би-ри); по своему социальному устройству алалахские общины напоминают общины хурритско-го общества Аррапхи. Повинности, в том числе воинского ополчения (йлъ-ку), раскладывались на селение в целом, и точно так же натуральный побор. Во главе сельских общин (алу) стояли старейшины. Существовавшая точка зрения, будто они целиком контролировались царской властью, опровергнута более новыми исследованиями. Иногда царь жаловал или продавал каким-то людям целые алу; документы сформулированы именно как отчуждение самих селений, хотя некоторые полагают, что речь на самом деле идет только о передаче права получать с этих селений налоги и повинности, за иключением лишь воинской. Приобретателями этих алу в одном случае был «старшина тамкаров», Йрпа'-Адду, в другом - тамкар Талма-Адду; в других случаях привилегия жаловалась, видимо, приближенным царя. Передача была, по-видимому, в принципе необратимой; при случае царь выкупал свои алу обратно за серебро.

Имеются случаи «продажи» виноградников; судя по низкой цене отчуждаемого имущества, речь идет либо об обратимых сделках (впредь до объявления об их отмене по всему государству), либо о фактическом изъятии земли кредиторами у неоплатных должников. Вообще ростовщичество в Алалахе в XVIII в. до н. э. было развито не менее, чем в Нижней *

При нем или вскоре после него Алалах был разрушен в результате набега хеттского царя Хаттусилиса I.

228

Месопотамии, причем в долг брали как отдельные лица, так и целые общины; кредиторами же являлись разные царские торговые агенты - тамкары или непосредственно дворец, т. е. государственное хозяйство, представленное самим царем. Заем сравнительно небольших сумм серебра выдавался под антихретический залог члена семьи должника или самозаклад. Очевидно, таким образом расширялся фонд рабочей силы дворца, так как в первые периоды создания классового общества здесь в отличие от ирригационных областей общины в административном порядке менее охотно выделяли землю и работников своим вождям-царям. На это же указывает, по-видимому, и значительная роль наемного труда в царском хозяйстве. Дворцу было подчинено много различных ремесленников (ткачей, кожевников, плотников, ювелиров), получавших выдачи серебром и натурой, а также рыбаков и т. п.; менее ясно, кто выполнял в царском хозяйстве сельскохозяйственные работы. Имеются частные сделки о покупке рабов, но рабство было, видимо, слаборазвито, особенно в государственном секторе. Воинской повинности, как кажется, подлежали и общинники, и царские люди.

Приведенная интерпретация данных об обществе Алалаха XVIII в. до н. э. носит предварительный характер, так как предложенное прочтение документов нуждается в проверке. 4.