От падения державы Шамши-Адада до расцвета Митанни

Что происходило в Верхней Месопотамии после смерти Шамши-Адада, а затем и Зимри-Лима и в последующие три столетия, установить очень трудно. Письменные источники почти совершенно иссякают - то ли из-за случайности археологических находок, то ли потому, что в это время очень мало составляли документов.

Ассирийские царские списки помещают после года смерти Шамши-Адада I (1781 г. до н. э., по нашему летосчислению) 40-летнее правление его сына Ишме-Дагана I, но мы уже знаем, что эти списки в значительной мере выросли из механически объединенных между собой генеалогических перечней и содержат немало позднейших реконструкций, поэтому безоговорочно принимать их на веру нельзя. Правление Ишме-Дагана уже потому не могло длиться - во всяком случае, как самостоятельное царствование - до 1741 г. до н. э., что на каменной стеле, на которой были высечены Законы Хаммурапи незадолго до его смерти (1750 г. до н. э.), не только Ашшур, но и расположенная значительно выше по Тигру Ниневия числятся в составе владений Вавилона.

Вторжение касситов около 1742 - 1740 гг. до н. э. шло, вероятно, сразу через несколько перевалов Загроса (важнейшие из них вели через Арбелу на Ниневию или Ашшур, через Аррапху, а также вниз по долине Диялы). Как только горцы перешли Тигр, Верхняя Месопотамия была отрезана от Нижней; когда же касситы закрепились в Хане, их появление тут, вероятно, заставило многие западно-семитские овцеводческие племена передвинуться обратно за Евфрат, в сторону Сирии. Одновременно

66

в оседлых районах Северной Сирии и Верхней Месопотамии, где уже и раньше вместе с семитским этническим элементом (западно-семитским и аккадским) сосуществовали в довольно значительном числе и хурриты, последние начинают получать явное преобладание.

Еще в XIX в. до н. э. в канишском торговом объединении в период наивысшего подъема деятельности этой организации в ее составе числилось не менее 20 участников торгового дела, носивших хурритские имена.

В отличие от амореев хурриты были горцами. В предгорьях Загроса хурритские государства известны с середины III - начала II тысячелетия до н. э. (Карахар, позже Шушшара, Аррапха и др.), но сами хурриты, по всей видимости, происходили с Армянского нагорья; есть основание полагать, что они еще в III тысячелетии до н. э. заняли и верхнеевфратскую долину. Представительство хурритов в торговом центре Каниша и в других связанных с ним городах (в особенности в Уршу, возможно, культовом центре канишских торговцев) означает, что население гор Тавра и Загроса торговало с западными областями Передней Азии задолго до установления политических контактов с ними. На востоке от Тигра клинописные тексты, вполне тождественные документам канишской торговой организации, может быть с нею именно даже и связанные, найдены пока только в цитадели Нузы, или Гасура, крепости хурритского царства Аррапха. Насколько можно судить по дальнейшим политическим событиям, хурриты в этих царствах не были монолитной силой и завоевание их городов любым претендентом на гегемонию не представляло особых затруднений: такие города-государства не содержали большого постоянного войска, чрезвычайно обременительного при малой численности населения. В случае же военной опасности прибегали к помощи военных сил скотоводческих племен, степных или горных, которые ни в экономическом, ни в политическом отношении не составляли с городами единого целого.

Скотоводческие племена, призываемые на помощь городами, могли быть этнически чужды городскому населению или близки ему. Политические связи возникали независимо от языка. Становясь же военной силой, такие племена часто в конце концов сами захватывали власть в городах. Поэтому этническая принадлежность династий и даже этнический состав царских приближенных не могут служить достаточным свидетельством характера этнической принадлежности государства в целом.

Еще в эпоху существования канишской торговой организации (XIX в. до н. э.), а также в XVIII в. до н. э. известны отдельные хурритские цари и царства в горах Малоазийского Тавра (Ма'ма, царь Анум-Хирве) и в примыкающих районах Северной Сирии (Хашшу, или Хашшува, царь Анишхурве, и Уршу, царь Шеннам); значительный слой хурритского населения был также в Алалахе на нижнем Оронте и в поселениях на городищах Чагер- Базар и Телль-Брак в верховьях Хабура. Но и это могло лишь означать, что местные династии были поставлены войсками, которым была поручена оборона таких городов. В данных случаях эти войска могли состоять преимущественно из хурритов. Скорее всего это были те представители вкрапленного в местное население хурритского этноса, которые сохраняли достаточно прочно родоплеменную структуру, еще не разрушенную под влиянием окружающего развитого оседлого общества31.

67

Часть хурритских имен здесь носили, видимо, работники - возможно, пленные.

После того как иссякают документы из Каниша, наши сведения о ситуации в Северной Сирии и Верхней Месопотамии основываются на материалах архивов, восходящих к хеттскому Древнему царству. Оно образовалось в центре Малой Азии в середине XVII в. до н. э. В это время хурриты играли здесь уже значительную роль.

Как и в предшествующий период, основными государствами Северной Сирии являлись Халеб (царство, которое до XVIII в. до н. э., в период господства здесь западно-семитской династии, называлось Ямхадом) и Каркемиш, господствовавший над переправой через большую излучину Евфрата (ныне городище Джераблус). Начиная свое наступление на Сирию, хетты должны были рано или поздно с ними столкнуться. Уже поход Хаттусилиса I (середина XVII в. до н. э.) был косвенным образом направлен против Халеба: он захватил Алалах и Уршу, лишив Халеб выходов к Средиземному морю; естественно, Халеб немедленно поспешил на помощь этим городам.

Заметим, что хеттским царям долго не удавалось окончательно лишить восточно- малоазийские и северно-сирийские города независимости: при малейшем ослаблении центральной хеттской власти они отпадали, предпочитая более слабую власть отдельных хурритских династий.

68

16.

Кавказские боевые колесницы: а) бронзовое литое изображение из Лчашена;

б) гравированное изображение на боевом поясе, Армения 17.

Хурритские воины (реконструкция М. В. Горелика), по изображениям на

митаннийских печатях

Хаттусилиса. Один фрагментарный древнехеттский текст прямо сообщает о призвании хурритов на помощь городом Сукцией (Шукси угаритских текстов, ныне Телль-Сукас на самом берегу Средиземного моря?). После захвата Хаттусилисом Алалаха и Уршу Сукция лишалась сухопутных дорог в Северную Сирию и Месопотамию, а с захватом Арцавы она теряла и ближайшие обходы морем.

Радикальной мерой пресечения хурритского влияния в самой Северной Месопотамии стал поход следующего хеттского царя - Мурсилис I. Обеспечивая свой тыл, Мурсилис разгромил Халеб, предварительно подчинив своей власти лежащие ближе к его стране районы Хассувы (Хашшу) и Харрумы; затем он выступил вниз по Евфрату на Вавилон (1595 г. до н. э.), минуя Митанни. Целью похода, очевидно, было поддержание касситов. Последние, владея государством Хана в низовьях Хабура, вероятно, должны были опасаться поглощения их усилившимся в верховьях Хабура хурритским союзом Митанни, важным врагом также и хеттов. Впустив касситов в Вавилонию, Мурсилис тем самым защитил династию Ханы и несколько ослабил позиции хурритов в Верхней Месопотамии.

Однако в дальнейшем хурриты компенсировали свои потери активизацией в Сирии. Первоначально Хантилису, преемнику Мурсилиса, удалось расширить завоевания отца захватом трех сирийских городов, включая важнейший пункт на излучине Евфрата Каркемиш. Рейд Хан-тилиса в Тегараму (бассейн реки Тохма) снова вынудил Сукцию пойти на очередной союз с хурритами, вторжение которых в хеттские области привело, видимо, к полной утрате хеттами Северной Сирии. В ходе вторжения хурритов, пока Хантилис находился в Тегараме, из его дворца была похищена царица со всеми ее сыновьями, кроме одного. Все они были увезены в Сукцию и там, видимо, убиты.

В период, освещаемый древнехеттскими текстами, хурриты явно еще не представляли единой, консолидированной политической силы; источники недвусмысленно говорят лишь о конфедерации хурритских царей («царях воинов хурри») в отличие от следующего периода, где речь пойдет о царях, п од ч и не иных одному «ц ар ю воинов хурри» (т. е. Митанни). Но в то же время, как показала Л. М. Головлева, медные копи современного Эргани вблизи истоков реки Тигр и общинные области в гористой части Верхней Месопотамии принадлежали другому сильному хуррит-скому государству - Алзи.

Постепенное слияние разноязычных элементов Верхней Месопотамии и Сирии привело к более широкому распространению хурритских говоров как средства общения и усилению их социального значения среди местного населения; по-видимому, тут сыграло роль и продолжавшееся передвижение групп хурритов с нагорья на низменность. Однако полной хурритизации этой зоны так и не произошло. Памятники материальной культуры показывают такое тесное взаимопроникновение элементов различного происхождения, что отделить их друг от друга, приписав одни хурритам, другие семитам, третьи малоазийцам, очень трудно, а пожалуй, и невозможно.

Положение, сложившееся с середины XVIII в. до н. э. на Тигре и за Тигром, очень неясно. Позднейшие ассирийские царские списки перечисляют десяток преимущественно аккадских имен правителей, якобы царствовавших в Ашшуре после Ишме-Дагана I, но о них, кроме имен, ничего не известно, и даже неясно, действительно ли это правители или же просто предки царствовавшего здесь впоследствии дома.

всего около полу -

70

северная периферия ннжнемесопотамскои цивилизации iv - 11 тысячелетии до и. э.

сотни лет - значительно меньше статистического среднего для длительности правления десяти поколений царей в сравнительно мирное время (около 150 лет).

Ни один из правителей Ашшура после Шамши-Адада I и Ишме-Дага-на I вплоть до XIV

в. до н. э. не носил царского титула. Ашшур оставался типичным городом-государством во главе с правителем (шншиакку), обычно он же верховный жрец (шангу) и глава общинного городского совета и землеустройства (укуллу). Среди первых имен, упоминаемых списками после Адаси, много уменьшительных [в том числе такое, как Лул- лайа («Чужачок»)]; один из правителей, видимо, был ниневийцем [Ки-дин(?)-Нинуа, около 1633 - 1620 гг. до н. э.]; имена других связаны с культом богов Адада (Шарма-Адад I и II) и Сина, которые хотя и почитались и в Ашшуре, но не были божествами-покровителями этого города. Лишь после Кидин(?)-Нинуа и кратковременного правления Шарма-Ада-да II начинается период сознательной ориентации на великое прошлое Ашшура, судя по именам, которые в это время давались его правителям: Эришу[м] III, Шамши-Адад II, Ишме-Даган II, Шамши-Адад III, Аш-шурнерари I, Пузур-Ашшур III. При этом на таком временном расстоянии уже не делается разницы между воспоминаниями о династии Пузур-Ашшура I и династии Шамши-Адада I; время правления той и другой кажется одинаково славным прошлым. Названные лица правили Ашшуром с конца XVII по конец XVI в. до н. э., и все они известны только по царским спискам: ни от одного из них пока не дошло ни надписей, ни писем, ни документов. Впервые мы узнаем не из царского списка (но тоже из позднейшего текста) лишь о Пузур-Ашшуре III (последняя треть XVI в. до н. э.), заключившем договор с царем касситов Бурна-Буриашем I. Заметим, что этнически Ашшур оставался аккадским островом среди хур-ритского мира.

Новый период для всей изучаемой в этой главе зоны начинается с XVI в. до н. э., когда Митанни стало сильным государством, оказавшим немаловажное влияние на дальнейшую историю Ближнего Востока; местное название его было Маиттанне; аккадцы называли его Ханигальбат; о происхождении его можно высказывать только более или менее вероятные гипотезы.

Наиболее вероятным предположением, но, подчеркнем, именно только предположением, представляется нам следующее: маиттанне (или, как впоследствии называли их греки, матианы, матиены) были хурритским племенем, обитавшим к востоку от краевых хребтов Иранского нагорья, в холмистой низменности близ озера «Урмия. Здесь приблизительно между 1750 и 1650 гг. до н. э. они соприкоснулись с индоиранскими племенами, пришедшими на Иранское нагорье из степей Восточной Европы или из Казахстана и Средней Азии. Индоиранцы, уже и раньше хорошо знакомые с коневодством, проникнув на территорию современного Ирана, познакомились здесь с изобретением Передней Азии - легкой конной колесницей, но при этом усовершенствовали ее; вместе с тем была выработана и новая боевая колесничная тактика; ее и освоили автохтоны, их соседи по Иранскому нагорью, - касситы и хурриты из племени маиттанне. Возможно, что последних возглавила династия вождей из какого- то индоиранского рода, по крайней мере позднейшие митаннийские цари носили имена, которые лучше всего объясняются из предположения об их индоиранском происхождении (по отцовской или только по материнской линии?). При вторжении в Верхнюю Месопотамию маиттанне не принесли туда живого индоиранского языка; они говорили по- хурритски, и отдельные, очень немногочисленные индоиранские имена божеств и коневодческие термины, которые они сохранили, несут явные следы искажения в устах людей, привыкших только к хурритскому их произношению.

71 С какими именно индоиранскими племенами произошел контакт у маиттанне, пока решить трудно; в начале и середине II тысячелетия до н. э. говор предков будущих иранцев вряд ли сколько-нибудь заметно отличался от говора предков будущих индоарийцев; попытки доказать, что митаннийцы и касситы поклонялись некоторым специфически индо-арийским, а не иранским божествам (богу огня Агни, богу Солнца Су- рья), до сих пор остаются неубедительными. Нам представляется вполне возможным, что, говоря о хуррито-индоиранских контактах, мы должны иметь в виду контакты с предками будущих иранцев, или кафиров (а не индоарийцев, как обычно считают), хотя это и трудно доказать.

В середине XVII в. до н. э. воины хурритского племени маиттанне, как нам представляется, проделали путь, аналогичный тому, который проделали касситы несколько раньше, но двигаясь через более северные перевалы, возможно, через Арбелу и Ниневию; Ашшур, как мы видели, оставался не разрушенным по крайней мере еще при Пузур-Ашшуре III. Использовались, вероятно, колесницы (верховая езда хотя и была известна, но до кавалерии на древнем Востоке додумались лишь много позже). Однако нет ничего ошибочнее утверждения, будто бы митаннийцы опирались на «арийскую феодальную аристократию из колесничих-марианне» (слово «марианне» скорее всего не индоарийское, а хурритское); хотя они действительно составляли ядро митаннийского войска и войск соседних государств, но документально доказано, что они не были ни арийцами, ни феодалами; кони, колесницы и даже все снаряжение выдавались им из царских конюшен и складов, и сами они были такими же зависимыми царскими людьми, как и любые служащие и работники дворца в государствах Передней Азии II тысячелетия до н. э.

Первым из царей Митанни, засвидетельствованным письменным источником, был Шуттарна I, сын Кирты; его печать использовалась как государственная и «династическая» при более позднем царе Сауссадатта-ре, но, видимо, не Шуттарна был основателем царства Митанни. Столица Митанни не раскопана и даже не найдена археологами, и официальных миттаннийских документов до нас дошло очень мало. Этой столицей был город Вашшукканне, где-то в верховьях Хабура, в Верхней Месопотамии. По-видимому, митаннийцам удалось возглавить уже существовавшее военное объединение Хурри и сплотить вокруг себя Верхнюю Месопотамию *.

Влияние Митанни распространялось весьма широко. Еще в конце XV - XIV в. до н. э. мы встречаем династов с хуррито-митаннийскими и индоиранскими (?) именами (вероятно, также происходившими из Митанни) вплоть до Палестины; возможно, эти династы были родичами митан-нийских царей и знати. Наибольшего размаха власть Митанни достигла при царях Парраттарне («царе воинов Хурри») и Сауссадаттаре, сыне Парсадаттара («царе Маиттанне»). Первый из них установил митанний-скую гегемонию в Северной Сирии и долине реки Оронт (как мы знаем из надписи Идри-Ми, царя Алалаха XV в. до н. э., и можем заключить из некоторых несколько более поздних источников); впрочем, эта гегемония отнюдь не приводила к поглощению местных городов-государств Митан-нийской державой. Смерть Парраттарны упомянута попутно в одном хозяйственном документе из царства Аррапхи за Тигром, но, по-видимому, Аррапха ему не принадлежала.

Что касается Сауссадаттара, царя Митанни, то он покорил Ашшур и вывез оттуда обитые золотом ворота. И здесь местные власти не были упразднены митаннийцами. (Ко времени их владычества, вероятно, относят - *

Следует отметить, что хурриты были не единым, монолитным народом, а лишь конгломератом родственных между собой племен: диалекты хурритов Митанни, Уга-рита, Сирии, Малой Азии, Аррапхи и др., как показала М. Л. Хачикян, сильно отличались друг от друга. с я правления ашшурских ишшиакку Эллильнацира, Нурили и правившего всего один месяц Ашшуршадуни - конец XVI - начало XV в. до н. э.) Митаннийский царь держал в Ашшуре своего «посланца» (суккал-лу), входившего в ашшурский городской совет. Тот же Сауссадаттар, возможно, осуществлял гегемонию и южнее Ашшура - в Аррапхе, тоже сохранявшей автономию. Таким образом, Митанни, по-видимому, было не столько единым царством, сколько объединением автономных городов-государств под общей гегемонией митаннийских царей.

После наступления египетских фараонов Тутмоса III и Аменхотепа II на Сирию господство Митанни в этой стране поколебалось, однако еще и при Тутмосе IV (конец XV

в. до н. э.) митаннийское влияние ощущалось, по крайней мере к востоку от реки Оронт. Начиная с Артадамы I п Шуттарны II (конец XV - начало XIV в. до н. э.) митаннийские цари заключают дружбу с Египтом, закрепляемую династическими браками; особенно обширна дошедшая до нас аккадоязычная33 переписка с Египтом царя Тушратты, который владел еще всей Верхней Месопотамией и, может быть, Ниневией34 (но уже не Ашшуром). После насильственной смерти Тушратты Митаннийское царство было разорено около 1360 г. до н. э. хеттским царем Суппилулиумасом I и сделалось игрушкой в политической борьбе между Хеттским царством, Ашшуром и отдельными немитаннийскими хурритскими государствами; оно было окончательно завоевано Ассирией к середине XIII в. до н. э.

По-видимому, в течение всего времени существования Митанни и вплоть до первой половины XII в. до н. э. северным соседом Митанни было сильное и независимое царство Алзи35.

Ввиду скудости памятников из собственно Митанни мы не можем дать очерк его социально-экономической истории; об обществе хурритов мы знаем пока лишь из документов, найденных в Алалахе, в Сирии, и особенно в городах царства Аррапхи36 к востоку от Тигра. Эти документы чрезвычайно важны для историка: именно из Аррапхи происходят важнейшие источники, давшие нам представление о характерной структуре древневосточной общины. 8.