Гиксосское владычество в Палестине и митаннийское владычество в Сирии

Между концом XVIII и началом XVI в. до н. э. происходило просачивание в дельту Нила вооруженных племенных скотоводческих групп из Палестины, во многом, по-видимому, напоминавшее проникновение амореев в Нижнюю Месопотамию на полтора века раньше.

Высказывались сомнения, что библейские хори Южной Палестины действительно были хурритами; это слово может быть истолковано как «пещерные жители».

229

ставителям семитские имена собственные). Вполне возможно, что какие-то несемитские группы могли участвовать и в гиксосском движении; но более вероятно, что мнимые «банановые» имена представляют собой просто уменьшительные, которые могут происходить из любого, в том числе даже и из семитского, языка.

Подобно амореям в Месопотамии, гиксосы в Египте быстро потеряли свою этническую обособленность и слились с местным населением. Остается совершенно неясным, в какой мере они сохраняли связи с исходными районами своего обитания (на Синае? в Палестине? в Заиорданье, где во II тысячелетии до н. э. обитало преимущественно подвижное пастушеское население?). Маленькие египетские печатки в форме священного жука (скарабея) во все времена древности во множестве встречались в Палестине и Финикии, что и неудивительно ввиду удобства и портативности этих вещиц, но в XVII в. до н. э. число их в Палестине становится особенно большим, равно как и некоторых других египетских изделий, и это, может быть, указывает не только на торговые, но и на государственные связи между Палестиной и гиксосским Египтом. Кроме того, в городах и даже вне городов Палестины именно в это время появляются богатые, обширные, комфортабельные двухэтажные дома с внутренним двором, нижние части стен которых были сложены из камня, а верхние - из сырцового кирпича. Эти дома контрастируют с жалкими хижинами бедноты, что ясно указывает на далеко зашедшее имущественное и социальное расслоение.

Палестина XVIII - XVII вв. до н. э. не была в политическом отношении монолитным целым. Об этом говорит и характер фортификации: мелкие поселения того времени были нередко четырехугольными крепостцами с глинобитными валами, а наиболее важные города имели довольно мощные укрепления с двойными стенами, с циклопической каменной кладкой в их нижней части, с тройными воротами-башнями, с подъездными путями в виде пандусов, спланированными так, чтобы в случае попытки неприятеля прорваться к воротам он находился бы максимально долго под обстрелом лучников с городской стены.

230 74. Гиксосские колесничные воины, (реконструкция М. В. Горелика), по находкам в Газе и Палестине, настенным изображениям в Бени-Хасане (см. ил. 75)

О 75.

Сиро-палестинское боевое снаряжение гик-сосского времени:

а, б, в) бронзовый пояс, топор, клинок и навершие кинжала из погребения в Теллъ элъ-

Фара;

г) глиняная модель, колесницы из Хамы, слой II ту, ныне городище Телль эль-Аджжуль, близ современного города Газы).

Интересные материалы для суждения о жизни ханаанеев Палестины гиксосского периода дают катакомбные погребения знати из Иерихона. Внутри этих захоронений создались условия микроклимата, приведшие к гибели микроорганизмов, вызывающих гниение, поэтому в гробницах сохранились остатки стульев, на которые были посажены покойники, остатки волос и одежды на трупах, деревянные гребни, украшения из разрушающихся материалов, столы с глиняными горшками и остатками еды в них помимо обычных погребальных даров в виде глиняной посуды, оружия и металлических изделий. Гробницы, очевидно, должны были воспроизводить привычный быт знатного, когда он переселялся в мир мертвых. В каждой гробнице могло быть похоронено по нескольку десятков человек.

Вероятно, в это же время в Египет проникают некоторые ханаанейские мифы и культы, например культ грозного бога огня и смерти Рашпу (у хурритов Эржаппа), богини Астарты (или «Святыни» - Кудшу, ханааней-ской ипостаси хурритской Шавушки) и др. Большинство ханаанейских местных богов называлось, однако, нарицательным обозначением «бог» (эль) или «хозяин, господин» (ба л, ваал).

Во второй половине XVII в. до н. э. царство (или царства) гиксосов в Египте стало клониться к упадку, а в Палестине, надо полагать, обострилась взаимная борьба между ханаанейскими городами-государствами.

В Северной Сирии в это же время происходит постепенное усиление хурритов. Из числа этих пришельцев с гор сначала, вероятно, вербовались военные отряды местных правителей городов-государств; такие отряды призывались в город, когда почему-либо трудно бывало созвать ополчение из общинников, но затем они стали захватывать власть и создавать собственные династии. К началу XVII в. до н. э. хурритские династии владели уже такими важными городами, как Уршу, Хашшу и Хахха, т. е. основными центрами на пути из Месопотамии в Малую Азию. Со страниц истории исчезает и Ямхад; вместо этого довольно обширного государства, простиравшегося от Эмара на юге большой излучины Евфрата и до Му-киша на нижнем Оронте, появляется город-государство Халеб, составлявший ранее, видимо, только ядро Ямхада; в Халебе, как видно, правила тоже хурритская династия. В XVII в. до н. э. начинаются разрушительные набеги в Северную Сирию царей новообразовавшегося Хеттского царства в Малой Азии, а с XVI в. до н. э. в Северную Сирию проникают воины нового верхнемесопотамского хурритского государства Мнтанни. Луч-252

76.

Гиксосская керамика: а) кувшин;

а> кувшин; б) антропоморфный сосуд из Иерихона 77. Бытовая сцена в доме зажиточного ха-наанеянина (реконструкция по И. Кэнъоп) шим и пока в своем роде уникальным источником по истории Сирии конца XVI в. до н. э. является для нас аккадская клинообразная надпись Идри-Ми, царя Алалаха, высеченная на цоколе его статуи, хранившейся в местном храме.

Царь Идри-Ми рассказывает, что во время смуты после смерти его отца, царя Халеба (может быть, связанной с происками Митанни?), он был вынужден бежать на колеснице с одним верным возницей в горно-ле-систую местность Аммию (Амбию), на побережье северной части Финикии, где он провел семь лет среди беглецов-хапиру.

Непосредственная власть Митанни вряд ли когда-либо была прочной к западу от Евфрата, хотя этому царству удавалось претендовать на гегемонию на всей территории от этой реки до Средиземного моря и верховьев Оронта. Однако митаннийское влияние, вероятно, было здесь значительным. К концу XV в. до н. э. известны не только хурритские, но и индоиранские имена царьков в самых разных городах Сирии и, может быть, даже Палестины, причем, однако, местное население по-прежнему говорило преимущественно на западносемитских (ханаанейских и аморейских) диалектах, и лишь на севере Восточного Средиземноморья значительная часть населения и пользовалась хурритскими говорами, и давала детям хурритские имена (свидетельств о живом употреблении индоиранского языка ни в Палестине, ни в Сирии, ни в Месопотамии нет). Воз-234

« 78.

Ханаанейская монументальная архитектура Мегиддо (частичная реконструкция):

а) храмы и большой алтарь;

б) городе-кие ворота 79.

Набор ханаанейских украшений из золота и самоцветов, бронзовое зеркало, Теллъ

элъ-Аджжулъ можно, царьки с индоиранскими именами были тесно связаны родством с пришлой с гор северо-востока (?) митаннийской знатью Месопотамии.

На этот же период падает широкое распространение колесниц, запряженных конями, и тактики колесничного боя. Единичные случаи употребления конной колесницы известны в Месопотамии с XXI - XVIII вв. до п. э., в Малой Азии она была уже довольно распространена в XIX - XVII вв. до н.э., в Египет ее, по-видимому, завезли гиксосы вскоре после 1700 г. до н. э., и она была хорошо известна Палестине и Сирии в течение XVII - XVI вв. до н. э. и позже. Но, как мы уже говорили, наиболее успешно развивали коневодство и колесничную тактику, по-видимому, митаннийские хурриты.

Примерно с конца XVI в. до н. з. в Восточном Средиземноморье начинается археологический период поздней бронзы. С этим периодом связано много существенных нововведений в хозяйственной и культурной жизни страны. Еще раньше Северная Сирия стала вывозить изделия из цветного стекла; теперь уже и сам секрет его изготовления распространяется все шире. Не позже начала эпохи поздней бронзы в Финикии открыли способ окраски шерсти в лилово-красный и лилово-синий цвет пурпуром - краской, добываемой из моллюска рода Murex. В связи с этим большое хозяйственное значение приобретает ввоз дешевой некрашеной шерсти из скотоводческих районов Сирии, а затем и всей Передней Азии в Финикию и вывоз оттуда пурпурной шерсти70, что позволяло скапливать в маленьких городках Финикии большие запасы хлеба и металлических изделий, поступавших в обмен на пурпурную шерсть. С пурпурной краской, по-видимому, связано старое название Финикии и окрестных областей - Ханаан (Кина°-ну) и греческое название финикийцев - фойникес - «красноватые», «краснобурые», или, скорее, «багрянщики», «красящие в багряный цвет».

Начинается оживленная торговля финикийцев с более отдаленными областями Средиземноморья. Об этом свидетельствует появление в Сирии и Палестине примерно с 1400 г. до н. э. позднемикенской греческой и кипрской керамики; весьма вероятно, что морским путем финикийцы стали ввозить также испанское олово, что удешевило изготовление бронзы. Возросшая роль купцов (а также морских пиратов) замедляла развитие в Финикии монархического строя; хотя почти в каждом городе были царъ -

236

70 Сама краска (в отличие от окрашенных ею вещей) не выдерживала длительного хранения, а потому вывоз ее был невозможен.

80 Статуя Идри-Ми, царя Алалаха

ки, но в целом управление в них носило скорее олигархический характер с известными пережитками первобытной демократии. Как мы увидим, в эпоху поздней бронзы в Финикии была создана собственная письменность, отвечавшая местным потребностям и поэтому значительно упрощенная по сравнению с египетской или аккадской, рассчитанными на деятельность бюрократической администрации деспотических государств; это изобретение имело всемирно-историческое значение (см. ниже данную главу).

Однако начавшиеся нашествия из фараоновского Египта не давали ха-наанеям возможности воспользоваться плодами этих новых открытий и достижений. В XVI в. до н.

э. гиксосская власть в Египте была уничтожена, и египетские фараоны XVIII династии сначала стали совершать отдельные набеги, а затем повели и планомерное наступление на Палестину - Финикию - Сирию. Уже первый фараон этого дома Яхмос I после долгой борьбы и осады занял последний оплот гиксосов - крепость Ша-рухен (Телль эль-Фарса?) в Южной Палестине. Целая серия набегов на север была, очевидно, совершена фараоном Тутмосом I в последней четверти XVI в.; хотя нам неизвестно никаких подробностей, однако этот фараон в своей надписи утверждает, что дошел до Евфрата и даже переправился через него. Более чем тридцатилетнее правление Идри-Ми и царствование его современника, Парраттарны митаннийского, падают, видимо, на период ослабления египетского натиска уже после Тутмоса I.

Новое египетское наступление началось при Тутмосе III (самый конец XVI - середина XV

в. до н. э.). Главным его противником был царь Кинзы, или по-ханаанейски Кудшу (более известного в истории под условным названием «Кадеш», ныне городище Телль- Неби-Менд на верхнем Оронте). Этот город сумел сколотить антиегипетскую коалицию от Палестины до пределов Митанни на Евфрате (египетские тексты называют это государство по-ханаанейски Нахрина - «Реки» или «Нахрэна» - «Двуречье»); по уверению египетских источников, в эту коалицию входило 330 царьков и вождей. Они собрались, готовясь дать бой наступавшим египтянам, у крепости Мегиддо в Ездраелонской долине, на севере Палестины. Обманув своих противников, Тутмос III прошел через узкий горный проход к крепости там, где его не ожидали, и наголову разбил недисциплинированное ополчение ханааанеев. Все же осада Мегиддо продолжалась после этого еще семь месяцев, но в конце концов Палестина была подчинена, и египтяне захватили богатую добычу. Далее начались почти ежегодные походы Тутмоса III, сопровождавшиеся систематическим

238 81.

Бронзовая митаннийская статуэтка богини 82.

Изображение охоты, на колеснице на золотом блюде из Угарита разорением страны. Так, во время своего пятого похода Тутмос занял города Уллазу и Ардату в Финикии, там, где долина реки Элевтер ведет к перевалу, открывающему путь в долину Оронта и остальную Сирию. Здесь, как обычно в Финикии, были захвачены большие запасы провианта и всякого имущества; однако фараону, видимо, в тот раз не удалось взять Туниб, заграждавший дорогу к Оронту.

Мало того, начались новые осложнения в Палестине, поэтому Тутмо-су III вновь пришлось вести там военные кампании. Однако позже Тутмос прорвался в Северную Сирию и достиг Евфрата. При этом он построил в Финикии ладьи, перевез их посуху и совершил на них плавание вниз по реке. В конце своего правления он повторил свой поход сюда: каждая египетская кампания приводила не к включению пройденной войском территории в состав Египта, а лишь к грабежу поселений и городов (особенно дворцов), угону скота и людей. Мероприятия фараоновской администрации на завоеванной в Азии территории носили весьма примитивный характер. В Газе был посажен египетский наместник; египетские гарнизоны довольно прочно держали в своих руках крепости вдоль торговой дороги по побережью через Яффу и Ездраелонскую долину и далее на Бет- Шеан; в Мегиддо и Бет-Шеане были также созданы крепости с египетскими гарнизонами, контролировавшие дороги через север Заиорданья на Дамасский оазис и через верховья Иордана в долину Эль-Литани между Ливаном и Антиливаном ( Амку *, позднейшая Келесирия) и в сторону Оронта и перевалов на Финикию. Египетское войско на этих двух дорогах должно было напоминать местным правителям в течение возможно более длительного времени о дарах и дани завоевателю, а в качестве гарантии этого у них брали как заложников к египетскому двору их детей; сыновья воспитывались в духе преданности фараону, а дочери отдавались в его гарем. Но фараоны нигде не пытались распространить внутреннюю административную систему египетского царства на Палестину и Сирию в целом. Требование же от местных городов абсолютного подчинения подкреплялось только путем все новых и новых походов и погромов. Значительная часть населения городов, как видно, бежала из них, пополняя ряды хапиру. Число угнанного населения было, видимо, велико; огромно было и количество ценностей, выкачанных из стран Восточного Средиземноморья: списки добычи, высеченные на стенах египетских каменных хра - *

сАмку, или сАмка, район между Ливаном и Антиливаном (Келесирия), не следует смешивать с долиной и озером Амк (Амик) у низовьев Оронта, близ Алалаха. 83,

Сиро-палестинская одежда (реконструкция М. В. Горелика):

1) по росписи из гробницы, фараона Сети I; 3) по изображению на тисненой кожаной обивке колесницы Тутмоса; 2, 4, 5) по росписи гробницы Аменемхе-ба; 6)

по изображению на бронзовой пластинке;

7, 9) по изображениям на фаянсовых пластинках из дворца Рамсеса III в Меди-нет-Абу; 8) по рельефу на гробнице Хоремхеба, Мемфис 84.

Сирийские воины (реконструкция М. В. Горелика), по изображениям на кожаной

обивке колесницы Тутмоса IV мов, хотя, вероятно, не вполне достоверные по приводимым в них цифрам, перечисляют в составе добычи во множестве цветные ткани, лес, слоновую кость и изделия из нее *, колесницы, изделия из золота и серебра, много зерна, масла и т. п.

Области, находившиеся под митаннийским влиянием, как кажется, были в лучшем положении: им оставлялась весьма значительная автономия, и, несмотря на обязанность платить дань и предоставлять воинские силы в помощь Митанни, правители здешних городов-государств были скорее младшими союзниками, чем покоренными подданными митанний-ских владык.

Преемник Тутмоса III Аменхотеп II (третья четверть XV в. до н. э.) продолжал такие же набеги-погромы. В числе захваченных им городов были, между прочим, Ния в верховьях Оронта и Угарит, а в числе добычи названа сотня тысяч пленных (не совсем ясно - взятых за один поход или за несколько). Потери сиро-палестинских государств от египетских нашествий стали составлять уже, видимо, огромный процент общего числа населения. Однако фараонам не удалось сломить ни сопротивления Митанни, ни, что, возможно, было еще важнее, постоянного, хотя и неорганизованного сопротивления в собственном сиро-палестинском тылу, заставлявшего вновь и вновь завоевывать все те же города и крепости. Действительно, чем роскошнее и богаче была добыча фараона, тем более замирала торговля по сиро-палестинскому пути, а без нее страна не была достаточно богата, чтобы непрерывно снабжать Египет всевозможными ценностями. На сопротивление в египетском тылу, очевидно, и рассчитывал митаннийский противник Аменхотепа: на юге Палестины, на приморской дороге, фараону удалось схватить агентов митаннийского царя (вероятно, Сауссадаттара), несших на шейных шнурках клинописные плитки - вероятно, с письмами местным царькам.

В конце концов Тутмос IV (конец XV в. до н. э.) вынужден был договориться с Артадамой I, царем Митанни; при этом Каркемиш, Халеб и Алалах остались в зоне влияния Митанни, которое, таким образом, сохранило для себя выход и к Средиземному морю, и к перевалам на Малую Азию и тем самым возможность международной торговли.

Для суждения о внутренней жизни Сирии в эту эпоху мы располагаем маленьким архивом из Тас анаха в Палестине и еще одним архивом из *

Во II тысячелетии до н. э. в долине Оронта и в Северной Сирии водилось довольно много слонов.

242

85.

Дворец царя Никм-Эпы. в Алалахе (реконструкция) 86.

Надгробие сирийского наемника, в Египте Алалаха, относящимся к XV в. до н. э. К сожалению, западные историки, которые всяких подневольных людей называют «крепостными», всякую профессиональную группу -

«цехом», всякую знать - «феодальной знатью» и не отличают свободных общинных земледельцев с собственной (общинной) землей от царских людей на натуральном довольствии или же довольствуемых земельными наделами под условием службы. Это не помогает разобраться в социально-экономических отношениях, рисуемых архивами. Документы из Алалаха к тому же и филологически обработаны пока малоудовлетворительно, хотя они исследуются, обещая лучшие результаты. Но в настоящее время можно делать только предварительные и условные выводы.

Судя по именам собственным, Алалах был тогда на три четверти хуррит-ским. Это еще не значит, что с XVIII в. до н. э. происходил дальнейший приток нового хурритского населения. Пожалуй, даже более вероятно, что местное население из престижных соображений само стало чаще принимать хурритские имена (именно хурриты пришли сюда как воины и завоеватели, хотя, впрочем, династия Алалаха сохраняла в своей среде западносемитские имена). Но распределение имен показывает, что оно не было связано для данного времени с какими-либо социальными различиями, - оба этнических элемента жили вперемежку. Индоевропейского населения в Алалахе совсем не было.

Большинство жителей по-прежнему обитало в сельских общинах, которые несли совместно повинности в пользу царя; на них же по «домам», т. е. патриархальным болынесемейным общинам, раскладывались и натуральные налоги. Царское хозяйство, возможно, не занимало единого земельного массива, и царские люди жили в тех же селениях, что и общинники. В число царских людей входили различные ремесленники, получавшие земельные наделы под условием службы по своей профессии, - кожевники, кузнецы, плотники, колесничные и другие мастера, работавшие на царский арсенал, ювелиры; на том же положении находились обслуживавшие храм или царский двор певчие, музыканты и т. п. Наряду с этим в составе царского хозяйства были воины (колесничие-марианна и др.) и работники на земле; документы дают для них большое разнообразие терминов, преимущественно хурритских, которые часто до сих пор остаются непонятными (например, эхелёна -«освобожденные» - от чего? От какого-то вида службы? Некоторые видят в них свободных земледельцев, т. е., очевидно, не царских людей, а общинников). Наму (то же, что в более раннее время наву, ну'аум?) - это, вероятно, неоседлые скотоводы на службе царя, а может быть, и более общее наименование работников; они делились на ханиаххена и хупше; последние, видимо, были низшей категорией царских работников, не получавшей земельных наделов, а только скудное довольствие хлебом, маслом и шерстью. Царские воины, не исключая и марианна (в которых ранее пытались видеть «арийскую аристократию», хотя имена у них хурритские и семитские), так же как служащие и работники, снабжались под условием службы земельными наделами или довольствием и платой (а может быть, и довольствием и наделами), а также орудиями труда (при случае, как кажется, и оружием) из казны. Казна выдавала, по-видимому, также и ха-пиру, осевшим на территории царства, крошечные участки за обязательство нести военную службу. Рост числа хапиру, вероятно, был связан с продолжавшейся практикой кабальных займов, разорявших общинных земледельцев, однако не все бежавшие могли прокормиться в горах и лесах, где они скрывались, и многие хапиру были вынуждены идти на царскую службу на очень жестких условиях. Судя по именам, среди хапиру, как и среди остального населения, были и семиты и хурриты.

Сходное положение, насколько можно судить по немногочисленным

244 документам, существовало и в Тас анахе, в Палестине. Здесь в царском хозяйстве на первом месте стоят «братья» (т. е. родичи) царя, марианна и дружинники- ханаку *. Встречаются и другие, уже знакомые категории царских людей, например хупше. Неясна категория аширу, известная также из Угарита (ее часто ошибочно смешивают с асйру - «узниками, пленными»).

Если верить библейской традиции, у ханаанеев практиковалось отчуждение наделов из общинной земли, в том числе - с разрешения всех членов общины - и чужеземцу.

В Алалахе этого периода известно и частное рабство; цена на рабов и рабынь была обычная для II тысячелетия до н. э. (25 - 50 сиклей в серебряном исчислении). В международных договорах предусматривалась взаимная выдача беглых рабов. Однако численность частных рабов в малых государствах была по-прежнему невелика, и рабство носило домашний и патриархальный характер.

Необходимо снова подчеркнуть, что выводы об обществе Восточного Средиземноморья XVIII - XV вв. до н. э. являются предварительными. 5.