Современникам — будь то римляне, афиняне или прочие греки — было слишком хорошо известно, что Афины вернули себе господство над Делосом не собственными силами, но были обязаны этим волеизъявлению римского Сената. Когда десяток лет спустя афинянин Фокион из Мелиты распорядился вырезать на камне имена афинян, предшествовавших ему на должности гимнасиарха Делоса, он начал со следующей пометы: «с того года, в котором народ снова приобрел себе остров благодаря римлянам»588. Афиняне обладали островом как даром Рима, точно так же как родосцы начиная с 188 г. владели Ликией и Карией южнее Меандра, а затем должны были пережить тот момент, когда после Персеевой войны эти области у них были снова отобраны Сенатом и объявлены вольными, то есть как раз в то время, когда афинянам был «дарован» Делос. Тем самым стало ясно, что срок и условия этого владения зависели в конечном итоге от Рима. И после передачи острова Афинам последнее слово о его судьбе и его будущем оставалось на усмотрении Сената. Выяснилось, что Сенат действительно не замедлил вторгнуться в обустройство дел ос ежих дел и предписать афинянам определенные правила поведения. Так поступил он в 159^ г. по делу изгнанных с острова делосцев, ставших ахейскими гражданами (с. 245 сл.). Еще раньше, в первые годы повторного афинского господства, он составил дословно сохранившееся до наших дней в греческом переводе постановление, в котором признал за афинянами право распоряжаться на острове. Предметом указа стал частный культ египетского бога Сар аписа на Делосе. Суть дела представляет всеобщий интерес и заслуживает потому быть изложенной подробнее. В начале Ш в. до н. э. на Делос прибыл египетский жрец из Мемфиса по имени Аполлоний, захвативший с собой статую Сар аписа. Он выставил ее в снятом им помещении, сделав предметом частного культа Сараписа, а сам выступал как его жрец. Когда он скончался в возрасте без малого ста лет, его преемником стал как наследственный жрец этого бога его сын Деметрий, а вслед и за его смертью в возрасте 61 года, сын последнего Аполлоний П. Ему-то и явился однажды Сарапис во сне, изъявив свое требование об основании собственного святилища вместо арендованного помещения, в котором он почитался; он открыл даже место, на котором святилище должно было возникнуть. Аполлоний купил земельный участок и отдал распоряжение о начале строительных работ, однако, судя по всему, предварительно не получил разрешения на застройку, и потому на него подали в суд. Снова явился ему Сарапис во сне и предрек счастливый исход дела. Действительно, приговор в присутствии переполненной надеждами толпы был вынесен в его пользу, так что благодаря пожертвованиям верующих строительство удалось закончить за шесть месяцев. Благополучный исход Аполлоний приписывал вмешательству божества и ставил ему это в заслугу, за что и отблагодарил Сараписа воздвижением огромной колонны, на которой приказал высечь пересказанную здесь историю об истоках делосско- го культа и вслед за ней сочиненный неким Маиистом гимн Сарапи- су. Колонна с его текстом в добрую сотню строк сохранилась практически неповрежденной: около 215 г. до н. э. она была выставлена перед храмом Аполлония41. Сохранившиеся посвящения также дают основания для вывода, что культ в этом святилище достиг вслед за тем расцвета. Новый и серьезный кризис наступил, однако, с момента установления афинского господства. О нем поведала вторая надпись, которая была по- свяшена на том же месте в 165 или 164 г. и сохранилась также целиком. Один за другим следуют два документа: послание коллегии афинских стратегов Хармиду, афинскому наместнику над островом, а вслед за ним — в греческом переводе — чуть более раннее по времени постановление Сената. В Риме появился Деметрий, жрец этого частного культа и, без сомнения, потомок основателя культа Аполлония, которому удалось добиться слушания его дела в Сенате. Он жаловался на то, что «делосцы» и афиняне на Делосе чинили ему препятствия в продолжении отправления культа и что афинский эпимелет прикрыл его святилище Сараписа. Сенат счел нужным разрешить ему отправлять культ, как это было искони. Афинским властям было дано по этому поводу разъяснение, а само дело было затем подробно разобрано Советом города. Итогом стало послание коллегии стратегов эпимелету острова, предписывавшее принять во внимание постановление Сената и разрешить Деметрию в дальнейшем отправлять культ беспрепятственно589. В чем бы ни заключалась причина противоборства отправляемому Деметрием культу, суть ее заключалась отнюдь не в споре о божественности или же о достоинствах Сараписа, так как этот бог располагал уже с давних пор на Делосе общественным культом и внушительным государственным храмом — Сарапиейоном. Этот культ процветал как в независимой общине делосцев, так и в клерухии. В рамках истории эллинистических Афин это дело потому приобретает большое значение, что показывает: афиняне лишь до той поры могли хозяйничать на острове по своей прихоти, доколь их действия не встречали осуждения Сената. Если же такой момент наступал, то афинские власти могли, конечно, отправить директиву Сената на рассмотрение Совета города, дабы соблюсти видимость самостоятельного решения дел, однако у них не оставалось иного выбора, как следовать ей. Доминирующая, пусть даже зачастую остающаяся в тени позиция Рима обозначилась в определенных оборотах составленных клеру- хами на Делосе декретов, в которых они подчеркивают свою лояльность не только Афинскому государству, составной частью коего они являлись, но и Риму. Так, в 159/8 г. упомянуты общественные жерт воприношения «за (благоденствие) афинян и римлян», в 153/2 г. традиционные, то есть периодически приносимые жертвы «за Совет и народ, детей и жен афинских, народ римлян и афинских клерухов на Делосе»590. Эти жертвы показывают, что афинская островная община ощущала себя непосредственно связанной со всем государством, а опосредованно еще и с римским народом. То же самое проявляется и в том, что с наступлением афинского господства искони отправлявшемуся культу Гестии были приданы два новых божества, политизировавшие его: Народ Афин и Рима. Уже в 158/7 г. жрец новой триады назван в одном списке делосских жречесгв, а именно после жреца Аполлона на почетном втором месте. Не остается никаких сомнений в том, что расширенный культ был создан еще в 167/6 г., коль скоро уже для 166 г. засвидетельствован новый праздник Ромеи в честь богини Ромы44. Если в упомянутых выше жертвах выступает афинская община на Делосе, а в создании культа Гестии, Демоса Афин и Ромы — Афинское государство, то за многочисленными посвящениями стоят чаще всего осевшие на Делосе одиночные лица. Со своей стороны, многие посвящения проявляют описанное здесь положение дел с двусторонней лояльностью, во всяком случае (что, кажется, еще не было отмечено), с бросающимся в глаза временным сдвигом. Начиная с 119/8 г. или незадолго до того17 встречаются многочисленные посвящения с формулой: «за народ афинян и народ римлян». Вплоть до 89/8 г. известно не менее 45 случаев, из которых 39 датированы с точностью до года. Большое их число исходит от жрецов различных культов, лишь дважды римляне стоят на первом месте591. Нет ни одного посвящения моложе 89 г. Сам собой возникает вопрос: почему лишь около 120 г., а не уже с 166 г. при посвящениях стали думать и о римлянах? Действительно, есть большое количество вотивных даров, которые были принесены только «за народ афинян». Однако не должно казаться, будто это более древняя форма, к которой впоследствии были добавлены римляне, поскольку из тринадцати сохранившихся посвящений этого типа нет ни одного старше 115/4 г. до н. э.4'1. Десять приходятся на время между 115/4 и 110/09 гг., два, видимо, на начало I в. до н. э., а одно не датируется. Оказывается, примерно до 120 г. до н. э. не было принято употреблять ту или иную приписку, так что обе формы скорее всего возникли одновременно, причем более полная, включавшая также и римлян, стала гораздо популярнее той, которая упоминает одних афинян592. В этом, несомненно, нашел отражение тот факт, что ок. 120 г. римляне (италики) уже составляли значительную часть населения острова.