Хурритское общество (по материалам царства Аррапхи)

Восстановление государственного аппарата в Вавилонии после завоевания ее касситами произошло далеко не сразу. Но даже и с укреплением государства многие писцы все еще оставались не у дел.

случись всех этих

73

бед в Нижнем Двуречье, мы, по всей вероятности, не имели бы никакой или имели бы чрезвычайно скудную и отрывочную информацию о жизни зоны предгорий. Между тем эта зона была своего рода заповедником древнейших культур Передней Азии. Благодаря комплексному хозяйству (богарное земледелие и отгонное скотоводство) экономика здесь была стабильной, способной существовать и даже развиваться за счет внутренних ресурсов. Посредническая торговля с момента освоения низовий Тигра и Евфрата стала дополнительным стимулом развития этих стран и дала им возможность косвенно участвовать в доходах с земель Нижней Месопотамии, в среднем более плодородных38.

Действительно, через предгорья проходила одна из важных торговых трасс Передней Азии, ведшая из Элама и Вавилонии на север, через Малый Заб на Арбелу и оттуда либо в Верхнюю Месопотамию, либо на Иранское нагорье. Вдоль этой трассы, по-видимому, разводили вьючных ослов для караванов; по крайней мере одно из селений, пограничных между предгорным государством Аррапхой и Касситской Вавилонией, по-хурритски называлось, подобно сирийскому Дамаску, «Городом ослов» (Абена)39.

Основным грузом караванов того времени были ткани. Среди них были тончайшие льняные и шерстяные либо из шерсти, крашенной в Финикии пурпуром, который добывался из моллюсков Средиземноморского побережья, или растительными и минеральными красителями, которыми славилось издревле Армянское нагорье, но наиболее ходовыми были грубошерстные беленые ткани. Не менее важным грузом была соль из соляных разработок Средиземноморья, известных по документам из Угарита.

Аррапха, по-видимому, не просто пропускала через свою территорию караваны, но и сама участвовала в торговле шерстью. Тут разводили овец двух пород: первая, с тучных приречных пастбищ, шла не только на мясо, но давала хорошую шерсть, которая, вероятно, и транспортировалась на север и запад, где окрашивалась в фиолетовый или алый пурпур, а также в голубой и синий цвет; вторая, с сухих предгорий с кяризным водоснабжением и из степных районов, предназначалась скорее всего исключительно на мясо.

Именно в хурритском государстве Аррапхе раскопки в зоне предгорий дали наиболее значительные результаты. Само государство располагалось на плато площадью 130X130 км, окаймленном на северо-востоке горами

74

Загроса, на юго-западе Малым Забои, и охватывало верхний бассейн реки Аден до горной гряды Хамран.

Были найдены архивы трех городов на территории хурритского государства Аррапхи. Современный центр этой области - Киркук стоит на месте древнего «Города богов» - Аррапхи (Алилани). Отсюда дошло наименьшее число текстов, так как систематические раскопки здесь были невозможны (хотя исследование Аррапхи началось именно со случайных находок в Киркуке). Основательно изучено и почти полностью опубликовано все, что было найдено в 15 км к юго-западу от Киркука, на городище Иорган-тепе, - здесь располагался крупный административный центр Аррапхи - Нуза. Относительно недавно в 45 км к юго-западу от Киркука было раскопано городище Телль аль-Фаххар, где находился центр еще одной из 30 крупнейших земледельческих общин Аррапхи. Архивы Телль аль-Фаххара, насчитывающие около 800 текстов, еще не опубликованы.

Больше половины текстов (около 1500), найденных в Нузе, приходится на ее цитадель и примыкающие жилые дома, остальные, примерно поровну, - на два жилых комплекса соседних с Нузой поселений: холм Т (архив Техиб-Тиллы, его матери, сыновей, внуков и правнука) и холм А (преобладает архив Шильви-Тешшуба, «сына царя»40, современника сыновей и внуков Техиб-Тиллы; под этим же холмом - архив семьи богатого торговца Илану).

Цитадель Нузы - типичный для II тысячелетия до н. э., постепенно разраставшийся (так называемый агглютинирующий) дворцово-храмовой комплекс. Самый нижний, XII археологический слой цитадели представляет культуру, родственную культуре древнейших поселений Верхней Месопотамии, но его расписная керамика наиболее близка стилю Самарры. Слои VIII - III Иорган-тепе содержат, между прочим, небольшой архив казенного хозяйства, относящийся ко времени династии Аккаде. Город в то время назывался Гасуром и имел в основном «прототигридское» («банановое») население. Несколько текстов начала II тысячелетия до н. э. принадлежит к кругу документов торгового объединения; Гасур, видимо, поддерживал торговые отношения с Ашшуром и Канишем. В Гасурский период уже существовала вся цитадель полностью, включая храмовую половину.

Следующий, II слой продолжает культурные традиции Гасура; он обильно документирован дворцовыми и частными архивами, раскрывающими историю города XV -

XIV вв. до н. э. С этого времени город и известен в его собственных архивах и в других синхронных и более поздних текстах под названием «Нуза» или «Нузи». Население его состояло почти целиком из хурритов.

Внутри цитадели примерно две трети территории занимал дворец, большая часть которого представляла парадный комплекс, примыкавший к главному внутреннему двору. Часть парадных помещений была украшена расписным фризом с изображениями хурритских богов: Хебат (женское лицо с коровьими ушами), Тешшуба (голова быка), видимо, Тиллы (мужское лицо с ушами теленка) и др. В секции К (помещение 32), примыкающей к комнатам, украшенным фризами, были найдены контракты дочери Техиб- Тиллы - Тарминнайи. Хозяйственные документы, связанные с расходами на нужды храмов, были обнаружены в разных частях дворца, составляя часть дворцовых архивов. Видимо, нузийские храмы не имели своего обособленного учетного ведомства. Дворец в Нузе был лишь центром местной администрации, а не резиденцией царя Аррапхи.

В самой большой комнате парадного комплекса, у торцовой стены, сохранилась глинобитная скамья и перед ней - жертвенник.

75

именно здесь происходило принесение клятвы - разновидность ордалии - «божьего суда», применявшегося в спорных делах, когда нельзя было установить свидетельскими показаниями, кто из тяжущихся прав. В одной 20 из комнат, соединявшихся с этим помещением, хранились документы су- / дебного процесса над

градоначальником-хазанну Нузы Кушшихарбе (современником Техиб-Тиллы).

Восточнее двора парадной секции располагался второй большой внутренний двор. К нему примыкала хозяйственная секция дворца с кладовыми и кухней. Здесь было обнаружено около 200 документов, свидетельствующих об учете продовольствия и других статей расходов на служащих, челядь и рабов дворцового и храмового хозяйства. В одном из помещений, примыкавших к хозяйственному двору цитадели, хранился личный архив жрицы-энту Тульбуннайи, дочери Эрвишарри, управляющего дворцовым хозяйством Нузы (шакин бити), старшей современницы Техиб-Тиллы. В этом же помещении были найдены описи воинского снаряжения и списки ополченцев, составленные много позже, в связи с событиями, происходившими уже при жизни правнука Техиб-Тиллы.

Дворцовая половина цитадели была отделена от храмовой главной улицей. В восточном углу, в комплексе D, примыкавшем к храмовым складам, сохранились документы главной городской канцелярии Нузы (около 300 текстов), и среди них - дипломатический архив Аррапхи. Здесь же были найдены кадастровые записи, о которых речь пойдет ниже. Эта группа текстов позволяет восстановить основные вехи политической истории Аррапхи XV - XIV вв. до н. э.

Аррапха имела значение как важный узел на торговых путях и как источник военной силы. Еще в конце XVIII в. до н. э., когда она входила в державу Шамши-Адада I, страну разделили на военные округа (хальцу). Это деление сохранялось и в XV в. до н. э. Во главе каждого округа стоял его начальник - хальцухли, а всего в стране было не менее пяти военных округов: известны Уламмэ, Хурацина, Пакканте, Канари и Арзухина. Крупнейшим из них был Пакканте - округ «стригалей» (?), в который входила Абена.

& .9

20 18.

Часть бронзового хурритского панциря из 18 дома Шилъви-Тешшуба в Нузе

19. Документ из Нузы с оттисками печатей

20. План цитадели Нузы!

Жизнь четырех поколений (со второго по пятое), деятельность которых освещена архивами Аррапхи, составляет минимально 80 лет (первое поколение лишь упоминается в родословных, а шестое - там, где оно вообще появляется в документах, - только начинает действовать в момент, когда поток информации прекращается).

Одна из кадастровых записей главной канцелярии Нузы содержит перечень 30 хозяйств, разделенных на 3 группы, по 10 хозяев в каждой. В подведенном итоге все хозяйства названы «башнями» (дймту - обозначение домашней большесемейной общины), но в самом перечне они определяются и как «башни», и как «селения» (алу). Таким образом, уже отдельное жилище или группа жилищ большесемейной общины могли рассматриваться на одном уровне с «селениями», т. е. минимальными территориально-общинными единицами. В других случаях алу - территориальная община могла состоять из нескольких разных димту - большесемейных общин (иначе биту - «домов»), причем они могли быть родственны между собой, являясь коллективами, объединяющими поколения наследников отделившихся членов некогда распавшегося единого «дома», а могли и не состоять в родстве. По записям, найденным в нузийской цитадели и в частных архивах, нам известно более 70 семейно-общинных организаций типа димту. Некоторые из них были специализированы по характеру производства - таковы домашние общины керамистов, ткачей, овцеводов, писцов, торговцев, из несколько более позднего эламского источника известно о домашней общине кузнецов.

Исследователи Аррапхи обычно либо отказывались в данном случае признавать вполне обычное аккадское значение слова «димту» («башня») и без достаточных оснований переводили его как «округ», либо видели в димту «феодальные замки». Между тем семейно-родовые (а также и боевые) «башни» - весьма обыкновенное явление в периферийных, особенно горных и островных, обществах, слабо охваченных товарным производством и отстаивающих свои патриархальные порядки от окружающих государств. Они, согласно М. И. Джандиери, были широко распространены на всех континентах, а, например, на юге Югославии и на Кавказе дожили до XIX в. н. э. как опора патриархального строя, не слишком отличавшегося от общественной жизни горных хурритов древности. Трудно сказать, насколько случайно то обстоятельство, что хурриты и этнолингвистически, видимо, довольно близкородственны горским народам Кавказа.

Из завещаний, передаточных актов и судебных процессов по ним известно, что в Нузе каждая домашняя община, или «башня»-димту, имела свое центральное строение, которое называлось точно так же, как и центр цитадели, ее дворец, - «большой дом». Здесь по торжественным дням собирались все члены домашней общины. Здесь обитал и глава ее - эрви, или эври; он же, видимо, являлся жрецом культа домашних богов и духов-предков.

В составе одной димту могло быть порядка сотни и более мужчин, женщин и детей, представляющих до 15 - 20 индивидуальных семейно-брачных ячеек. На каждого взрослого и женатого мужчину-работника приходилось в среднем по 1 имёру земли - участок, на засев которого требовалось около 75 л ячменя, кроме того, около 40% земли домашней общины, чаще всего земли худшего качества, оставались неподеленными. Земля находилась в собственности и владении общины, хотя каждая семья возделывала свой участок сама и, по-видимому, как правило, не делила с родичами полученного урожая. Движимое имущество было в личной собственности каждого взрослого мужчины. В условиях специализации в области как земледелия, так и ремесла и участия некоторых общинников в торговле это

78

приводило к имущественному неравенству внутри димту и к тому, что отдельные ее члены могли быть значительно состоятельнее ее патриарха-эрви. В то же время обычаи общинной взаимопомощи содействовали возможности эксплуатации менее состоятельных семей более богатыми. Подробнее об этом будет рассказано ниже.

В совете алу, которому данная домашняя община подчинялась, отдельные димту были представлены необязательно своими патриархами, а иногда просто более пожилыми и авторитетными людьми. Аналогичные вышестоящие советы имелись в окружном центре и в столичном городе государства Аррапхи. Во главе больших алу стояли общинные чиновники-градоначальники - хазанну, во главе округов, как мы уже видели, - начальники округов - хальцухли, пограничные округа возглавляли «посланцы» - суккаллу, а над теми и другими стояли начальники областей - «поставленные страной» (шакин мати), вероятно, представители общинного самоуправления. В каждом значительном селении имелась своя жрица - «женщина-царь» (вероятно, то же, что энту), игравшая, видимо, не только важную культовую, но и политическую и хозяйственную роль. Так, «женщиной- царем» была Тарминнайа, дочь Техиб-Тиллы.

Каждая димту (или небольшое алу) выделяла долю в 1 имеру земли в дворцовый фонд за обеспечение хозяйства водой, осуществлявшееся через градоначальника. Кроме того, на каждом эрви большесемейной домашней общины или группы общин лежало эрвишше -

комплекс общинных прав и обязанностей. К правам относились: функция

распределителя имущества общины и ее доходов; по-видимому, арбитраж между членами своей общины; трудовая помощь и вето на возможные операции с индивидуальными земельными наделами. К обязанностям относилось обеспечение выполнения общинных повинностей, и прежде всего наиболее важной из них - воинской (ильку). Эрви формально отвечал по любым обязательствам членов своей общины, но фактически вмешивался в дела несостоятельных должников из числа своих родичей, только если мог и хотел сохранить их недвижимость от изъятия в пользу кредитора. Сделать это было нелегко, так как суд давал предпочтение правам кредитора перед всеми иными. Если же эрви выкупал надел своего родича, то тот обычно фактически становился его кабальным работником. Такие операции по «выручке» своих родичей и даже родных братьев иной раз производили и другие более состоятельные члены домашней общины.

В западной науке весьма распространено мнение, что собственность на всю землю в Аррапхе принадлежала «короне» и что общины держали свои участки в «ленном», феодальном владении; при этом ссылаются на существовавший в Аррапхе запрет прямого отчуждения земли. Однако запрет отчуждения земли за пределы общины является пережитком первобытного отношения к земле как к коллективной собственности и не имеет касательства к царской собственности на нее. Именно поэтому характерное для Аррапхи фактическое отчуждение земли путем фиктивного усыновления покупателя домашней общиной не встречало никаких препятствий со стороны государственных властей, и действительность подобных сделок официально признавалась судами.

Документы архива жрицы Тульбуннайи, одного из самых ранних из дошедших до нас, имеют уже все особенности частноправового акта, главной отличительной чертой которого является гарантийное обязательство на случай нарушения сделки, принимаемое на себя прежним владельцем недвижимости в присутствии свидетелей и подтвержденное печатью как прежнего владельца, так и этих свидетелей. При жизни Техиб-Тиллы, сына Виннирке, акты на безвозвратную передачу недвижимости, отработанные писцами для сделок Тульбуннайи, стали массовым явлением. При сыновьях Техиб-Тиллы существовало уже два вида передаточных актов: 1) залог -

79

антихреза - «выдел» (тиденнуту *) части земель домашней общины должника в пользование кредитору на срок от двух до трех-пяти лет (изредка дольше) или до возврата ссуды без указания срока; 2) псевдоусыновление (маруту) кредитора с безвозвратной передачей ему в собственность индивидуальной доли несостоятельного должника в его домашней общине (аналогичный акт относительно неразделенной земли домашней общины назывался актом принятия кредитора в «братство» - аххуту). Плату за недвижимость лишь в единичных случаях называли «ценой», обычно она фигурирует в качестве «подарка». Такое обозначение цены объясняется тем, что только «подарки» могли поступать в индивидуальное распоряжение, а «цена» за общинные земли должна была бы совместно проедаться главами семей, составляющими род, чьи земли отчуждали.

В актах передачи индивидуальных наделов из общинных земель Аррапхи, как правило, указаны границы надела по именам соседей со всех четырех сторон, но тем не менее оказывается, что всего за один год поле данного лица может «уменьшиться» или «увеличиться» (в таком случае продавец обязуется не трогать переданный надел - не уменьшать его и не увеличивать), следовательно, и разделенная между индивидуальными семьями земля домашней общины если не целиком, то частично могла подлежать переделам. Как указал нам Д. А. Ольдерогге, общинные переделы земли вообще гораздо дольше сохраняются на богарной земле, в то время как на землях ирригационного земледелия переделы затрудняются жесткой сетью каналов, поэтому здесь либо переделяются очень большие участки (только в пределах территориальных, но не домашних общин), либо земля вовсе не переделяется.

Следует иметь в виду, что сделки псевдоусыновления не были только формой обхода запрета на отчуждение недвижимости, как обычно полагают. Это было одновременно способом и обеспечить хозяйство кредитора рабочей силой, и освободить его от тягот повинностей, так как «усыновители» продолжали нередко работать на земле, переданной «усыновленному», на основании обычая внутриобщинной взаимопомощи (и, исходя из этого, семья «усыновителя» после смерти «усыновленного» часто пыталась вернуть себе отчужденную землю, хотя обычно не имела успеха в суде). Кроме того, именно за «усыновителем» (продавцом), как правило, сохранялась обязанность нести повинности, связанные с владением отчуждаемой общинной землей.

Заметим, что вообще проблема рабочей силы для имений, создававшихся богатыми общинниками, стояла остро. Изыскивались самые различные формы порабощения и закабаления. Обедневший земледелец охотнее шел в долговую кабалу, чем соглашался на отчуждение своего участка общинной земли, потому что, сохраняя ее, он сохранял гражданские права, даже находясь в кабале, мог надеяться на выручку однообщинников (вот почему рабовладельцы предпочитали рабов-чужеземцев - из числа горцев пли беженцев). Были и другие способы порабощения, например практиковавшееся Тульбуннайей «удочерение - взятие в невестки», при котором «удочерившая» оставляла за собой право выдавать «удочеренную» замуж за своих рабов сколько угодно раз, не оставляя ей даже возможности освободиться, став вдовой. Правда, «удочеренная» могла формально сохранять гражданские права, но они фактически освобождали ее разве что от палочных наказаний и от принудительного внебрачного сожительства с родичами хозяйки.

Факты порабощения, так же как и сделки псевдоусыновлений (далеко не ограничивавшиеся кругом деятельности одного Техиб-Тиллы), свиде - *

От хуррптского та<3-»делитъ». Это новый вид акта, возникший при третьем поколении, видимо, в

результате сопротивления общин совершению необратимых актов псевдоусыновленнй.

80

тельствуют о резком имущественном расслоении в обществе Аррапхи XV - XIV вв. до н. э. и быстром разорении и закабалении общинников. Нужда последних в кредите, может быть, связана с интенсификацией и специализацией отдельных хозяйств; не случайно в первую очередь в оборот вовлекаются садовые участки. Но процесс, вероятно, обострялся и усиливался из-за деятельности торговцев, роль которых в Аррапхе и Нузе не может недооцениваться, и из-за произвольного вмешательства в экономическую деятельность общин со стороны лиц, связанных с государственной властью, среди которых хальцухли Техиб-Тилла занимал ведущее место.

Более 200 актов передачи недвижимости Техиб-Тилле путем псевдоусыновления или принятия в братство (такой акт только один) дополняется примерно 80 документами меновых сделок. При помощи таких обменов он составил из полученных наделов несколько имений, стараясь при этом обеспечить себе соседство наиболее значительных лиц из органов общинного самоуправления. Впоследствии эти приобретения позволили его потомкам выдвинуться в органах общинного самоуправления на самую высокую должность (шакин мати), а самому Техиб-Тилле - выйти из круга должностных лиц, зависимых от царя.

Один из последних хальцухли, состоявший в штате «сына царя» Шильви-Тешшуба, продержался всего два года, а на третий сбежал, прихватив оружие и снаряжение колесницы, выданные ему из казенных кладовых. Дело в том, что еще при сыновьях Техиб-Тиллы обстановка в стране резко изменилась, а близость перемен ощущалась, очевидно, и раньше. Этим, как нам кажется, и была вызвана бурная деятельность Техиб- Тиллы, искавшего путь к выходу из числа царских людей. Стремление его войти в круг наиболее влиятельных граждан из общинного самоуправления скорее всего свидетельствует об усилении последних.

Вступление на трон Итхи-Тешшуба, сына Киби-Тешшуба, сопровождалось объявлением «моратория» долгов (на который ссылались и при датировке сделок). Практически этот «мораторий» привел лишь к еще одной волне долговых актов, возобновлявших аннулированные договоры с пометкой, что новые акты составлены после объявления царского указа об освобождении и тем самым под него не подпадают. Иной раз бывшему кредитору, приобретшему землю должника путем псевдоусыновления до «моратория», приходилось для сохранения этой земли лишь немного приплачивать своему бывшему должнику или главе его домашней общины. Второй «мораторий», «новый», приходится на время активных военных действий при Шильви-Тешшубе, младшем современнике царя Итхи-Тешшуба. Это время было ознаменовано рядом событий.

Одним из важных событий истории Аррапхи времени после первого «моратория» был судебный процесс над градоначальником Нузы Кушшихарбе. Злоупотребления властью, в которых обвиняли его, заключались в том, что Кушшихарбе притеснял на рынке Нузы, участвовал в похищении людей, с которых затем требовал выкуп, приказывал приводить к себе дворцовых женщин. Последнее обвинение Кушшихарбе отвергал особенно резко: видимо, именно оно грозило ему смертной казнью.

Во время гражданской войны в Митанни между наследниками царя Тушратты отряд из 200 митаннийских колесниц, направлявшийся за помощью в Касситскую Вавилонию, укрылся в Аррапхе. Аррапхиты в течение полутора месяцев выдавали по 10 сила ячменя на каждую колесницу. В Вавилонии митаннийцы вместо помощи были разгромлены как враги. Однако один из митаннийских царевичей, Шаттиваса, бежал через Аррапху и Мари с двумя колесницами на хеттскую территорию, где был радушно принят Суппилулиумасом I и в конечном счете оказался на митаннийском престоле, хотя и в зависимости от хеттов.

С наступлением ассирийцев аррапхиты потеряли прежде всего район

4 Заказ 1889

Кабры. В архиве главы общинного самоуправления Нузы, должность которого на тот момент принадлежала правнуку Техиб-Тиллы, были собраны сведения о всех взятых при этом в плен или бежавших. Именно в этом районе и находилось большинство владений рода Техиб-Тиллы, хотя старший брат его Вуллу жил в свое время в «Городе богов». Поселения родственников Техиб-Тиллы пострадали от грабежей более всего. Часть людей в них была убита, часть уведена в Ассирию. Некоторые рабы разбежались, поселившись в ассирийских городах, где они, по всей вероятности, и были когда-то захвачены.

Теперь, видимо, предполагалось заключить с Ассирией мирный договор, и для переговоров собрались главы поселений области с обеих сторон реки. Переговоры шли в присутствии судьи одного из алу этого района; очевидно, он был обязан следить за соблюдением всех правил ликвидации пограничных споров.

На этом наши сведения об Аррапхе из местных источников обрываются. Ни частные, ни дворцовые архивы более не возрождались. Государство Аррапха, по-видимому, прекратило существование, завоеванное одним из соседних царств в середине XIV в. до н. э. 9.