Держава Шамши-Адада I

Около 1815 г. до н. э. ставший уже привычным образ жизни городов-государств Верхней Месопотамии, Северной Сирии и областей к востоку за Тигром внезапно нарушился в связи с завоеваниями Шамши-Адада, который происходил из ханейского рода.

Генеалогия Шамши-Адада известна по так называемым ассирийским царским спискам, на характеристике которых следует особо остановиться. Исследование Дж. Финкельстайна, проведенное на основании составленного в Вавилонии в Старовавилонский период генеалогического перечня, по структуре аналогичного ассирийским царским спискам, раскрыло нам истинный смысл такого рода записей. Характер их, как мы видели, обнаруживается из последней фразы изучавшегося текста.

В заключение генеалогического перечня обобщены наиболее значительные, с точки зрения составителя, эпохи (палу) месопотамской истории. Они перечислены хронологически, но в обратном порядке по сравнению с самим текстом перечня: итог текста начинается с современной составителю «аморейской эпохи» (имеется в виду I Вавилонская династия, так как сам текст был составлен по приказу одного из потомков Хаммурапи). Далее следует «ханейская эпоха», включающая предков Хаммурапи, в числе которых оказываются и более отдаленные предки Шамши-Адада I (по ашшурскому царскому списку известны как эти, так и его ближайшие предки).

Другими словами, перед нами отнюдь не запись исторической традиции, хранимой жрецами некоего центрального храма страны, как ранее предполагалось, а всего-навсего текст поминания усопших предков, перечисляющий их в той мере, в какой имена их могла вместить память и насколько могло выдержать терпение составителей списка и слушателей его. Список читали во время обряда, известного под названием кйспу, который совершался в новолуние при чрезвычайных обстоятельствах, требовавших призвания на помощь всех земных сил прошлого (насколько с этим прошлым ощущались живые контакты в памяти терпящих бедствие царей). Вот почему в перечень предков Хаммурапи (и не только в его заключительную часть!) попали наряду со знаменитыми, известными и неизвестными нам личностями мифические и полумифические эпонимы целых племен. Раскрытие смысла этого списка потребует новой переработки хронологических реконструкций, основывавшихся главным образом на подобных

59

списках царей. Попытка Дж. Финкельстайиа разделить перечень предков на группы, соответствующие отмеченным в итоге текста эпохам гегемонии амореев, ханеев и кутиев, дала любопытный результат: при сравнении с материалами ассирийских царских списков, составленных в начале I тысячелетия до н. э., ранние их разделы (включающие имена «эпохи кутиев» и предков полумифических и мифических) полностью совпали с «генеалогией» династии Хаммурапи; эпохи же более близкие - «ханейская» и «аморейская» - примерно совпадают только для XXII - середины XXI в.

Уже отец Шамши-Адада, носивший поэтическое имя Илахкабкабуху («Бог - его звезда»), был царьком в каком-то городе-государстве Верхней Месопотамии; об этом упоминает дипломатическое письмо из Мари, а его посол известен из документа, найденного в Эшнуне. Несмотря на то что не только Илахкабкабуху и его предки, но и потомки продолжали носить западно-семитские имена, они уже усвоили в быту аккадский язык и культуру (вернее, приняли как то, так и другое в своем придворном быту, дав пристанище носителям этой культуры).

Первоначально Шамши-Адад, вероятно, базировался на города Терка и Шубат-Эллиль (местоположение последнего спорно). Планы Шамши-Адада были, однако, гораздо честолюбивее, чем у многих других аморейских вождей: он не имел в виду ограничиться захватом одного-двух городов-государств, а решил создать обширную державу по образу и подобию державы Саргона аккадского.

История завоеваний Шамши-Адада I не вполне ясна; известно лишь, что они шли в двух основных направлениях: по Евфрату и к западу от него и по Тигру и к востоку от него.

Итак, по-видимому, в начале царствования (около 1810 г. до н. э.) Шамши-Ададу удалось уничтожить своего самого сильного соперника - царство Мари на среднем Евфрате. Лишь один сын Яхдун-Лима, царя Мари, Зимри-Лим укрылся в Ямхаде - враждебном Шамши-Ададу западно-семитском государстве с центром в Халабе (современный Халеб, или Алеппо)24.

Опасаясь угрозы поглощения враждебным Шамши-Ададу царством Ямхад, царь Каркемиша (на большой излучине Евфрата) Аплаханда, вступил в союз с Шамши-Ададом I. То же сделал и царь Катны, расположенной в Южной Сирии, на главной дороге из Халеба на юг, и контролировавшей один из выходов к побережью Средиземного моря. Союз Шамши-Адада с царем Катны был подкреплен династическим браком дочери царя Катны и Ясмах-Адада. В Катне расположился гарнизон шамшиададовских

60

войск, сменявшийся каждые три года. Царь Каркемиша получил право беспошлинной торговли в Мари. Ближайший к Халебу выход к Средиземноморскому побережью был блокирован вторым гарнизоном Шамши-Адада - в Яблии (см. ниже), и вследствие этого царю Ямхада пришлось искать себе союзника в лице правителя Алалаха, через территорию которого он получил доступ к Средиземноморскому побережью обходным путем.

По данным позднейшей традиции, восточная операция Шамши-Адада заключалась в следующем: начав с похода на Нижнюю Месопотамию, он затем поднялся вверх по Тигру и еще при жизни Нарам-Сина ашшурского занял на этой реке город Экаллатум; через три года он изгнал преемника Нарам-Сина, Эришума II, из его резиденции - Ашшура25.

Как полагают некоторые исследователи, город Экаллатум надо искать на правом берегу Тигра, в районе нынешней Хан-Шуреймии, где и сейчас находится скрещение дороги вверх по Тигру и дороги через Тигр и далее на Киркук (древнюю Аррапху), у Киркука же она соединяется с путем с юга на север по предгорьям Загроса; менее вероятно, что Экаллатум находился на левом берегу Тигра, в районе современного Эль- Фатха, где образуется проход между грядами Джебель-Макхуль и Джебель-Хамрин, рассекаемыми течением Тигра (предположение, будто Экаллатум лежал выше Ашшура на Тигре, не кажется нам убедительным). Таким образом, Экаллатум, который, видимо, был главным административным центром державы Шамши-Адада, занимал важную ключевую позицию на месопотамских торговых путях, в том числе преграждая и путь, ведший от Тигра через Месопотамию к долине Евфрата, также занятой Шамши-Ададом.

Когда Шамши-Адад обосновался в Экаллатуме, Ашшур оказался изолированным, и его нетрудно было занять.

Очевидно, Шамши-Адад намеревался распространить свой контроль и на самую восточную из магистралей, ведшую вдоль предгорий Загроса с юга на север, через Аррапху и далее либо через независимый горный хурритский город-государство Шушшара (ныне Телль-Шемшара) к перевалам Загроса, либо на северо-запад - к Ниневии (у современного Мосула), откуда путь шел в горную часть Верхней Месопотамии. Для этого он организовал военную экспедицию против Кабары, или Кабры, известной из архива Мари. Кабара впоследствии принадлежала Аррапхе; наиболее вероятной нам кажется ее локализация у переправы через Малый Заб в районе современного Алтынкёпрю, на дороге из Аррапхи на Арбелу и Ниневию. Малый Заб и переправа у Кабары были естественной границей между владениями Ашшура и Аррапхой; административный центр последнего государства находился на месте нынешнего Киркука; кабарская операция была лишь прелюдией к захвату Шамши-Ададом сначала самой Аррапхи, а затем и Шушшары.

Таким образом, все важнейшие магистрали, эксплуатировавшиеся до образования новой державы торговцами Ашшура и соперничавшими с ними городами загросских предгорий, - по Евфрату, по Тигру и за Тигром - были блокированы. Естественно, что Ашшур в этот период потерял свое значение и в обширной переписке Шамши-Адада I не упоминается. Однако известно, что сам Шамши-Адад, заняв Ашшур, вел там храмовое строительство и сначала носил титул «ишшиаккум» Ашшура, но затем отбросил этот титул, сохранив звание «царь множеств (или вселенной -

61

шар кишшатим), поставленный Эллилем». Наряду с Ашшуром потеряли независимость и многие другие города-государства.

В результате в руках Шамши-Адада оказалась вся Верхняя Месопотамия, которую он разделил не менее чем на 14 военных округов26 с административными центрами в гарнизонных крепостях (халъцум) : два округа с важнейшими крепостями были расположены на Тигре (Экаллатум и Шитуллум), четыре скотоводческих округа находились в степи между Тигром и Евфратом (Карана, Халита, Куруттум и Сагаратум, последний вблизи земледельческих областей на Хабуре).

Главы военных округов Шамши-Адада были царскими администраторами, перемещаемыми царем. Общинная администрация сохранялась, но теперь уже утверждалась на своих местах только при условии лояльности царю. Это выражалось в принесении даров и в клятве беспрекословно подчиняться требованиям царских чиновников. Фактически же общинное самоуправление было парализовано и никак себя не проявляло. При формировании войска для похода в состав его включались только отборные воины; в числе их были воины постоянного царского полка (кйцир шаррим) и ополченцы из общинников; предпочтительнее прочих мобилизовали ханейцев, соплеменников царя. Охрана царя состояла из евнухов (герсёкку) храма богини Иштар. Они сопровождали его не только во время ритуалов в ее храме, но и на поле брани, видимо, как наиболее надежные телохранители.

62

Из материалов архива Мари видно, насколько письменные распоряжения царя были действеннее устных. Уважение к документу само по себе доказывает, что в объединенных Шамши-Ададом областях уровень развития государственных институтов был высоким и элемент «законности» непременно должен был содержаться во всем происходящем здесь. К тому же до поры до времени администрацию на местах устрашали оперативность и беспощадность Шамши-Адада, который любое неповиновение рассматривал как нарушение культового табу.

У каждого округа были свои особые обязанности; так, расположенная в десяти днях пути к западу от Мари Катна с окрестными поселениями в случае надобности обеспечивала царский обоз вьючными ослами и поэтому могла отказаться от другой транспортной повинности (например, в связи с перевозкой строительного леса, переправлявшегося с Ливана на Евфрат).

Основной контингент дворцового персонала резиденции Ясмах-Адада28 был представлен мушкенумами, которые, так же как и герсекку, никогда не перечисляются в документах по селениям; очевидно, они не входили в общинные организации и зависели только от дворца, а евнухи - и от храма. Доверенных царских людей высоких рангов перемещали из одного города в другой; так, некий Яшуб-Эль из Мари был переведен в Шубат-Эллиль, а окончил свою жизнь в Верхнем Туттуле. Замену ему нашли не без труда, так как новый кандидат кроме деловых качеств и преданности должен был снискать еще и благорасположение Ясмах-Адада, в чьих владениях находился Туттуль. Царские служащие получали участки земли из дворцового фонда, но такие выдачи были единичными: видимо, обычно даже чиновники получали довольствие натурой.

Чрезвычайно редки и сведения о самом этом земельном фонде, не представлявшем компактной территории, а разбросанном в разных местностях. В принципе прежняя организация землевладения сохранялась нетронутой, земли находились в распоряжении общин и, видимо, лишь в особых случаях поступали в распоряжение царя. Более того, Шамши-Адад рекомендует Ясмах-Ададу перед началом намечаемого похода не вмешиваться в слишком запутанные дела общинного землеустройства, чтобы не ссориться с местными гражданами. По всей видимости, Шамши-Адад ввел деление по округам, желая избавиться от непосредственных контактов с общинной администрацией, а также с дворцовыми властями там, где он оставил неприкосновенными прежние династии. Сохранение прежних органов власти давало возможность использовать аппарат завоеванных областей и не тратить силы и средства на его ликвидацию и замену новым. Этот аппарат нуждался лишь в строгом контроле, который и обеспечивали начальники военных округов, обладавшие самыми широкими полномочиями. Лично преданные царю (это качество требовалось прежде всего при назначении на всякую должность) и опиравшиеся на силу военной организации, снабжавшейся всем необходимым беспрепятственно и в первую очередь, они избавляли царя от необходимости входить в дела снабжения войска. Все хлопоты по устройству экономики объединенных областей лежали, видимо, на органах общинного самоуправления, низведенного до уровня безропотных исполнителей царских распоряжений, поступавших через окружное начальство. Очевидно, по этой причине деятельность органов самоуправления и не упоминается в административной переписке Шамши-Адада.

Проблема рабочей силы в царском хозяйстве, по-видимому, в это время в основном решалась за счет обращения в рабство военнопленных (так,

63

упоминается 1300 человек, приведенных из похода, включая женщин и детей, отправляемых в ткацкие мастерские; уводились в плен жители целых поселений). Угон рабов, как видно, стал одной из главных целей военных экспедиций. Используя труд рабов в своем хозяйстве и опираясь на служащих, не связанных с общиной, Шамши-Адад мог совершенно не считаться ни с органами общинного самоуправления, ни с их прежними духовными центрами - крупнейшими храмами державы.

Примечательно, что важнейшие храмы29 оказались в ведении Ясмах-Адада, которому его старший брат хотел передать и Шубат-Шамаш с храмом Шамаша, находившийся в его собственном ведении. Суетный Ясмах-Адад готов был принять и этот храм под свою опеку, но отец запретил передачу под предлогом, что Ясмах-Адад не содержит в порядке своих укреплений.

Легкомыслие и постоянные промахи младшего сына Шамши-Адада в управлении порученной ему областью (от поселений ниже Мари и далее к северу, до излучины Евфрата) были причиной обширной переписки царя и Ишме-Дагана с Ясмах-Ададом, которому мы, таким образом, обязаны живой информацией об организации державы. Этот сын Шамши-Адада, которому были поручены западные области, носил и западносемитское имя. Но вся его переписка с отцом и подчиненными велась исключительно на среднеевфратском диалекте восточно-семитского (аккадского) языка, близкого к вавилонскому диалекту. Именно владения на Евфрате были культурным центром державы. Характерно, что и в Ашшуре Шамши-Адад I ввел аккадскую письменность в ее среднеевфратской форме как официальную, и она полностью вытеснила прежнюю, ашшурскую; едва ли не долее всего та удержалась в городах Малой Азии. Однако ашшурский диалект сохранялся в Ашшуре и после крушения державы Шамши-Адада. Предположение о том, что политическим и культурным центром державы Шамши-Адада I был Ашшур, видимо, отпадает, хотя, возможно, Ашшур служил местопребыванием царя во вторую половину его правления.

Завоевывая себе популярность, Шамши-Адад продолжал в Ашшуре строительную деятельность династии Пузур-Ашшура I: его пространная надпись, многократно воспроизведенная, найдена в разных частях храма богов Ашшура и Адада. Однако, притом что он как будто стремился ни один из храмов не обойти своей заботой, поддерживая культ каждого, не в храмах искал он себе основную опору, выступая как самодержец. Главной его заботой было создание отборного войска. Оперативное использование войска давало возможность держать в покорности завоеванные области до тех пор, пока оно управлялось самим Шамши-Ададом и впоследствии главным помощником в военных походах - старшим его сыном Ишме-Даганом. После смерти Шамши-Адада (1781 г. до п. э.) Ишме-Даган, правивший восточной частью державы, предложил своему брату Ясмах-Ададу заключить договор о «братстве» (аххутум) на вечные времена, обещая не вступать в отношения зависимости от Хаммурапи. Однако вмешательство Хаммурапи в дела братьев привело к возврату на трон Мари прежнего царя этой области Зимри-Лима и к полному исчезновению с исторической арены Ясмах- Адада. Поход Хаммурапи на Ашшур в 1757 г. до и. э. показал, что он не намеревался продолжать с братьями отношения, вытекавшие из заключенного им самим в свое время договора о «братстве» с Шамши-Ададом. По данным ассирийского списка царей, Ишме- Даган продолжал управлять своей частью державы якобы до 1741 г.

64

до н. э., но, видимо, уже как зависимый от Хаммурапи правитель (?)30.

Архив, найденный во дворце Мари, охватывает период с 1810 по 1760 г. до н. э., т. е. срок жизни примерно двух поколений: первое из них жило под властью Ясмах-Адада, второе - под властью Зимри-Лима. Сейчас издано более полутора тысяч текстов дворцового архива, из них примерно тысяча - хозяйственные документы, сотня - юридические, остальные - переписка царей с их администрацией. Через посредников на западе связи Мари достигали Крита, в Малой Азии - Хаттусы, на востоке - областей по реке Дияла, на юго-востоке - Суз и Анчана, на Персидском заливе - Тельмуна, на юго- западе - Хацора в Северной Палестине. В Мари кончался торговый путь, который вел степью из Катны через Пальмирский оазис; эламское посольство по дороге в Катну останавливалось в Мари.

Эти связи города относятся главным образом ко времени после распада державы Шамши-Адада. Широко распространенное в науке мнение о некоей реформе торговли, проведенной будто бы Шамши-Ададом, базируется на некритическом принятии сообщения в надписи самого Шамши-Адада о дешевизне продовольствия и шерсти, наступившей в его царствование. При той системе сборов, которая практиковалась в его державе, указание на дешевизну означает лишь, что для обеспечения войск и придворной челяди, так же как и всего чиновничества, цены на средства потребления действительно назначались чрезвычайно низкие, и с этим, возможно, стоит в связи свертывание международной торговли. Но, само собой разумеется, тут нет признака внезапно наступившего изобилия.

По всей видимости, средоточием коммерческой деятельности в той незначительной мере, в какой она тлела в державе Шамши-Адада, был храм Шамаша, находившийся под его персональной защитой. Об этом говорит и участие женщин - вероятно, жриц - в коммерческой деятельности: они владели недвижимостью и встречаются среди свидетелей сделок. Процент на ссуду в Мари был выше принятого в Вавилонии того же времени, зерно ссужали реже, чем серебро, суммы ссуд были незначительны - от 1 до 20 сиклей; ссуды обычно краткосрочные - на несколько месяцев (очень редко - на годы). По наблюдениям Ж. Буайе, юридические документы Мари оформлялись на основе традиции, сложившейся в Сиппаре, - лишнее доказательство того, что объединяющим звеном международной торговли этого времени могли быть храмовые люди; в Сиппаре с нею были связаны надитум - жрицы Шамаша. Несколько документов и писем из Каниша, найденных в Мари, датируется, очевидно, временем после пожара, уничтожившего поселок канишских торговцев, но их централизованная организация еще действовала, сохраняя свои торговые связи.

При Зимри-Лиме все вернулось к норме, характерной для государств начала II тысячелетия до н. э. Во всех своих начинаниях новый царь координируется с органами общинного самоуправления и встречает чаще пассивное, а иногда и активное сопротивление своих граждан. Города, видимо, рассматривают восстановление своих прав как снятие с них обременительных обязанностей перед центральной властью. Администраторы царя были не в состоянии обеспечить ведомство публичных работ, и оросительная система оказывается в катастрофическом положении; наступает угроза голода в столице государства. Правда, Зимри-Лим мог собрать 30-тысячное войско, обладая лишь территорией по среднему Евфрату, т. е. в полтора раза больше воинов, чем выставил Шамши-Адад в важнейшем своем походе на Ямхад (в котором к тому же должно было

65

участвовать и 6-тысячное войско Эшнуны). Но зато войско Зимри-Лима - не отборное войско, и на участие его в походе требовалось согласие народного собрания мобилизуемых общин. Между тем Шамши-Ададу достаточно было отдать приказ о выступлении, чтобы начался отбор воинов по переписи; он опирался не на ополчение, а на собственное постоянное войско, «царский полк», воинов которого распускали только на временный отдых между кампаниями, постоянно следя за состоянием их боевой готовности, списывая больных и нерадивых.

Наименее управляемыми при Зимри-Лиме стали скотоводческие племена: биньяминиты не являлись ни на жатву в Терке, ни на другие работы; ханейцы - прежняя опора войска Шамши-Адада - вообще ушли из дворца, так как царь разрешил давать им за работу только по 100 сила (75 л) ячменя на каждого. Управляющий дворцовым хозяйством пишет Зимри-Лиму: «Раньше по 1 курру (225 л) я им давал, а они не брали; теперь разве они возьмут по 100 сила?» Обитавшие прежде в Терке овцеводческие племена уходят к верховьям Хабура, уклоняясь от участия в трудовых повинностях.

Сразу после крушения державы Шамши-Адада I появляются признаки нового налаживания торговли, но теперь основным местом скопления олова стал Мари - возможно, как следствие прошлого подчинения его Ашшуру. Торговые связи Мари вели на запад; известно, что они достигали Крита, видимо, через посредничество Угарита на побережье Сирии (во всяком случае, позже обладавшего наиболее значительным флотом, а также колонией на острове Кипр - первом этапе на пути к отдаленным странам Средиземного моря). Сохранился документ о вывозе олова из Мари в Сирию и Палестину, а это показывает, что позднейший путь, которым доставлялось олово с запада (из Испании), еще не был освоен или не мог конкурировать с путем, ведшим с востока. 7.