Психопатология с точки зрения классификационных систем

Когда мы создаем какой-нибудь класс, рядом автоматически возникают другие классы. Если есть понятие "хорошее", мы должны образовать класс, объединяющий "плохое", так же как классы "не столь плохое" и " не столь хорошее". Если есть "высокое", то должно быть и "низкое". Это заложено в природе классификации: не может быть фигуры вне контрастирующего фона или, что то же самое, класса — вне других классов. Поэтому, даже не желая того, человек, стремящийся, например, к счастью, создает и несчастье. Лао-Цзы сформулировал это явление следующим образом: "Когда все соглашаются, что добро — это хорошо, зло уже появилось. С той же взаимностью возникают бытие и небытие".

Еще одно следствие классификационной системы — неизбежность парадокса. Это происходит, когда класс явлений вступает в конфликт с отдельным явлением внутри данного класса. Один человек говорит другому: "Не повинуйся мне". Неповиновение будет результатом повиновения приказу. Так что же это? Повиновение или неповиновение? С проблемами подобного рода сталкивались еще древние мудрецы. Как заметил Эпименод, "если человек говорит, что он лжет, говорит ли он правду?". Другой момент был подмечен Корзыбским и исследователями в области общей семантики. Если какие-то понятия сведены в класс, то мы склонны рассматривать их в качестве идентичных друг другу, хотя на самом деле это не так. Например, все страдающие фобиями пациенты реагируют на каждую вызывающую страх ситуацию так, как если бы они были идентичны друг другу.

Изменить человека — значит, изменить его классификационную систему. Люди не в состоянии сделать это сами, поскольку система определяет их способ мышления. Поэтому и психотерапевт и мастер дзэн ставят перед собой общую задачу: индуцировать изменение. Допустим, пытаясь избавиться от определенных навязчивых мыслей или действий, человек старается думать о чем-то другом, создавая тем самым класс вещей, о которых следует думать, чтобы не думать о первых. Это все равно что не думать о слоне. Человек, который хочет быть свободным и держаться более непринужденно, может преднамеренно поставить перед собой такую цель, стараясь проявлять спонтанность. Но очевидно: если мы стараемся быть естественными, нас ожидает провал, поскольку спонтанное поведение — класс, который исключает категорию "старания". Это равнозначно попытке свободно продуцировать ассоциации, вопреки факту, что в этом процессе вас ведет терапевт, а это предполагает не "свободу", а "целенаправленность". Равно безуспешными будут самоуговоры сохранять спокойствие, ибо спокойствие относится к такому типу поведения, которое не требует старания. Во всех этих случаях срабатывает принцип, лежащий в основе теории саморегулирующихся систем: попытка человека измениться тут же приводит в действие факторы, препятствующие изменению.

Перед терапевтом и мастером дзэн встает одна и та же неизбежная проблема: как изменить человека, если это требует предварительного изменения способа его восприятия (классификации) того лица, к которому он обратился за помощью? Ожидая помощи, клиент классифицирует отношения между собой и терапевтом как неравные. Цель же терапии — привести клиента к той точке процесса, где он начнет осознавать свое принципиальное равенство с терапевтом и где, следовательно, он уже не будет нуждаться в его помощи. Но как прийти к равенству, если каждое действие помощи, водительства, интерпретирования, все исходящие от терапевта советы, указания и предписания определяют эти отношения именно как неравные, а клиента — как получающего помощь от помогающего ему лица? Терапевт и мастер дзэн должны повлиять на человека таким образом, чтобы изменение произошло "спонтанно", в обход помогающих отношений.

Существует множество притч в учении дзэн-буддизма, иллюстрирующих проблему изменения классификации. Вот одна из наиболее утонченных (op.cit., p. 11):

"Мастер дзэн Иккиу навестил Нинакаву перед самой его смертью. "Могу ли я проводить тебя?" — спросил Иккиу.

"Я пришел один и уйду один. Чем ты можешь мне помочь?" — ответил Нинакава.

На что Иккиу сказал: "Ты заблуждаешься, если думаешь, что и вправду приходил и уйдешь. Позволь мне указать тебе путь, который не ведает приходов и уходов".

Этими словами Иккиу так ясно открыл путь, что Нинакава улыбнулся и почил с миром".