Западные провинции попали под власть Рима в период более или менее далеко зашедшего разложения первобытно- общинного строя, в противоположность провинциям восточным, которые вошли в состав империи, пройдя уже пути многовекового развития рабовладельческого общества и государства. Развитие рабовладельческих отношений в их самой высшей форме, чрезвычайно ускоренное римским завоеванием, шло на Западе гораздо более бурно, чем на Востоке, где старые, издавна сложившиеся формы собственности и эксплуатации оказывались значительно более устойчивыми. На Западе быстро и в большом числе возникали рабовладельческие виллы, дробились домены племенной аристократии, разлагались общины, племенные и сельские, заменявшиеся городами обычного типа, развивалось товарное производство, ремесло и торговля. Местные рабовладельцы быстро воспринимали римские формы жизни и культуры, и провинция романизировалась. Романизацию нельзя рассматривать только в культурно-историческом плане, как это обычно делают буржуазные историки. В ней следует видеть явление социально-экономическое. По-видимому, и степень романизации, с точки зрения проникновения римской культуры, можно считать показателем степени развития рабовладения. Но так как возможности развития рабовладельческого способа производства весьма ограничены, та или иная провинция, достигнув его кульминационного пункта, довольно быстро вступает в полосу кризиса. Кризис этот, однако, нельзя понимать как абсолютный упадок. Внешне кризис проявлялся в упадке городов, ремесла, торговли, искусства, в росте крупного землевладения и в том, что сельское население начинает играть бблыпую роль, чем городское. Но все эти явления были лишь отражением того факта, что производительные силы, развитие которых в период расширения и углубления рабовладельческих отношений обусловило экономический подъем в провинции, достигли такого уровня, когда рабовладельческие производственные отношения стали для них оковами. Не все западные провинции прошли этот путь в одно время. Так, многие области Испании уже давно прошли его, когда северные районы африканских провинций только на него вступали. Британия и придунайские провинции не знали такого высокого развития рабства, как Нарбонская и Лугудунская Галлия или проконсульская Африка. Да и внутри самих провинций далеко не все области развивались одинаково. В ряде их сохранились и крупные имения местной знати и крестьянские общины. В период развития рабовладения они могли стать и становились тем резервом, за счет которого укрепилась рабовладельческая форма собственности. Когда рабовладельческий способ производства стал приходить в упадок, они стали резервом для развития и укрепления новых отношений, складывавшихся в крупных сальтусах и предвосхищавших феодальные. То обстоятельство, что империя была конгломератом племен, народностей и областей, связанных в основном лишь политическим господством Рима, сказалось, между прочим, и в том, что развитие некоторых частей империи шло по пути, напоминающему путь более характерный для внеимперских племен и народов, не знавших высокоразвитого рабовладения, нежели для областей, прошедших эту ступень. Чем более высокого уровня достигал рабовладельческий способ производства в той или иной провинции или ее части, чем более рабовладельческая форма собственности вытесняла там все остальные сосуществующие с нею, тем острее там ощущался кризис. В это время большую роль начинают играть те области, в которых рабовладение было менее развито, и те слои населения, которые не были с ним связаны или были связаны слабо. Те области и провинции, где таких элементов не оставалось, не играют уже заметной роли в жизни империи. Между прочим, в них не развертываются и широкие народные восстания, сыгравшие решающую роль в период кризиса рабовладельческого строя. Это объясняется тем, что главной движущей силой восстаний III—V вв. были уже не рабы, а колоны и те категории населения, для которых обращение в колонов означало резкое ухудшение их положения. Большая простота и четкость социальной структуры западных провинций, по сравнению с восточными, облегчает попытку вскрыть закономерности кризиса рабовладельческого строя именно на материале Запада. Наш обзор западных провинций ни в коей мере не претендует на изложение их истории, системы управления и т. п. Для целей, которые ставит перед собою настоящая работа, необходимым представлялось лишь, по мере возможности, установить, какие формы собственности были господствующими в тот или иной период в той или иной области империи, каковы были исторические судьбы этих форм собственности и связанных с ними социальных групп, какова была их роль в событиях, знаменовавших начало кризиса рабовладельческого строя и Римской империи. В связи с недостатком материала по этим интересующим нас вопросам в настоящий обзор не включены, например, Далмация, Норик (хотя кое-какие эпиграфические памятники из этих провинций использованы для характеристики придунай- ских провинций, где положение, в известной мере, было аналогичным), альпийские области. Не включена в обзор также Сицилия, слишком тесно связанная в своем развитии с Италией. Та же скудость материала явилась одной из причин, побудивших нас отказаться от характеристики каждой провинции в отдельности и положить в основу обзора более крупные территориальные комплексы, которые были в значительной мере искусственно разбиты введенным Римом административным делением.